— А что же будет с другими князьми? — чуть ли не онемел от таких новостей Спиридон.
— То не твоё дело. Как говориться «Богу — Богово, кесарю — кесарево». Клянись мне в верности владыка! Не хочу тебе грозить, но иначе, ты на своих ногах отсюда не уйдёшь! — Видя сомнения на лице архиепископа, Владимир усилил на него нажим.
— Ну же, решайся владыка! Степан Твердиславич, не будь дураком, уже мне присягнул, теперь будет новому Новгородскому губернатору Перемоге Услядовичу верным помощником и советчиком. Ты же, вместе со своей церковной братией должен будешь привести к присяги всех горожан. Не заставляй меня ждать, владыка!
Архиепископ с тяжким вздохом произнёс:
— Я согласен!
Он потянул за цепочку свой большой золотой крест, став на колени Спиридон произнёс, целуя распятие:
— Перед Богом клянусь служить тебе верой и правдой, государь Русский!
— Отлично, святой отче. Я надеюсь, что ты доведёшь до сознания церковной братии и прихожан, что отныне, согласно «Новой Русской Правде», церковь будет отделена от государства, она более не сможет вмешиваться в мирскую жизнь, прежде всего, участвовать в государственном управлении. Церковь должна будет лишь послушно исполнять волю государя Российского, не перечить ему ни в чём. Я не буду отнимать у монастырей земли, более того, даже позволяю им устраивать новые обители на необжитых территориях, но никто более не будет платить церкви десятину, но в то же время я не ограничиваю прихожан в их подношениях церкви. Не расстраивайся владыка, новые времена диктуют нам новые правила, и тот, кто не сможет к ним приспособиться — будет ими безжалостно снесён в небытие. На днях, съезди в Юрьев монастырь, донеси мои слова до архимандрита, главы всего новгородского чёрного духовенства. Если они не внемлют тебе, то тогда я с ними сам поговорю, так, как умею. Новгородских бояр в своей правоте я уже убедил, но предпочитаю, как говорится, если меня не злить, более действовать пером, чем топором.
Выпроводив загруженного под завязку новыми вводными архиепископа, я отдал распоряжение о соблюдении противопожарных мероприятий в детинце и в Софийской стороне, после чего завалился спать.
Впервые за долгое время ночевал я по — царски, во владычном дворце, только моё тело почувствовало под собой перину, так сразу и впало в глубокий сон, сказывалась чрезмерная физическая усталость и нервное перенапряжение последних дней.
Ни свет, ни заря меня подняли на ноги, свалившиеся на мою несчастную голову, неотложные военные дела. Не успел я на скорую руку позавтракать, как прибежал Клоч со срочным докладом.
— Государь! Ворота Торговой стороны открыты, около них собрался народ, они нам кричат, что враги ночью все ушли. Что прикажешь делать?
— Пошлите разведку, всё разузнайте, если эти сведения подтвердятся, то готовьте политруков. Во всех концах Новгорода нам необходимо зачитать горожанам текст Новой Русской Правды. И ещё, по прочтении НРП пусть они объявят о сборе в Детинце всех оставшихся в городе тиунов, детских, таможенников, огнищан, а также тысяцких, сотских, конецких старост и других княжеских чиновников. Отдельно пригласите купцов, выборных от ремесленников и смердов. Скажите, чтобы смело шли ко мне, ничего не боялись, потому как они нам нужны для установления нового порядка в Новгороде.
— Государь, а бояр созывать?
— Только тех, кто против меня не выступал с оружием.
— Да таковых не больше трёх десятков наберётся. Да и то они не выступали супротив тебя кто из — за старости, кто из — за болезни, «идейных», как ты Владимир Изяславич говоришь, не больше десятка будет.
— Вот идейных и пригласите. А вообще, что там с боярами? Уже известно, сколько среди них погибших, сбежавших, пленённых?
— Примерно уже известно, — корпусный воевода достал плотно исписанный лист и, сверяясь с ним начал перечислять. — Из, грубо говоря, трёх сотен новгородских бояр, глав семейств, так называемых «золотых поясов» больше сотни бояр погибло, два десятка раненых, восемьдесят бояр пленных, тридцать бояр в боях не участвовали, шестьдесят бояр сегодня сбежали из Новгорода. А если вспомнить про «боярских детин» (уже взрослых сыновей (барчуков), живущих в доме отца), участвовавших в боях, то названные мной цифры можно смело умножать на два.
