— Ты? Чем? — без особого любопытства спросила она.
— Мы род маленький, но не молодой. Имеет свои секреты. Глядишь, что-нибудь и найдём. Исцелим. Но при условии, что ты будешь делать что скажут.
— Это возможно? — глянула она на него с искоркой интереса.
— Всё возможно, — пожал Маркус плечами. — Я же смог как-то его выманить через его подругу… Фею, если не ошибаюсь. И если такое возможно, то и вернуть его возможно тоже.
— И… что ты хочешь от меня? — вот теперь Маркус видел в её глазах надежду. То, что нужно.
— Просто не делай глупостей. Улыбайся, строй из себя счастливую невесту, радуйся свадьбе и отдавайся мужу. И делай то, что положено делать молодой жене в чужом роде. А я клянусь, что буду искать, что вернёт твоего парня к нормально жизни.
Она молча взирала на него, но теперь кроме беспроглядной серости и апатии виднелись какие-то шевеления.
— Мы договорились? Твоя преданность взамен на его будущее? — спросил он. — Я клянусь выполнить своё слово.
Мария долго молчала. Долго ничего не говорила, а Маркус спокойно дожидался вердикта.
И Мария ответила:
— Да, Маркус. Я согласна.
Во второй раз.
И вот она — свадьба. Вот Мария поцеловала своего мужа, который немного дёргался и выглядел странно, слегка пуская слюну, после чего пошли по красной дорожке под общее поздравляю. Улыбка на её губах выглядела как гримаса боли.
В потом застолье. Все столы были сложены буквой «П», где во главе восседали жених и невеста. Мария за всё это время так и не сменила своей измученной улыбки, постоянно поднимая вместе со всеми бокал за бокалом. Время шло, гости ели. Это была семейная свадьба, все свои. Всё же приглашать смотреть на такого жениха, да и невесту других гостей из других домов было слишком постыдно. Дом должен показывать лишь силу и роскошь, а не слабы места.
А Мария сидела. Всё сидела и смотрела в тарелку пустым взглядом, иногда попивая из своего стакана и с трудом улыбаясь, когда кто-то обращался к ней.
Она была словно статуя. До поры, до времени…
А потом её губы начали растягиваться в улыбке. И не простой улыбке.
Счастливой. Доброй.
Фанатичной.
Взяв свой бокал, она медленно встала, продолжая так стоять, пока все присутствующие не смолкли, обратив на неё своё внимания. Мария, которая молчала всё это время с болью на лице, решила сказать тост. Половина из присутствующих примерно представляла, что произошло. Ещё более малая часть знала точно, что произошло. И именно эта малая часть нахмурилась, пристально глядя на Марию, которая изменилась до неузнаваемости.
Стала до чудовищности счастливой, будто действительно была рада свадьбе и была готова обнять весь мир.
— Я хотела бы произнести тост, дорогие гости, — улыбнулась она приветливо. Поймала настороженный взгляд Маркуса и подарила одну из самых тёплых улыбок, на которые была способна. — Сегодня, когда наши запасы еды достаточно опустошены, в винных погребах не осталось вина, — смех в зале, — а свет освещает наш чудесный день, будто сам бог благословляет все наши сегодняшние деяния, я хотела бы поблагодарить вас всех. Всю мою семью, весь мой дом. Мне жаль, что мои отец и мать не здесь и не увидят меня сейчас. Но с другой стороны, это даже и к лучшему. Хорошо, что они сейчас меня не видят, не видят свою дочь.
Гости озадачено переглянулись не до конца понимая, что происходит. Маркус пристально смотрел на Марию, раздумывая, как поступить — остановить или нет? А она… подмигнула ему. Это был словно сигнал к действию. Осторожно встав, Маркус направился к ней, кивнув нескольким своим людям.
А Мария продолжила как ни в чём не бывало.
— Я не достойна той чести что вы мне оказали. Все знают, что я натворила в прошлом, и я благодарна за то, что вы отправили мен в Сильверсайд ради того, чтоб спасти от мести. Вы спасли мне жизнь. И вы дали мне смысл жить дальше. Я была счастлива… счастлива там, но теперь я здесь. Но мы не будем грустить, верно? Я рада, что сегодня вы собрались все ради нашей свадьбы. Спасибо, что заботились обо мне. Спасибо, что дали мне то, что я имею. Вы действительно сделали многое для меня.
Послышался шум в зале. Застучали бокалы, тарелки, кто-то уронил столовые приборы. Шум поднялся, но так же быстро улёгся, а Мария обвела всех любящим взглядом.
— Вы поразительно добры оказались ко мне, явившись все сюда сами. Я рада, что не пришлось бегать за каждым из вас. И хорошо, что мои родители не видят меня. Вы были хорошим домом. Теми, кто отстаивал интересы друг друга, и готовы были умереть за своих. Но… не надо было переходить мне дорогу, — закончила она негромко.
Весь зал затих. Все, кто был…
Лежали на столе или рядом. Словно все одновременно уснули.
Мария с улыбкой обвела всех взглядом. Глянула на лежащего рядом своего мужа, который, кажется, захлёбывался в тарелке с супом, неудачно упав, после чего забралась на стол, случайно перевернув несколько тарелок и бокалов.
— Вы забыли, где свет, а где тьма. Вы предали меня, решили использовать в своих играх. И вы покусились на святое. На мою любовь. На мою часть души. Не вы привели меня обратно — я сама пришла назад. Пришла, чтоб изгнать из вас всех тьму. Я, не идеальна. Я не святая. Я лишь человек и во мне тоже есть тьма. Но я всё равно вижу, когда свет уходит из сердец людей. Так позвольте вернуть их в ваши сердца. Сегодня вам выпала честь встретиться с богом нашим, искупив все свои грехи в свете. И пусть тьма отступит от ваших сердце, когда вы наконец поймёте, что рушить чужое счастье ради своего есть грех.
С этими словами она срыгнула со стола на пол и медленно направилась к Маркусу, который лежал в паре метров от неё.
— Я знаю, что ты меня слышишь. Ведь ты просто парализован, как и все в этом зале, — она ласково пригладила на его голове волосы. — Знаешь, ты мне сказал, что если я буду делать глупости, то всегда найдётся тот, кто придёт к моему Томасу. Но я не позволю тебе тронуть мою любовь или как-либо угрожать ей. И я поняла, что лучше сделать так, чтоб никто к нему не пришёл. Ты поклялся мне, да, но… я не верю ни единому твоему слову, Маркус. Не верю, что ты ему поможешь. И я сюда пришла не сдаваться. Я сюда пришла убивать, — лучезарно улыбнулась она. — А там уже бог разберётся, в ком света много, а кто заслужил извечную тьму. Я была паршивой овцой, когда меня отсюда выгоняли, но вернули обратно вы настоящее чумное чудовище. Так позволь теперь мне осветить тебя, брат мой, чтоб бог принял тебя и все твои грехи сгорели в ярчайшем свете. Спи спокойно, я помолюсь за твою душу.
* * *
Мария медленно спускалась от дома по зелёному большому лугу вниз к огромной реке. Она купалась в лучах солнца, радуясь новому дню в её жизни. За её спиной полыхало поместье вместе со всеми, кто там был. Они ушли к богу, отчистились в свете, ярчайшем за всю их жизнь. Мария вновь предала огню, но на этот раз не врагов, но потерявшихся людей. Разве что детей вынесла из поместья перед этим — рано им ещё встречаться с богом. Скоро на дым приедут люди дома, но… будет слишком поздно. Огонь уже охватил первые этажи и резво перебирался вверх, стремясь поглотить весь дом. И с ним словно горела вся тьма, что тянула Марию на дно. Она ещё никогда не чувствовала себя такой свободной. Такой… чистой.
И ни охрана, никто не пришёл им на помощь. Ведь охрана тоже ест в общей столовой. И отравить всё и вся было лишь делом техники. Главное иметь желание, а способы всегда найдутся.
А Мария имела много желания. А ещё она любила. Маркус привык, что женщины в домах кротки и покорны, слова не скажут мужчине. Привык, что можно сломать любого, а потом подкупить. И Мария с радостью разыграла ему его же карту — неосторожность и самоуверенность.
Спустившись к берегу реки, Мария села в своём белоснежном платье на зелёный берег.
Она ждала не долго. Совсем недолго.
— Я же говорила, что не бросаю своих сучек, — раздался за её спиной похотливый голос. — Наша мстя свершилась?
