под шею, я с большим удовольствием расслабилась. Но мысли, как шершни, носились в голове. Мне требовалось «пообщаться» с одной богиней. Столько накопилось!
– Вы позволите, моя госпожа? Мне нужно поговорить с вами срочно! – через какое-то время услышала я голос Аапехти.
Не знаю, сколько я пролежала в бассейне. Как только разбросали лепестки, попросила кормилицу оставить меня одну. Та выгнала рабынь, чтобы не мешать. Даже вездесущие чёрные стражи вышли, даровав мне одиночество. И прошло, наверное, всего лишь полчаса или более, когда голос жреца прервал мою задумчивость.
– Что случилось, Аапехти? – спросила, так и не сменив позы, только глаза открыла. Лепестки цветов как раз накрывали верхнюю часть моего тела.
С появлением жреца в помещение вернулась охрана. Почти всё время со мной рядом кто-то находится. Даже ночью Пия и несколько служанок спали на полу, рядом с моим ложем. Удивительно, что в момент «подселения» я была одна.
– Ещё вчера вечером я послал братьям записку, что буду теперь служить вам, моя царица. А потому спрашивал о слухах и сплетнях, которые бы помогли мне, – тихо заговорил жрец.
– Быстро же ты…
– Всё для того, чтобы всеми силами служить вам, госпожа.
– Хорошо, хорошо… главное, помни о своей клятве.
– Конечно! – возмутился мужчина.
– И что там говорят твои братья, что ты решил побеспокоить меня даже тут?
– Мне не понравились те слова, что они донесли. Оказывается, плакальщиц призвали на остров ещё до вашего приезда, да ещё и из других городов.
– То есть… – Села я в бассейне, наплевав на то, что грудь оголилась. – Они знали, что кто-то умрёт. И, может быть, даже я!
– Я тоже так считаю, госпожа… – ответил жрец, даже не подумав отвернуться или спрятать взгляд. Думаю, соберись я тут заняться «интимом» с супругом, то он бы просто отошел к стене или стал бы обмахивать нас опахалом.
Но я подумаю об этом позже. Сейчас стоит вопрос моего выживания.
– Хм… а братья не знают, кто именно отправил приглашение плакальщицам?
– Я просил их разузнать, госпожа!
– Ты прав, Аапехти, это очень важные сведения, – произнесла, укладываясь обратно в бассейн. Мне показалось, что по телу пошли холодные мурашки.
– Кроме того, раз вы живы, плакальщиц направили сюда, а не к чати [9] вашего супруга, чтобы договариваться. Уже ведь объявили траур. А вчера допоздна вы были вместе, и доступа к вам никто не имел. Ну, а плакальщицы, раз они будут иметь дело с царской семьёй, надеются обогатиться на церемонии.
– Нужно узнать, какими средствами я могу распоряжаться.
– Средствами? Ит-Мена остался во дворце, ведь выехали только вы.
Хм… Ит-Мена? «Отец-кормилец»? А потом «вспомнила», так называли управляющего женским дворцом. Его Хозяйкой обычно становилась сначала мать нового фараона, а потом царственная супруга. Но Тутанхамон ещё до нашей свадьбы стал сиротой. Так что с самого начала нашего брака всё это было моей «головной болью».
– Может стоит пригласить первую даму, что заведует вашими складами. Она так и осталась на корабле. Пия почему-то не позволила вашему сопровождению быть при вас здесь.
Получается, у меня есть небольшой штат местных «фрейлин». Да к тому же наделённых административными полномочиями.
– Во сколько будет ужин? Пошли записку, чтобы «высокородные дамы» прибыли к этому времени. Думаю, приглашение разделить пищу загладит самоуправство кормилицы. А «ответственная за склады» пусть явится немедленно.
К удивлению, ели тут всего дважды в день, утром и вечером, а не как я привыкла в будущем, по модному здоровому питанию: пять раз и понемногу.
Жрец удалился, позвав служанок. Я же была готова одеваться. И нужно было обдумать полученную информацию. Очень плохую. Получается… то ли травили меня… то ли вытравливали нашего с Тутом ребёнка. Да и хрен редьки не слаще. Есть заговор. А может, даже не один. Главное – понять, где притаилась «змея».
Кажется, меня начинает потряхивать… Выдохнуть!!! И успокоиться…
Сейчас траур, поэтому можно будет сократить общение. Мы далеко от дворца, так что круг подозреваемых узок. Но все как на подбор – самые знатные и влиятельные.
Служанка решила обновить мой маникюр. Теперь ногти украшал золотистый цвет вместо красного. Хорошо хоть, не голубой. Быть в трауре аж по ногти не хотелось.
Другой принесённый трёхчастный парик был очень прост. Если не сказать, аскетичен. И никаких украшений. Хотя… сверху на парик мне надели Нерет – чепец в виде самки грифа. Она была призвана наводить ужас на врагов Чёрной Земли и охранять царицу. В когтях птица держала кольцо шен – символ бесконечности.
Ну вот… теперь я больше соответствую трауру. Кажется, нянечка прониклась моментом… Или, что, скорее всего, слухи про плакальщиц дошли и до неё.
Мне же вскоре предстоит общение с гильдией, и хотелось бы не разориться на этом «удовольствии».
Расположилась я всё на той же террасе. Она была довольно удобной. Утром её освещало солнце, а после полудня накрывала спасительная тень.
Как поняла, «женская половина» у дома небольшая. Скорее всего, жена у главы города всего одна. В принципе, «гаремы», учитывая законы Чёрной Земли, могли себе позволить только фараоны. Хотя высшие сановники имели чаще всего по две жены.
Обе рабыни с опахалами расположились по бокам. Они махали попеременно, стараясь не касаться перьями.
Задумавшись, не заметила, как передо мной оказался павиан. Первым желанием было заорать… но, учитывая, что чернокожие стражники так и не отлипли от стены, мне, скорее всего, ничего не угрожало.
Немного успокоившись, заметила на шее животного ошейник, правда, больше походивший на украшение. Обезьяна чинно сидела, держа в руках несколько свитков папируса.
– Приветствую, божественная! – согнулась в поясном поклоне вошедшая женщина.
– Это Манифер, госпожа, – пришёл мне на помощь Аапехти, опять незаметно оказавшись за спиной. – Ваша хранительница ключей от складов.
Наличие рядом со мной жреца, да и ещё на таком интересном месте, даме весьма не понравилось. Она окинула того оценивающим взглядом, но решила не реагировать, обращаясь только ко мне.
– Я скорблю вместе с вами, моя царица! – при этом она посыпала пеплом, который сжимала в кулаке, свой парик. Женщина снова нагнулась, так что основная часть «посыпки» упала на пол.
Тонкое небесно-голубое платье должно было подчеркнуть её участие в трауре царской семьи. На вид ей было лет тридцать с хвостиком. По местным меркам солидная, если не сказать, «пожилая» дама. Ну так, на подобную должность молоденькую и не назначат.
Я