— Десятка два бояр, наиболее ярых подстрекателей войны со Смоленском надо будет показательно казнить. Допросите бояр, выявите главных вдохновителей и подстрекателей войны с нами. А ближе к вечеру, после казни бояр — изменщиков, приведём всех горожан к присяге, предупредите архиепископа на этот счёт. Исполняйте!
Принятые накануне меры, по наведению порядка в Новгороде, принесли ожидаемые результаты — смоленские войска быстро восстановили если не правопорядок, то относительное спокойствие, во всяком случае городские банды, толпы мародёров, и иже с ними, рассосались, прекратив нагло и в открытую орудовать в городе.
В покинутых вельможами дворах квартировали войска, к крышам домов были прикреплены длинные шесты с флагштоками, на которых указывались номера подразделений, занявших данные подворья, что сильно упрощало работу вестовым, а высшему командованию облегчало управление вверенными им войсками. А так, без наглядных, торчащих из подворий подсказок, попробуй — ка найди в неизвестном большом городе какой — нибудь батальон — с ног собьёшься!
Вызвал к себе, в архиепископские палаты, превращённые в рабочий зал заседаний, полковых политработников. Им предстоит поработать кроме войск ещё и с гражданским населением, необходимо в нужном нам ключе довести до сведения новгородских обывателей о наступившей в их жизни глобальной перемене, заодно принять от них присягу новому государю «всея Руси» в лице моей скромной персоны.
Политработники нестройной шеренгой под надзором телохранителей стали заполнять зал заседаний. Наконец все вошли. Садиться за стол я им не предложил, так как разводить с ними говорильню не собирался, ничего нового они от меня не услышат, нужный опыт в предстоящих делах уже у всех имелся.
— Здравствуйте товарищи политработники!
— Здравия желаю государь! — в унисон рявкнуло в ответ множество глужённых глоток, заставив меня сморщиться, что поделать, если работа у них такая — разъяснять огромным человеческим скоплениям «политику партии».
— Пожалейте мои уши, — я отмахнулся от стоящих на вытяжку профессиональных ораторов рукой, — не так громко, а то потолок рухнет!
Присутствующие заулыбались, довольные произведённым эффектом. Чувствуют ведь, что я на них вовсе не сержусь, а брюзжу лишь из врождённой вредности.
— Слушайте приказ! — при этих словах политработники мигом подтянулись и посерьёзнели, всю их весёлость как рукой сняло, — сегодня же организовать массовое приведение новгородцев к присяге. По всем этим вопросам дополнительно договоритесь от моего имени с церковными служителями, а если кто из них вздумает противиться — то с такими не церемонится — петлю на ноги и свешивать со стен Детинца! И так их подвешенными держать пока не покаются в своих грехах!
— А если каятся не захотят? — тихо спросил один из политруков.
Я лишь развёл руками и сказал:
— В таком разе нашей вины в их смерти не будет, мы сделали всё, что смогли для спасения их души. — Чуть подумав, добавил. — Если они со стены что непотребное кричать начнут, то таких поднимайте и усекайте их змеиных язык, ибо в данном случае будет подходить одна мудрость — «язык мой — враг мой».
Политработники продолжали стоять в постойке «смирно», видимо ждали дальнейших указаний. Что же, надо им напомнить и об агитационной работе, в среде будущих новобранцах из Новгородского региона
— Я планирую отдельные районы (концы) Новгорода и ближайшего пригорода, после того, как подведу под свою руку всё княжество, отдать на «откуп» нашим службам, с целью набрать пополнение местными жителями. Помня о монгольской угрозе, мы должны всячески увеличивать численность ратей. И не забывайте о своей главной задаче — и впредь поддерживать высокий боевой дух в наших частях, особенно среди новобранцев. А сейчас вплотную займитесь пленниками, теми из них, кто не сможет откупиться от военной службы. Новгородские полки должны быть верны мне также как смоленские и полоцкие.
