– Летающее каноэ!
И все подхватили:
– Летающее каноэ!
На этот раз сам Поль пришел в недоумение.
– Вы такое видели? – спросил он.
– Видели! – возбужденно выкрикнул Тав-Чев.
И все согласно закивали: Видели, видели.
– Когда? – спросил Поль.
– Когда тебя не было, – ответил Тав-Чев. – Оно летело над морем высоко и громко рычало. Все сначало думали – птица, а потом поняли: летающее каноэ.
Тан-Бли добавил:
– Оно рычало как большое плавающее каноэ, только еще громче.
Поль знал: пассажирских воздушных трасс здесь не было. Это мог быть военный самолет. Это следовало учесть при подписании декларации. Однако, все это облегчило дальнейшее объяснение Поля. Он рассказал о военных самолетах и бомбах, способных уничтожать города размером с королевство Хатуту. Затем он рассказал об ООН, в котором собираются люди по одному представителю от каждого большого королевства. Он рассказал о том, что ООН обязало большое королевство Франция охранять Хатуту от военных вторжений, и король Франции дал на это согласие. При общем молчании Тан-Бли, который, вероятно, понимал Поля лучше, чем другие, спросил:
– Значит, король Франции добрый? И все французы добрые?
Поль подумал, что ведь Людовик Шестнадцатый был казнен, и Антуанета тоже, и французы с восторгом смотрели на эту казнь, а потом Робеспьер стал всех казнить, и французы тоже смотрели на это с восторгом, а потом и самого Робеспьера казнили, и французы опять смотрели на это с восторгом. Не сдержав улыбки, Поль ответил:
– Да, французский король добрый. И все французы добрые. – И тут до его сознания дошло, что он ведь тоже француз, и он сказал: – А я тоже француз.
И все посмотрели на него с особым интересом, начиная понимать, что белые люди не одинаковы, а делятся на королевства. Тав-Чев смотрел на Поля расширенными глазами. Оказывается, его отец был не просто белым человеком, а еще и французом.
– Француз, – повторил Тав-Чев новое для островитян слово.
Поль подал королю Намикио авторучку, чтобы король на чистых полях страшной книги потренировал свою подпись-крестик, которую он должен поставить на бумагах, которые привезли белые люди. Поль уже объяснил, что такое идентификация, декларация и независимость. Конечно, не все было понятно королю и старейшинам, хотя суть была ясна. Когда король со старейшинами, Поль, Соу-Най и Тав-Чев пришли на берег, вожди и воины снова организовали цепь, не подпуская толпу дикарей к воде. Поль подал знак, и двое матросов, спрыгнув в воду, подтащили лодку к песку, а затем стали у самой воды устанавливать бивуачный тент. Поль обратился к Намикио:
– Намикио, желудок не болит?
– Нет. Камешки помогают.
– Я привез много. Намикио, белые люди ждут, когда ты разрешишь им сойти на берег.
– Я разрешил.
– Подай им знак.
Намикио махнул рукой в направлении моторных лодок. И сразу четверо людей, уже знакомых жителям Хатуту, попрыгали из маленькой лодки на мокрый песок. Поль подал руку маме, и она тоже спрыгнула. Она была одета как и мужчины: белая рубашка, белые шорты и сандалеты. Из большой лодки люди тоже стали прыгать в воду. Вода была им по пояс, и они держали над головами рюкзаки и чемоданы. Мама уже неотрывно смотрела на Тав-Чева, но Поль сказал:
– Сперва тебе надо представиться королю, – и добавил: – по международному ритуалу. – Он подвел маму за руку к Намикио, сказал: – Намикио, это моя мать. – Король сделал приглашающий жест, а мама к удивлению Поля присела перед королем в реверансе. Поль тотчас пояснил на языке Хатуту: – Так положено всем белым женщинам приветствовать королей. – Позади Намикио выстроились все его три жены. И Поль сказал: – Это три жены короля. – И мама присела в реверансе перед королевскими женами. Поль тоже пояснил: – Белые женщины приветствуют королевских жен так же, как и королей. – Королевским женам, очевидно, это понравилось, а Поль назвал их по именам и сказал: – Су-Бай – старшая жена короля. После смерти матери Соу-Най она стала ее мачехой и воспитывала ее.
И Мама обняла Су-Бай и потерлась с ней щека о щеку. Она так же обняла и других королевских жен. И только после этого Поль подвел маму за руку к Тав-Чеву и Соу-Най. Мама сразу опустилась на колени перед Тав-Чевом, обняла его и долго не отпускала.
– Тав-Чев, Тав-Чев, – повторяла она, а потом, держа мальчика за плечи, стала вглядываться в его лицо. – Глаза голубые, – сказала она заученные слова языка Хатуту, и Тав-Чев подтвердил:
– У меня глаза голубые. Как у па.
– Голубые как у па, – согласилась мама, глядя в его глаза цвета увядших листьев зеленого салата.
И тут Тав-Чев, глядя в ее лицо сказал:
– У тебя тоже глаза голубые как у па.
Мама подняла к Полю смеющееся лицо, а из глаз ее брызнули слезы. Поль серьезно сказал:
– Мама, Соу-Най тоже ждет.
Мама вскочила на ноги. Забыв о приличии, она краем своей рубашки вытерла мокрое лицо, подошла к Соу-Най, обняла ее. Они потерлись щека о щеку.
