— Есть! — радостно крикнул Дирмунд. — Т-ты все-таки п-попал в н-него, П-приблуда.
— Я да не попаду? — усмехнулся тот, радостно потирая руки.
— Рано радуетесь, — охолонул их Горм. — Взгляните-ка лучше туда…
Он показал на излучину реки, где показались возвращающиеся драккары данов. Да, видно, жители деревушки не зря платили им дань.
— Убираемся, — быстро скомандовал Горм. — В конце концов, своего мы достигли. А что касается тех… — он кивнул на море, — то пусть выбираются сами.
— М-мудрые слова, п-предводитель! — взяв в руки весло, одобрительно кивнул Заика.
Они гребли так, как, пожалуй, не гребли уже давно. Сливаясь в одну буровато-зеленую линию, замелькали за бортом луга, холмы и рощи.
— Быстрее, быстрее! — оглядываясь за корму, командовал Горм Душитель, новый морской ярл и командир «Транина Ланги».
Успели. Вылетели в залив, как сумасшедшие, и, подняв парус, ушли в открытое море.
А на помощь селению тем временем спешили боевые ладьи данов. Вот они развернулись бортами прямо посередине реки — всего пять кораблей, видно, датский ярл не посчитал нужным задействовать всех — и, дружно взмахнув веслами, ловко причалили к берегу.
Зайдя со стороны моря, Фриддлейв, Харальд и Снорри бросили свои драккары и, огибая холмы и болота, быстро побежали к деревне. Бежать пришлось довольно долго — не так-то и близко была деревуха от моря, — но молодые викинги не ведали усталости. Ведь впереди их ждали богатство и слава. И приветственное слово ярла. Выбежав из-за холма, они набросились на деревню сразу — как волки, разодрав собак, набрасываются на беззащитных овец. В легких кольчугах, а большинство — в кожаных панцирях из бычьей кожи, — с секирами, мечами и копьями. С круглыми, выкрашенными в алый цвет щитами, обитыми железными бляшками. Мощь! Красота! Сила!
Вот впереди всех красавчик Фриддлейв, сын Свейна Копителя Коров, с выбившимися из-под шлема белыми, как лен, волосами. Красивый, как Бальдр. Хоть и недолюбливал Фриддлейв Хельги, завидуя ярлу по-черному, однако все же был верен, не нарушал клятвы. Заика с Хрольвом к нему и не подходили, знали — напрасно потратят время. Вот если б пришлось встретиться с выскочкой Хельги в открытом бою, на честном поединке, тогда бы… ух, как тогда бы несладко пришлось молодому ярлу… А сейчас… Сейчас они в одной команде, и хуже нет позора для дружины, чем гибель ярла.
— Аой! — скаля белые зубы, кричал на бегу Фриддлейв.
— Аой! — эхом отзывался Снорри, сероглазый Малыш Снорри, впрочем, давно уж не такой и малыш. Не смотри, что тринадцать лет, — ловкий, выносливый, жилистый, тощий, как волк-трехлеток. В кожаном блестящем панцире, в коническом шлеме с металлическим полузабралом-очками, с жаждущим крови мечом… Рос Снорри стеснительным малым — маловато сверстников было, в основном водился со старшими, а уж те, ясно, немало над ним потешались. Пока не начал вступаться Хельги. Хельги ярл. Счастье — умереть за такого!
— Аой! — чувствуя безумие надвигающей битвы, кричал Харальд Бочонок. Упитанный, но быстрый и сильный. Друг Хельги с раннего детства. Простоватый весельчак, любящий и хорошо поесть, и выпить, с круглым лицом и лезущими прямо в глаза растрепанными волосами, похожими на копну сена. Тем не менее опытный и умелый воин. Секира в руках Харальда — грозное оруже. Вон как сверкает на солнце острое лезвие! Горе врагам.
— Аой!
Ага, вот показались и защитники. Всего-то десятка два, остальные, видно, укрылись в церкви. Интересно только, где же воины Хельги? Запаздывают что-то, соратнички, впрочем, тут можно обойтись и без них, взять деревню на меч одним наскоком — тут, похоже, как раз тот случай.
Дзыннь!
Кто-то швырнул на бегу секиру, и та попала прямо в шлем одному из английских воинов в длинных кольчугах.
Дзыннь!
Столкнулись перекрещенные мечи. Ударилось копье о щит. Захрипели первые раненые. Вот она, музыка боя!
Радостно сверкая глазами, Снорри Малыш ворвался в самую гущу врагов и бил мечом направо и налево, никому не давая пощады, словно маленький демон битвы. Англы расступались перед ним, и парень сам не заметил, как тут же проскочил вражеский строй. Ошарашенно оглянулся по сторонам и… вот те раз! Со стороны реки бежали прямо на них вооруженные люди. Целая толпа, как минимум сотни две! А у самого берега покачивались на мелких волнах драккары с поднятыми по-хозяйски мачтами.
Влипли!
Снорри обернулся предупредить — да видел уже, что и остальные заметили врагов. Кто-то побежал к лесу… А Снорри с Фриддлейвом и малой частью дружины зайцами понеслись на холм. Там и засели, ожидая веселой неминуемой смерти. Вот они внизу, воины данов, скалятся, сволочи, и солнце играет на клинках их мечей, золотом горит в наконечниках копий.
— Смотри! — хлопнул Малыша по плечу Фриддлейв. Два драккара, быстро отчалив от берега, взяли курс в море.
— Наши корабли! — в отчаянье крикнул Снорри. Похоже, это и вправду был конец.
— Беги, предупреди наших. Догонишь?
— А как же! — Снорри кивнул и, бросив секиру, рысью понесся с холма, благо даны еще не успели взять его в клещи. Он бежал, не разбирая дороги, быстрее, быстрее — не опоздать бы, предупредить бы, успеть… Хлесткие ветки больно били в лицо, со щеки текла кровь — то ли от веток, то ли задели мечом, это было неважно. Важно успеть. Нагнать, предупредить. Ага, вот и кончился лес. Вот берег, вот драккары. Вот бегущие к ним наши… А где же враги? Неужели… Да вон они — там, за лесом. И сейчас ударят…
— Эй, эй! — громко закричал Хельги. — Не надо туда. Там даны… там даны…
Словно в ответ на его крик, выскочили из-за леса драккары данов. Мало того — из кустов показались воины. Видно, успели-таки высадить десант…
Они погибли почти сразу. Харальд Бочонок и все, кто был с ним. Часть, еще до прямого столкновения, просто перестреляли стрелами. Оставшиеся дрались, как львы. Полтора десятка. Против сотни. Когда Малыш Снорри дошел — все было кончено. Он поднял меч, глотая в бессильной злобе злые соленые слезы.
— Аой, — выкрикнул он и напал на первого попавшегося воина, чувствуя, как захлестывает шею брошенная кем-то широкая ременная петля.
«Аой…» — хотел было повторить Снорри, но захрипел и упал в липкую от крови друзей грязь.
На холме добивали оставшийся отряд Фриддлейва. К обеду добили — лишь раненых взяли в плен. В том числе и валяющегося в беспамятстве Фриддлейва.
А уже довольно далеко отсюда, в Северном море, освещенные ласковым солнцем, радовались первой добыче — торговому франкскому кнорру — предатели — воины Горма Душителя, истинные собаки моря.
