Ознакомительная версия.
– …А еще раз увидят – ноги переломают.
Мне сразу вспомнилось, как мой папа потрясает грязным кулаком воздух.
– Само собой. Ну, отдыхайте.
– Постой, Витек. Мы через неделю в поход идем, к Графским развалинам. Айда с нами! – Юрась ходит в секцию на станции юных туристов и подтягивает туда всех своих корешей.
– Бабы будут? – с серьезным выражением лица спрашиваю я.
Опять ржут. Как им мало нужно для веселья в этом возрасте!
– Будут, будут… если допрыгнешь.
– Ладно, юмористы, посмотрим… Бывайте!
Останавливаюсь и жду своих.
Пацаны, не прекращая смеха, на ходу начинают по очереди швырять камни в сторону дикого пляжа.
Наверное, мама права в том, что запрещает мне ходить на Скалки.
И все-таки как же я соскучился по морю!
По умолчанию я в этом возрасте плаваю плохо. Поэтому моя зона купания – в «лягушатнике», на пятачке возле пирсового сооружения, где мелко и где уже кишмя кишит куча-мала карапузов всех мастей.
Ага, сейчас.
Поплескавшись минуту на мелководье для отвода глаз, я ныряю и под водой добираюсь до железных балок пирса, густо усыпанных мидиями. Будем считать, что я вылез на берег и гуляю по пляжу.
Море – это мое все! Не могу представить, как это «не уметь плавать»? Научите.
Лежу под пирсом на спине и балдею. С дощатого помоста с гиканьем и воплями прыгают пацаны постарше. Скидывают визжащих и сопротивляющихся девчонок, которым очень хочется, чтобы их скидывали. Некоторые храбрецы забираются на надстройку «моста» (так мы называем этот разбитый пирс) и демонстрируют свою удаль, ныряя в воду с десятиметровой высоты.
Справа по берегу вдали – карусель парусов. В основном – плоскодонки «Оптимисты». Там находится городской яхтклуб. Среди парусной мелкоты мелькают чванливые «Финны» и юркие «Летучие голландцы». Так и не собрался я в той жизни заняться парусным спортом. Увлекся дзюдо, бросив спортивную гимнастику. А вот на паруса до сих пор смотрю с восхищением и легким чувством зависти.
Почти рядом в водную гладь с громким всплеском врезается чье-то тело, подняв тучу мелких брызг.
«Бомбочкой», – отмечаю я про себя, резко отвернувшись от летящей в лицо воды и спешно отгребая под мост.
– Витек! Давай к нам! – Это Ахмет.
Шайтан! Я, не поворачиваясь, машу ему рукой. Не поворачиваюсь, потому что взгляд прикован к трещине в основании пирса, сложенного из бутового камня.
Там что-то есть. Что-то инородное пляжно-морскому антуражу.
Хочу подплыть поближе, но замечаю движение сверху, с обратной стороны моста. Там свесились чьи-то ноги. Нырять кто-то собрался? Сумасшедший! Там никто не прыгает – на дне арматура и куски бетона. Там даже никто не плавает, мертвая зона. Крикнуть?
Ноги разворачиваются коленями ко мне, кто-то спиной к воде встал «в упор» на руки. Ну, сейчас переломает вот эти самые ноги. Фигуристые такие. Ноги.
Ноги? Скорее… ножки! Человек рывком переходит в вис на руках и оказывается крепкой, плотно сбитой девушкой в черном открытом купальнике, лет двадцати пяти, с кудряшками до плеч и маленькой грудью.
Я без всплеска погружаюсь с головой и прячусь за сваю.
Девушка, перебирая руками по деревянному настилу, приближается к бутовой опоре. Потом, ухватившись одной рукой за какой-то штырь, ловко приземляется на незаметный снизу уступчик в камне. Запускает руку в трещину и достает оттуда небольшой пакет в целлофане, размером с книгу. То, что и привлекло прежде мое внимание. Пакет засовывает сзади за резинку трусиков, мелькая незагорелой полоской кожи. Таким же макаром возвращается наверх.
Ловко! И что это значит? Что за девичьи секреты?
Девушка, к слову, некрасивая. Унылое, какое-то щекастое лицо. А вот фигурка в норме! Явная спортсменка. Слегка икры перекачаны. Видимо, поэтому я по ногам сразу пол и не определил.
Гребу в сторону «лягушатника», выбираюсь на берег и ищу глазами щекастую спортсменку.
А той и след простыл.
Странно все это…
Любители пляжного отдыха прекрасно знают, какой это труд – отдыхать на море.
Отдохнувшие и измученные, мы всем семейством вползаем во двор. А во дворе – что-то не так, что-то неблагополучное происходит. У среднего дома – «рафик» «Скорой помощи», желтый «козел» милиции и возбужденно гомонящая толпа, к которой мы тут же присоединяемся, забыв о пляжной усталости.
Выясняется, что жильцы одной из квартир после обеда озаботились тишиной в комнате соседа, вскрыли дверь и обнаружили пропажу в мертвом состоянии в собственной постели. Диагноз, который метался по толпе, – инфаркт и его разновидности: «острая сердечная недостаточность», «грудная жаба», «тепловой удар», «с перепугу умер», «пить меньше надо» и «все там будем».
Комната, кстати, была из моего сумеречного списка! С прицелом на вчерашнего огнеборца.
Я насторожился.
Прибившись к группе, отстаивающей версию «тепловой удар», я легко выяснил, что некто Данила, живущий в искомой квартире, получил фатальные повреждения вчера на пожаре (!) в виде необратимых термодинамических явлений в организме, когда вытаскивал из горящего сарая дорогие его памяти вещи.
Сам Данила жил один в комнате, которую ему выделил стройтрест, где он работал то ли бухгалтером, то ли кладовщиком. Тут версии расходились. Еще шире разброс вариантов был в определении священных для памяти реликвий, ради которых Данила отдал свою относительно молодую жизнь, – от царских денежных знаков и немецкого золота до облигаций внутреннего займа шестьдесят шестого года.
Группа с диагнозом «с перепугу умер» новой информации не дала. Отмечалось лишь, что Данила очень уж неважно выглядел после спасения своего чемодана, содержимое в котором, вероятно, пострадало и принадлежало, скорей всего, не самому Даниле, а воровскому общаку, – вот он и перепугался до смерти.
Насчет пострадавшего содержимого я был почти солидарен, а гипотезы толпы о принадлежности искомого наводили на очень интересные размышления.
Единственное, в чем единодушны были все присутствующие, – о насильственной смерти и речи быть не могло, телесных повреждений медицина не обнаружила, «ментам тут делать нечего», «такой молодой, как жалко», «жить бы да жить».
Очень, очень любопытно. Я нашел тебя, птица феникс…
Только вот картина понятнее не стала.
А зачем, действительно, приезжала милиция?
– Караваев! – Лариса Викторовна ловко выхватила меня за руку из стайки пробегавших мимо гардероба первоклашек. – Витя! Давай заправимся. Приведем себя в порядок. Сейчас пойдешь со мной, Витя. У тебя какой сейчас урок? Чтение? Ну не страшно. Ты же хорошо читаешь? Лучше всех в классе. Твоя учительница тебя хвалит.
Ознакомительная версия.
