камнем.
Как есть, голышом, я отодвинул засов, открыл дверь и вышел в зал. Нагромождение ящиков тоже заставило меня задуматься. У себя я их разбил больше сотни и сразу увидел, что здесь точно такие же, один в один, дореволюционные дубовые ящики. Я пробрался к входной двери, прислушался, отодвинул засов, приоткрыл дверь и глянул в образовавшуюся щель. Почти тут же я открыл дверь сильнее, высунулся наружу, прикрывая ею наготу, ну и так и замер.
Я всё смотрел, смотрел на улицу. Потом захлопнул дверь, закрыл засов и убежал обратно в кабинет, захватив по пути один из ящиков.
Ближайшие полчаса, наверное, я сидел голым на пустом ящике, молча глядя на входную дверь, за которой увидел знакомый мне двор, наполненный незнакомыми машинами, деревьями, людьми.
Ответы
После тоста за здоровье Саша продолжил:
— В тот же день я вышел на улицу. Не стал откладывать. Бояться нечего: светло, люди на первый взгляд обычные: без щупалец, сквозь стены не ходят. Я натянул на голое тело брюки и сорочку, вынул ключи, торчащие в замке, запер за собой и пошёл на прогулку. Ботинки оказались сильно велики и прямо болтались на ногах. Впрочем, как и брюки, которые пришлось подвернуть. При всём при том одежда эта довольно тесна. Не мудрено: хозяин её был худощав. То, что вещи были так убоги, почти истлели, было даже на руку. Это я потом уже понял. Странно бы я смотрелся в роли щёголя конца девятнадцатого века на московской улице середины века двадцатого. А так я выглядел как неопрятный работяга, поленившийся переодеться после смены, или спешащий на калым грузчик, обрядившийся в чужое старьё не по размеру, которого не жаль.
Пройдя по улице немного, я присел в скверике на скамейке, да и сидел так до самых сумерек. Просто сидел и наблюдал за людьми вокруг. Мне, конечно, было понятно, что вокруг те же самые дома в основной массе своей. Те же улицы. Помню, ко мне даже подошёл милиционер. Вежливо представился, поинтересовался, кто я и отчего так долго сижу на лавке. Всё ли у меня в порядке. Я улыбнулся ему самой лучезарной улыбкой и классическим литературным языком доложил, что комсомолец, что отработал смену на стройке (тут я неопределённо махнул рукой за спину), что сильно устал сегодня и вот, пользуясь погодой, дышу воздухом и отдыхаю, а заодно размышляю о предстоящей программе по аспирантуре. Милиционер тоже улыбнулся в ответ, похлопал по плечу, сказал: «Отдыхайте, отдыхайте», отдал честь и неспешно пошёл дальше.
— Комедиант, — добродушно ухмыльнулся Павел Петрович. — Да знаешь ли ты, что такое комсомольские стройки?
— Ещё как знаю. Я изъездил полСоюза за два года. Был на ударной комсомольской стройке на Волжской ГЭС. Целый месяц, — невозмутимо ответил Саша.
Собеседник даже опустил обратно на стол поднятую было бутылку после этих слов.
— Ну знаешь… Поразительный ты всё-таки человек.
— Ну так вот, — продолжал рассказчик, не обращая внимая на комплимент. — Я посидел ещё немного, потом мне вдруг взбрела в голову мысль: а вдруг подземный переход сквозь время не постоянен. Ну знаете, как в кино: открывается в определённые дни при совпадении определённых условий. Когда Луна в Меркурии и при этом урожай свёклы в центрально-чернозёмном районе выше прогнозов Наркомзема. Я испугался, что врата могут закрыться и я останусь здесь насовсем.
Саша от души рассмеялся.
— Да. Тогда меня это пугало сильнее, нежели сейчас… Я вскочил с лавки и опрометью побежал обратно. Зашёл к себе, закрылся изнутри и полез было уже в колодец, не выключая свет. И тут мне пришла в голову идея. Может, это я только с той стороны ничего не могу пронести сюда — даже крестик снимать приходится. А если в обратную сторону попробовать? Получится захватить с собой сувенир из прошлого? Я вылез обратно, взял с полки перстень, зажал его в кулак и затем уже отправился в подземелье, не закрывая крышку. Через несколько минут я стоял на глиняном полу в середине коридора между колодцами и между эпохами, смотрел на горящую впереди лампу переноски и всё так же сжимал пустой кулак.
Вернувшись обратно, подобрал одежду и перстень. Поднялся в кабинет и убрал всё в шкаф, как было. Кладя кольцо на полку, я увидел под слоем пыли бумагу, до того мной не замеченную. Это был совсем пожелтевший листок с чуть заметной, поблёклой чернильной надписью. Я взял записку в руки, подошёл под свет и прочёл:
«Дорогой невѣдомый другъ. Не знаю въ какомъ времени вы найдёте эту бумагу. Если вы ещё не были въ подвалѣ — спуститесь туда и пройдите черезъ подземный ходъ. И кто знаетъ? Можетъ даже мы встрѣтимся. Ну а если вы явились оттуда, то знать увидѣться намъ не суждено. Понимая сложность положенія вашего, оставляю сѣй перстень. Продайте его для подспорья дней первыхъ (и да проститъ меня А.С.). Я же спѣшу навѣки оставить эпоху, для которой сталъ совсѣмъ чужимъ. Вѣрю, что суждено свыше читать строки сіи человѣку достойному. Владѣйте отнынѣ. Искренне вашъ, Н.Г. 1921. P.S.: Посмотрите, что тамъ за шкафомъ».
Написано было дореформенным письмом, с ять.
— Кто это Н.Г.?
— А подумайте на досуге, — подмигнул Саша. — Перстень этот я действительно продал одному любителю антиквариата за хорошие деньги, как мне казалось. Потом уже, поняв кто такой А.С. и что это за кольцо, конечно, пожалел, что не сохранил драгоценность для потомков.
На вырученное с продажи я смог обзавестись приличной одеждой, покупать еду и самое главное, передвигаться по всей стране и смотреть, смотреть, смотреть… Потом, когда средства подошли к концу, придумал новый способ брать необходимые деньги. Помог ипподром.
— Ах ты аферист, — рассмеялся Павел Петрович.
— Только для жизни, не более. Иначе бы давно попался на глаза. Я, кстати, часто думал о том, что меня, в конце концов, кто-то да вычислит. Только считал, что это произойдёт здесь, в пятидесятых, а выяснилось, что самым бдительным оказался человек из моего времени…
Вот так я стал путешествовать в прошлое. Каждый раз, возвращаясь назад, я попадал во временную точку, которая отстояла от прошлого посещения ровно на тот промежуток времени, что я провёл в будущем. Ну то есть, если я уходил в прошлое ровно в час дня по нашему времени, то попадал в прошлое в тот же час по местному. Пробыв здесь пятнадцать минут и вернувшись домой, я видел на часах пятнадцать минут второго. Между выходом из прошлого и входом в будущее всегда один и тот же точный промежуток времени. Тот же самый промежуток
