Дежуривший за дверью врач сразу признал в происшедшем эпилепсию.
— Держите ноги! — крикнул он, вытаскивая из ридикюля свои инструменты. Еще минут пять Мухаммед бился в припадке, потом расслабился.
— Ну вот и все, — сказал доктор, вытирая со лба пот. — Он отмечен печатью аллаха, у него такие же приступы, как у Великого Искандера и пророка Мухаммеда.
Уже на следующий день цена на нефть начала спадать и постепенно остановилась на сорока долларах за баррель. Наибольшие трудности из-за дефицита энергоносителей испытала Япония. Привязанная к арабской нефти на восемьдесят процентов и не поставленная в известность американцами о грядущем кризисе страна оказалась буквально парализована. Опустели вечно забитые машинами улицы Токио и Нагасаки, знаменитые многоярусные шоссейные разделки казались бессмысленными в своей обнаженной пустоте. За считанные дни из магазинов исчезли все мопеды, велосипеды и даже самокаты. Большинство крупных монополий послали своих работников в неоплачиваемый бессрочный отпуск. Целиком встала химическая промышленность. Каждый танкер с вьетнамской или сахалинской нефтью немедленно шел на переработку в топливо. Не хватало керосина для самолетов, и десятки тысяч иностранных туристов вынуждены были поневоле продлить свое пребывание в Стране восходящего солнца. Лишь через две недели, с поступлением первой аляскинской и техасской нефти, Япония начала оживать.
Вынужденный отпуск привел к самым непредсказуемым последствиям. В десять раз больше прибыли получили владельцы питейных и развлекательных заведений — сократило свое вещание телевидение, а японские рабочие и служащие в саке топили свой страх перед грядущим. Кроме того, через девять месяцев в Японии был зафиксирован небывалый всплеск рождаемости.
Западная Европа легче пережила нефтяной кризис, и не только из-за российской нефти. Нефтяные скважины в Северном море работали на полную мощность. Английский филиал экстремистской мусульманской организации «Эль-Джихад» попытался устроить аварию на одной из норвежских платформ. Катер, начиненный тонной взрывчатки, был случайно обнаружен на одном из причалов Лондона. Та же самая группа успела взорвать одно нефтехранилище в черте города. Полдня пожарные боролись с огнем, а жители столицы вынуждены были вдыхать воздух пополам с гарью. Парламенту пришлось срочно отменить незыблемое английское правило: "Мой дом — моя крепость". После этого служители порядка уже не сильно церемонились с выходцами с ближнего Востока и при малейшем подозрении врывались в дома и квартиры арабов, ливийцев, алжирцев и других приверженцев ислама.
Несколько взрывов прогремело и во Франции. Пострадали два нефтепровода и бензохранилище. Правительство Лемьера было вынуждено пойти на непопулярные меры и провести операцию "Большой невод". Этот самый невод выловил десятки диверсионных групп самых разных национальностей и политической ориентации, от алжирских фундаменталистов до филиала баскской террористической организации ЭТА. Французский президент по обыкновению выразил свое, особое мнение о сложившейся в мире ситуации:
— Как всегда, что бы ни происходило в мире, хоть всемирный потоп, в выигрыше останутся американцы. Я уверен, что Маккреди специально не стал информировать нас о планах мусульманского руководства. И теперь мы вынуждены переплачивать миллиарды франков уже не арабам, а тем же янки!
Лемьер был недалек от истины. Еще полтора года назад Арисон предложил предупредить основных союзников по НАТО о предстоящих изменениях в политике нефтедобывающих стран Ближнего Востока. Маккреди надолго задумался, а потом отрицательно покачал головой:
— Может быть, позже, но никак не сейчас.
Окончательно он отказался от этой идеи после взрыва АЭС в Сокраменто. Недовольному Арисону он так объяснил свою позицию:
— Ты понимаешь, Джим, сейчас Европа живет лучше, чем Америка. И все из-за этой чертовой диверсии. Так что нефтяной кризис — это лучший повод подоить наших европейских друзей. Большие нефтедоллары хорошо реанимируют нашу промышленность.
Вообще, в последнее время у президента разладились отношения госсекретарем. Со всеми своими блестящими организаторскими способностями и изощренным умом, Арисон оказался в плену своего идеалистического воспитания. То, что хорошо было для преподавателя Принстона, никак не годилось для реального политика, живущего между ложью и полуложью.
Неплохую выгоду из конфликта извлекла и Россия. Поток нефтедолларов позволил компенсировать выросшие цены на продукты и товары массового потребления. Правда, пришлось повысить цены на бензин внутри страны, кое-где даже начались перебои с топливом, настолько рьяно бензин и солярка потекли за «бугор». Пришлось вмешиваться Соломину и закручивать гайки, урезонивая зарвавшихся нефтяных князьков. Кроме того, вынужденной мерой стало повышение на сорок процентов зарплаты всем бюджетникам. Так что валютные запасы страны пополнились не сильно. Мечта Соломина о ста миллиардах долларов в загашнике у правительства так и осталась мечтой.
В трехстах километрах от Эр-Риада, на просторах великой пустыни Руб-Эль-Хали, раскинулся небольшой палаточный лагерь: восемь мощных джипов, три больших шатра, с десяток чистокровных арабских скакунов и небольшое стадо верблюдов. В тени, под тентом, расположились клетки с небольшими пятнистыми птицами с характерно загнутыми клювами и мощными когтями убийц. Нетрудно было сделать вывод о характере данной вылазки: соколиная охота.
В большом котле булькала вода, двое наемных слуг из числа приезжих палестинцев ощипывали тушки куропаток, суетились повара, шоферы проверяли автомобили… Обычная бивуачная жизнь выехавших на охоту саудовских принцев. Странно смотрелись только два вооруженных винтовками охранника около самого большого и роскошного шатра. Один из них расхаживал перед входом, второй, настороженно оглядываясь по сторонам, сзади палатки.
Если бы сейчас в шатер заглянул начальник личной разведки короля вездесущий аль-Кадир, он непременно бы встревожился. Трое собравшихся принцев — Азиз, Дауд и Хаким, принадлежали к трем разным и непримиримым кланам. То, что они встретились в этом укромном уголке Аравии, говорило только об одном — впервые за последние пять лет самые могущественные группировки в Саудовской Аравии объединились. А объединиться они могли только против кого-то.
Вряд ли кто снаружи шатра мог подслушать разговор высокопоставленных особ. Внутри звучала восточная музыка, витиеватая и заунывная одновременно. Принцы в ожидании обеда лежали вокруг громадного блюда с фруктами и неторопливо разговаривали, иногда отдавая дань благоуханным дарам природы.
