— Нет! — вскрикнул Копатель. — Не трогай! Спирт дорого стоит, но сами сосуды и вовсе бесценны! — Старик любовно посмотрел на бутыль из темного стекла.
— Но ведь сосуд из глины куда проще сделать! — удивилась Людмила.
— Ух, какие мы грамотные! — съязвил Брут.
— В том-то и дело, что бутыли из стекла делали наши предки! И теперь этих хрупких сосудов на Земле осталось очень мало! И оттого они так ценятся! — сказала Марта.
— Ладно, хватит об этом рассуждать! Есть сильно хочется! Только, может, по глоточку сначала? — предложил Роджерс. — Ну что, Копатель, угостишь?
— А для чего я её доставал? Бутыль эту. Конечно, угощайтесь! — И, с этими словами, старик, откупорив стеклянную емкость, сделал большой глоток, молодецки крякнул и передал спирт старпому.
Роджерс, ни на кого не глядя, словно боясь передумать в последний момент, быстро глотнул из бутылки, поперхнулся и, обдав рядом сидящих веером спиртовых брызг, сунул в рот свою порцию сырой рыбы и принялся быстро пережевывать, мыча, не то от пожара во рту, не то от удовольствия от еды.
Кельвин и Брут непочтительно покатились со смеху. Роджерс зыркнул на них налившимися кровью глазами и глухо прорычал:
— Ну, теперь ваша очередь показать пример старику. Сосуд с огненной водой оказался в руках у Брута. Парень пожал плечами, уже не так уверенно улыбнулся и... осторожно понюхал содержимое. — Фу-у-у! Что это?! — завопил он, вытирая кулаками заслезившиеся глаза. — То вино, что я пил раньше, очень приятно пахло, а это словно огнем в носу обожгло! Разве это можно пить?!
— Можно, сынок! Ещё как можно! — кивнул явно повеселевший Копатель и, взяв у Брута из рук бутыль с огненной водой, сделал еще один гигантский глоток. Вслед за этим послышался грозный рык и довольный выдох. От этого выдоха всех женщин словно отбросило в стороны.
— Ой! Какая гадость! — тоненько пропищала Людмила!
— Да уж, это тебе не цветочное вино! — вторила ей Надежда, морща очаровательный носик.
— Дайте мне, — выкрикнул Кельвин. — Теперь моя очередь!
— Тебе нельзя! Ты и так безголовый! — засмеялся Брут. — А от алкоголя, боюсь, совсем дурной станешь!
Кельвин потемнел лицом от оскорбления, но промолчал. Взяв из рук старика бутыль со спиртом, выдохнул и сделал быстрый глоток. Затем, резко, со свистом втянув в себя воздух, парень затряс головой и засунул в рот свою порцию рыбы.
Все с интересом наблюдали за его действиями.
— Ну, мужик! Уважаю! — крякнул довольно старик. — А теперь ты, — кивнул он Бруту. — Женщины нюхают, мужчины пьют!
Брут потемнел лицом от обиды, молча, вырвал из рук Кельвина почти ополовиненную ёмкость и глотнул. На суд зрителей предстали выпученные глаза парня и его ноги, отчего-то мелькнувшие в воздухе. Ещё мгновение, и их всех снова окатило брызгами из пещерного озера. Пока женщины, пытаясь прийти в себя от ледяного душа, хлопали ресницами и отряхивались, мужчины достали из воды злого и трезвого Брута. Пробурчав себе под нос нечто нечленораздельное, парень отправился в темный угол пещеры и принялся стаскивать с себя одежду.
Мужчины вновь уселись на свои места, растерянно переглянулись и одновременно фыркнули от смеха. Пытаясь подавить рвущийся наружу хохот, они быстро сделали по глотку спирта, причем, похоже, даже не почувствовав его обжигающего действия.
Женщины, продолжая приводить в порядок свою одежду, со всё возрастающим беспокойством посматривали на мужчин, замечая, как всё сильнее и сильнее меняется их поведение. Они то пыжились, делая грудь колесом, то принимались над чем-то