– Соу-Най, Соу-Най, – стала повторять мама.
Неожиданно она стала произносить слова языка Хатуту, которые заучила отдельно от Поля:
– Соу-Най, скажи. Соу-Най, ты хочешь поехать со мной? Ты и Тав-Чев?
Соу-Най растерянно посмотрела на Поля, спросила:
– А Пал-Пол?
– Соу-Най, скажи ты, – повторила мама.
Поль резко оборвал ее по-французски:
– Мама! Ты забылась! Прекрати! Тав-Чев должен здесь стать королем. – Поль понизил голос, потому что четверо французов, как и все дикари, смотрели на них. – Мама, ты теперь в таком состоянии, что лучше тебе ничего не говорить.
Двое матросов уже установили тент, и промокшие по пояс вышедшие из воды члены экспедиции расставляли под тентом складной стол со стульями. Поль сказал королю и старейшинам, что надо проследить, чтобы дикари не раздевали белых людей как в прошлый раз, потому что теперь белые люди – представители двух больших королевств – Франции и ООН. Король тут же согласился с Полем. Повидимому Намикио стал входить во вкус процедуры международных соглашений. Поль, вспомнив, что он еще не видел всех своих старых друзей, отбежал в толпу дикарей. Он тут же попал в объятия Таки-Фопа, самого сильного после Тибу-Това мужчины. Таки-Фоп приподнял его, даже слегка подбросил, и его тут же с двух сторон обхватили Котога и художник Туа-По. А потом его прижал к себе толстяк Той-Пой. С визгом прыгнула сзади на Поля Су-Суэй, жена Тибу-Това и повисла на его спине, не смущаясь присутствия мужа. Низкорослый Тау-Тау, упершись руками Полю в плечи, стал со смехом бодать его головой в грудь. Фан-Фао, проскользнув под грудью Тау-Тау, обхватила Поля за талию. А рядом прыгали визжа две девушки из Прибрежной деревни. Полногрудая Боу-Фай, оттеснив Су-Суэй, прижалась грудями к спине Поля. Приблизившийся Канига помахал рукой, и все отступили от Поля. Начиналась процедура подписи бумаг. Мама, держа Поля под руку, повела его к тенту. К ней уже вернулось самообладание, и на ходу она сказала:
– Я вижу, Соу-Най не зря тебя секла.
Все члены экспедиции были представлены королю и старейшинам. Чтобы дать жителям Хатуту понятие о письменности, белые люди отошли на тридать шагов, а Поль предложил Намикио сказать какую-нибудь новость. И Намикио сказал:
– Тав-Чев подрался со своим другом Чеп-Товом.
Поль уставился на Тав-Чева:
– Почему? – строго спросил он.
Тав-Чев молчал. За него ответил сам Намикио:
– Чеп-Тов сказал, что ты не приедешь.
– Когда они подрались? – спросил Поль.
– Три дня назад.
И Поль записал на листе бумаги международной транскрипцией на языке Хатуту и прочел вслух:
– Три дня назад Тав-Чев подрался с Чеп-Товом, потому что Чеп-Тов сказал, что Пал-Пол не приедет.
Затем Поль подозвал Хага Нолэя, нейтрального переводчика от ООН, и тот по записи Поля прочел вслух:
– Три дня назад Тав-Чев подрался с Чеп-Товом, потому что Чеп-Тов сказал, что Пал-Пол не приедет.
Старейшины издали одобрительные возгласы: поняли значение письменности. Под тентом вокруг раскладного стола собрались все члены экспедиции, король Намикио, стерейшины и вожди. Здесь же присутствовали Соу-Най и Тав-Чев. Сперва были прочтены на двух языках, французском и хатуту, бумаги об идентификации. Белые люди поставили подписи, а представители Хатуту поставили крестики. Тав-Чев тоже поставил крестик, как наследный принц, с очень гордым видом. Затем была прочтена и подписана декларация независимости. Представителям Хатуту понравилось имя Тругве Ли, короля ООН – более подходящего термина для генерального секретаря в языке хатуту не нашлось. Норвежское имя Тругве Ли фонетически ассоциировалось с именами Хатуту. Жители Хатуту, слыша его имя при зачтении бумаг, вероятно, где-то подозревали, что король ООН родственно близок к народу Хатуту. А затем последовал общий пир перед домом короля с угощениями и напитками, которые были принесены со всех четырех деревень. Пирующие заняли так же всю центральную площадь. Белые люди раскрыли два больших рюкзака со стеклянными бусами. На большее фантазии белых людей не доставало. Но подарки были приняты с таким же бурным восторгом, как и в прошлый приезд белых. Во время пира мама сидела между Соу-Най и Тав-Чевом. Все три королевские жены уселись уже не позади короля, а позади мамы. Им очень понравилось, что белая женщина при знакомстве приветствовала их таким же поклоном, как и короля. Мама повесила на шеи королевских жен каждой по золотой цепочке, а королю преподнесла серебряный кулон-коробочку с пилюлями тагомета, показав как надо открывать и закрывать коробочку, нажимая пружинку. Большую коробку с пилюлями Поль уже вручил королю в его доме. Оказалось, помимо сведений из разговорника мама помнила некоторые полинезийские слова. По окончании пира все направились к берегу. По дороге Поль показал маме свой дом. Она зашла внутрь, спросила, не протекает ли крыша во время дождя, села на циновку, сделала свое замечание:
