— Да… спасибо тебе. Теперь я чувствую себя лучше чем когда это ни было, — негромко с улыбкой ответила Мария.
— Да неужели? А ты гадкая девчонка, знаешь ли?
— Я лишь обычная девушка с такой же тьмой в душе, как и у остальных, — ответила она и встала, обернувшись. — Но я младшая святая сестра не могла пройти мимо этих заблудших душ. Я помогла им увидеть свет.
Перед ней стояла Ишкуина в зелёном длинно летнем платье. Ничем не примечательном, но в то же время идущем ей.
— Ага, я вижу, — облизнула губы Ишкуина, после чего посмотрела на полыхающий дом. — Они прямо счастливы были. А знаешь, у тебя, пигалицы, есть яйца. Стальные прямо. Никогда бы не подумала, что ты пойдёшь на такое. Моё уважение, моя девочка.
— Они должны были принять свои грехи, потому и остались покорно в доме, чтоб очиститься, — блестя глазами ответила Мария. — Я помогла осознать им всё.
— Да ты поехала, подружка, — рассмеялась Ишкуина. — Тебе, детка, надо расслабиться.
— Успеется, — улыбнулась Мария, после чего погладила выпуклый из-под платья живот Ишкуины, который она поддерживала рукой. — Мы его осветим?
Ишкуина хитро прищурилась.
— За отлиз любой каприз, заинька, — ответила она ласково, на что Мария рассмеялась.
— Значит осветим.
— Ну посмотрим. А теперь шевели сиськами, моя сучка, раз уж я здесь. Нам надо заняться великими делами. Раз уж ты меня признала, теперь сама Ишкуина будет тебе благотворить. Этот дом станет нашим, — глаза Ишкуины недобро блеснули.
О да, ей будет где развернуться. Теперь, как в старые добрые времена, она вновь будет хранительницей своей семьи, будет облизывать своих детей и их детей, и детей их детей и так далее и тому подобное. Старые добрые времена возвращаются, когда она принадлежала к чему-то большему.
— Пора подниматься из шлюх в господа, верно говорю, моя детка?
— Да, Ишкуина, — слегка безумно улыбнулась Мария. — Осветим этот дом бесконечным светом.
Дом Оливарес ждали великие перемены.
* * *
Джек сидел в своём кабинете у себя в доме.
Он учился.
Томми однажды сказал, что никогда не поздно начать учиться. Ну что ж, значит и ему пора этим заняться.
Время шло, и Джек учился работать, осваивался в этом бизнесе. Продолжал дело по постройке торгового центра, стучал ОБС, когда то просило, платил нужным людям и спонсировал фонды. Он строил планы на будущее, искал полезных людей и связи, набирал свою армию и собирался создать ИВФ. Прямо как хотел Томми.
Жаль, он не увидит, как его мечты становятся реальностью.
Джек вздохнул и крутанулся на стуле, когда в комнату без стука вошла Кассандра с двумя детьми на руках.
— Мне нужна помощь, Джек.
— А? — посмотрел он на неё рассеяно.
— Поможешь мне с детьми? Достаточно сегодня с тебя работы, — она протянула ему Эйко, оставив себя их сына, Джека-младшего. — Идём, немного развеешься с семьёй.
Кассандра уже направилась к выходу, когда поняла, что за ней никто не идёт, и остановилась. Обернулась. Джек как сидел, так и сидел, задумчиво глядя на Эйко в руках, которая расстроенно пыталась схватит его за короткие волосы.
— Что такое, Джек? — прищурилась она. — Ты сегодня сам не свой.
— Мы смогли договориться на строительство того завода, помнишь?
— По переработке мусора, — кивнула она. — Это хорошая новость, разве нет? А ты выглядишь так, будто и не рад.
— Да знаю… — вздохнул он. — Я просто подумал… что… тот, кто планировал это всё… уже не сможет…
— Ты всё о Томасе? — мягко спросила Кассандра, сдержав вздох.
Она видела, что Джек слишком тяжело переживал его смерть. А ей… ей было всё равно, если говорить откровенно. Для Кассандры это было неотделимой частью такой жизни — да, грустно, но не более. Ведь в этом бизнесе она и сама потеряла своих детей. Так кому как не ей лучше остальных понимать всю его суть.
К тому же куда больше её волновал Джек.
