совсем недавно мастеров, которые могли сотворить подобные этим диковинки, ослепляли! — воскликнула она, желая показать значимость работы, но позади кто-то охнул и послышался удаляющийся топот ног. Она оглянулась, но увидела только смеющегося Гришаню.
Боярыня тяжело вздохнула и, подозвав своего человека, велела:
— Успокой их там… это боярышня от большого ума так неумело похвалила.
Дуня обиженно посмотрела на свою покровительницу, но та лишь подмигнула, и насмешливо приподняв брови, пояснила:
— Игра слов.
Пётр Яковлевич хмыкнул, а Дуня взяла и согласилась, что она человек большого ума и выдала идею:
— Эти часы надо подготовить к продаже! Мы немножечко преобразим их…
— Ты настаивала на простоте! — упрекнул её Петр Яковлевич.
— Это если бы их можно было надеть на руку, — возразила Дуня. — Так вот, часы можно украсить завитушками, а можно их вложить в руки фигурки девочки-боярышни.
Тут разом хмыкнули Евпраксия Елизаровна и Пётр Яковлевич, но Дуню это не отвлекло.
— Или в лапки лисички. А можно сделать часы в виде солнышка или висящего на ветке яблока, — всё больше выдавала она идей. — Возможно, имеет смысл изготовить несколько образцов, чтобы покупатель понимал размер приобретения, а остальное выставить в виде картинок и изготавливать на заказ.
— Дунь… — позвал её Петр Яковлевич.
— И я думаю, что есть смысл организовать отдельную часовую, потому как это прибыльное дело.
— Дунь! — Кошкин-Нога даже помахал перед её носом рукой, но глаза у девчонки горели, и она ничего не видела.
— А ещё следует разбить изготовление часов на части, чтобы подмастерья делали простенькие детальки, а более умелые мастера брались за сложные, а в целое собирали вообще девушки, поскольку это больше похоже на составление вышивки. И неплохо приспособить выплавку каких-то мелких деталек в формах. Это удешевит и упростит производство.
— Евдокия! — рявкнула боярыня и Дуня удивленно уставилась на неё. — Подготовь записки об устройстве часовой мастерской и подай князю. Это дело государственной важности!
Дуня недоумённо хлопнула глазами, а Пётр Яковлевич возмутился:
— Мама! Я не об этом…
— А я о том, — подняла она руку, останавливая сына. — Никто до подобного не додумался и ни у кого нет таких мастеров, как у тебя. Всех награди, узнай, не нуждаются ли в чём и реши их проблемы. Не забудь усилить охрану своей мастерской.
— Зачем нам князь? — буркнул Петр Яковлевич.
— Петруша, не позорь меня, — рыкнула боярыня и на короткое время установилась тишина.
Дуня с сочувствием посмотрела на Кошкина-Ногу, но ничего по поводу князя говорить не стала. Производство часов действительно может стать важнейшей позицией в княжеской торговле и добавит немало престижа всему княжеству. Но пока князь ничего не знает…
— Пётр Яковлевич, — чуть ли не шепотом позвала его Дуня, — так сколько часов твои сделают до нашего с боярыней отъезда?
Она просительно заглянула ему в глаза, побуждая назвать максимально большую цифру.
— Нисколько, — отрезал он. — Вот это всё, что есть, — и показал рукой на выставленные в ряд короба.
— Дуняша, надо оставить пару часов для подарка князю и княгине, — добила боярыня. — А остальные можем отвезти в Новгород. Там похвастаем нашими мастерами и узнаем цену часам.
— И надо будет сказать, что только в Москве их делают, — вяло согласилась Дуня. — Пусть к нам едут за ними, — мстительно закончила она, но тут же встрепенулась и воодушевленно продолжила: — А вообще, Пётр Яковлевич, собирай караван в Новгород. Раз уж мы туда едем, то грех не воспользоваться ситуацией.
— Мам?
— Собирай, сынок, — одобрила Дунино предложение боярыня. — У меня там есть связи и я их использую.
— Ты небось тоже караван соберешь? — спросил Пётр Яковлевич Дуню.
— А как же? — воскликнула та. — У Евпраксии Елизаровны в Новгороде связи и грех не воспользоваться ими!
— Ой, лиса! — засмеялась боярыня.
А Дуня помялась, не зная, как сказать, что по её задумкам караван должен выйти огромным.
— Евпраксия Елизаровна, а что ежели мы организуем небольшой торговый бум в Новгороде? — зашла со стороны боярышня. — Учиним маленькое культурное безобразие, ударим новинками по устаревшему быту обывателей!
— Дунь, ты чего? Нам поручено вручить дары Михаилу Олельковичу — и всё. Какой «бум»? Никаких «учинить» и «ударить»!
Дуня проблеяла что-то о неисповедимых путях господних, смутилась, дёргано пожала плечами, заслужив подозрительные взгляды обоих Кошкиных, но больше ничего не сказала.
Боярышня решила подождать с признаниями. Ей вдруг подумалось, что ещё неизвестно, поймут ли москвичи намеки кота Говоруна насчет поездки в Новгород, а она получит взбучку прямо сейчас и совсем зазря. А если Кошкины начнут допытываться, то узнают, что объявление пока ещё можно отменить.
На миг мелькнула мысль, что достаточно того, что она пристроит под руку Кошкиной товары своих крестьян и это будет выгодно её семье, а остальные… Какой с них прок, тем более большинство из них мелкие плагиаторы чужих идей.
Но Дуне пришлось напомнить себе о широте своих взглядов и пользе общего развития. Мысль была правильной, но какой-то казенной.
И тут боярышня вспомнила лица мужчин и женщин, занявшихся новым для себя делом. Они же загорелись идеей, заглянули в своё будущее с надеждой и поверили, что сами могут стать творцами своей судьбы. И у них многое получилось, но тут догнала проза жизни в виде отсутствия продаж, которую не все преодолеют. А всего-то надо прямо сейчас вывезти товар за пределы московского княжества и показать его другим покупателям.
«Всего-то», — подумала Дуня и опасливо покосилась на Кошкину.
Боярыне придётся взвалить на свои плечи присмотр за караваном и задействовать новгородские связи, чтобы помочь расторговаться москвичам. У них нет статуса торговых гостей, и эту проблему тоже придётся решать ей.
Но Евпраксия Елизаровна не простая боярыня — она представитель князя со обширными