— Ну… может…
— Мне кажется, что пора отпустить уже это, Джек. Такова эта жизнь. Есть риски и есть прибыль. Мы знаем, на что идём.
— Ты как он говоришь.
— Может, потому что Томас сказал правильную вещь?
Джек вздохнул. И всё равно было тоскливо. Он сделал всё, что мог для своего друга. Он договорился, нашёл людей, щедро заплатил, проконтролировал… и всё. То был максимум, что он мог предложить, и всё равно это казалось недостаточным. Нинг правильно ему сказала — тот Томми умер. Умер в машине при взрыве. Умер, как умирают большинство преступников — не своей смертью. А с ним погибла и целая история, целая эпоха Сильверсайда. Всё остальное — иллюзия, попытка склеить то, что уже разрушено и никогда не станет прежним.
Джек грустил, потому что чувствовал смерть Томми.
Но осталась ещё одна частичка той эпохи, которую Джек боялся потерять. Его взгляд остановился на Кассандре, удивительно хорошо выглядящей женщине, которая уже перепрыгнула полвека.
— Мы типа тоже можем так же закончить, верно? — негромко спросил Джек, пристально посмотрев на неё.
Кассандра вздохнула.
— Всё будет в порядке.
— Томми тоже так говорил. А ещё он говорил, что из этого бизнеса редко уходят своей смертью. Нам… надо разделить риски.
— Разделить риски? — не поняла Кассандра.
— Ну… кто-то должен остаться, — попытался объяснить Джек. — В смысле, остаться в нормальной жизни. Например, ты. Чтоб когда всё полетит к чертям, была та, кто присмотрит за нашими чудиками.
Ведь как получилось с Томми? У него никого не было. И только то, что Джек и Кассандра оказались рядом, спасло его наследие. Кому бы ушли его дети? Его деньги? Планы?
Та же Соня, что бы с ней стало? Джек не жалел о своём решении отдать её ведьмам и считал, что Томми бы поступил точно так же, если бы мог. Джек её боялся, не понимал, не знал, что с ней делать. А там ведьмы, такие же, как и она. Они знают, что делать, и смогу обучить её. Смогут её защитить. Там Соня не будет чувствовать себя белой вороной со своими способностями. Будет одной из, будет частью, не будет одинокой. А Эйко…
Джек посмотрел на рожицу маленькой подрастающей принцессы.
А у неё есть они. Но когда их не станет, кто позаботится о детях?
— Нам надо разделить риски… — пробормотал Джек. — Вот чему меня научил Томми — рано или поздно придётся за всё платить.
— Джек…
— Потому что я люблю тебя. И я… хочу знать, что с тобой и детьми всё будет в порядке, если что-то произойдёт.
Он взглянул на её удивлённое и смущённое лицо и усмехнулся. Да, теперь он знал, что надо делать.
Сохранить то, что имеешь.
— Ладно… — вздохнул Джек, вставая со стула. — Пойдём, помогу тебе. Кажись нашей Эйко надо менять подгузник.
* * *
Это был тёплый день на берегу моря. Здесь кричали чайки, солнце грело своими лучами, слабый ветерок нёс прохладу с моря, обдувая гуляющих по мощённой набережной людей. Бегали дети, весело крича, ходили люди в летних одеждах, о чём-то разговаривая. Сам море, блестя серебром в лучах солнца, уходило далеко за горизонт под бескрайним голубым небом.
Этот кусочек мира будто бы и не знал ни о каких проблемах, купаясь в атмосфере благополучия и счастья.
И здесь гуляли две девушки. В кремовых летних платьях, с широкополыми шляпами под тон основной одежде. Истинные аристократки, как сказали бы многие, и они бы не ошиблись — обе действительно принадлежали к роду аристократов. Одинаковые, как две капли воды.
Близняшки.
Единственным отличием между ними было то, что одна была на инвалидном кресле. Её спокойно катила другая.
Они гуляли по набережной, наслаждаясь хорошей погодой. На их лицах были слабые улыбки, которые могли принадлежать только умиротворённым людям.
И всё бы ничего, но Наталиэль неожиданно выпрямилась на своём кресле.
— Что такое? — спросила Натали.
— А ты… не почувствовала? — оглядывалась та. Она не могла сказать, что именно, но что-то коснулось сердца.
