Потом опять вызвал временно пребывающих вместе со мной в Новгороде руководителей спецслужб — Никона и Дмитра, но на сей раз каждого по отдельности. Речь зашла о создании полноценного штата провокаторов. А как ещё проверить лояльность крупных военноначальников и чиновников? Их штат и так разросся до неимоверных размеров и продолжал угрожающе увеличиваться. А так, будут к некоторым из них, наиболее подозрительным, время от времени аккуратно втираться в доверие разные «тёмные» и «скользкие» личности, предлагая крупные взятки, подбивая их на предательство своего государя и другие неблаговидные дела. Также просветил управляющих о принципах расстановки «медовых ловушек». Поэтому, надеюсь, в скором времени, смазливые девушки, действуя «тихой сапой» выведут на «чистую воду» своих любовников, подбивая их на измену, но не жене, а Смоленской Руси в целом и своему государю в частности. И все не стойкие духом падут… прямо в заботливо расставленные руки компетентных органов. Кроме того, каждый руководитель спецслужб, покидая мой кабинет, был в полной уверенности, что создание неофициальной службы провокаторов доверено государём только ему конкретно и никому более. И узнать о существовании службы провокаторов кому бы то ни было, будет весьма проблематично. Так как она никак документально в структурах Управления и Служб не оформлена, проходит по статье ведомостей «прочие расходы». Здоровая конкуренция спецслужб — великая сила! Пускай, в том числе, и друг дружку пасут и постукивают своему государю на своих же коллег по силовому блоку Правительства.
Ближе к обеду, жители Торговой стороны встретили нас празднично и со всем почтением, ведать уже узнали, что мои войска минувшей ночью никаких бесчинств на Софийской стороне не творили. Ещё утром выяснилось, что остатки новгородских вояк, как наскипидаренные, выскочили из Торговой стороны города и ускакали кто куда, в разных направлениях — некоторые умчались в сторону Пскова, другие — в Ладогу. Погоню устраивать за этими беглецами не стали.
В обед 2–й Смоленский полк, чётко печатая шаг, под барабанный бой, вместе со мной и моей охранной сотней перешли, по наспех отреставрированному мосту, на Торговую сторону. Часть людей приветствовала нас радостными криками, некоторые стояли молча и выглядели весьма задумчиво, бросая в нашу сторону оценивающие взгляды. А большинство «манифестантов» находилось в каком — то обалдевшем состоянии. От всего произошедшего за последние дни у них голова буквально шла кругом, они были пьяны без вина, стояли и смотрели на всё как бы со стороны, отрешённым от всего мирского взглядом. Мы проплывали у них перед глазами подобно галлюцинации, симптоматично, что часть новгородцев, время от времени протирали глаза и потряхивали головами, словно пытаясь проснуться. Моим же воинам было не впервой наблюдать такое зрелище, они, прошагали по улицам множества захваченных городов и часто видели подобных «загипнотизированных» обывателей. Но в Новгороде шок испытываемый горожанами был особенно силён, что не мудрено, учитывая славную историю города и масштабы битвы.
Не успел я переступить порог княжеского терема Ярославого Двора, именно здесь планировалось в первую очередь начать размещать областные Управления и Службы, как уже изрядно доставшие вестовые сообщили о запершихся в своих слободах немцах.
— Воевода Мечеслав спрашивает у тебя государь, что прикажешь с Немецким, да Готским дворами делать?
Я задумался, эти купеческие иностранные представительства у меня совсем вылетели из головы. Оба иноземных двора располагались на Торговой стороне города, по соседству с Новгородским Торгом. По — хорошему, надо бы всех немцев на тех дворах придушить по — тихому, чтобы они не распространяли информацию об огнестрельном оружии. С другой стороны, шила в мешке не утаишь. Смоленские немцы уже в курсе существования пушек, ружей и пороха, а эти новгородские немцы, вдобавок, вполне могли узреть не только внешний вид пушек, но и то, как они действуют, ведь битвы проходили прямо у них под носом, под Новгородскими стенами.
Сейчас они мне цветмет и железо из Европы доставляют, но в свете последних событий, мне становится доступна Карелия, с её богатейшими минеральными залежами. Не менее богата своими природными ресурсами, пока ещё плохо освоенная шведами Финляндия, но проблема была в том, что в отличие от Карелии, я не представлял, что и где следовало искать в финских непролазных дебрях. Так получилось, что в своё время этому вопросу, я не уделял никакого внимания. Но Финляндию, взвесив все «за» и «против» я всё — таки решил брать под свою руку, по крайней мере, местонахождение того же финского молибдена известно. Оставлять же на севере шведский форпост, когда есть возможность их оттуда сковырнуть, было бы крайне недальновидно. Тем более, западно — финские племена раньше являлись новгородскими данниками, а потому сейчас прибрать их к рукам, восстанавливая «историческую справедливость» — самое время.
Те же самые доводы можно привести и в пользу захвата Немецкой Прибалтики, по крайней мере, Орден Меченосцев мало того, что даннические чухонские племена оторвал от Новгорода, но и занял пограничные Полоцкие и Новгородские земли с городами. Немаловажно и то, что немецкие купцы хорошо обжились в Швеции, они пользуются там многими льготами, им покровительствуют шведские короли. Партнерство между немецкими имперскими городами и шведской короной способствует невероятному подъёму шведской экономической и военной мощи, что не есть хорошо для Руси.
Решено! Шведов из Финляндии выкинем, а с немцами — посмотрим, что там в Пскове творится, среди пленников ходят упорные слухи, что псковитяне могли в помощь призвать к себе немцев в союзе с датчанами. У датчан, кстати говоря, тоже рыльце в пушку. Они занимают северную Эстляндию, с русскими городами Ругодивом (Нарва) и Колыванью (Ревель).
— Взять всех немцев под стражу! Если миром не сдадутся — взять их подворья приступом. А сдадутся мирно, то в плену у нас пробудут до начала летней навигации, а потом мы их всех отпустим с миром. Передай мои слова воеводе.
— Так точно! — козырнул вестовой и ускакал.
— Государь, — обратился ко мне с задумчивым видом Перемога, начавший потихоньку принимать старые и выстраивать новые нити управления обширным хозяйством Новгородской области. — Что будет с Грамотой заключённым Новгородом с Готским берегом и немецкими городами?
Задумчиво окинул невидящим взглядом новгородского губернатора. Дело в том, что этот Договор устанавливал взаимное право свободной торговли, регулировал порядок разрешения споров, в общем, по многим параметрам совпадал со Смоленской Торговой Правдой. Вопрос в том, нужны ли мне, здесь и сейчас, немцы ведущие торговлю с Новгородом напрямую, в обход Смоленска?
— Грамоту эту разорвём! — подбоченившись, решительно заявил с самым суровым видом. — Хотят новгородцы с немцами торговать — милости просим в Смоленск, или пускай у себя в городе дожидаются немецких купцов, но ходить в Новгород отныне все иноземные гости будут только через Смоленск!
— Слушаюсь! — Перемога осклабился в кривой усмешке.
Немецкое и готское подворья благоразумно предпочли сдаться в плен без боя. Немецких купцов оставили до лета в прежних подворьях, но полностью их разоружили и заменили охрану на русскую. Старшинам — олдерманам разъяснили, что поскольку независимого Новгорода отныне не существует, то и соответственно прежние договора и грамоты заключённые Новгородом аннулируются. И теперь новгородские товары можно будет закупать в Смоленске или же в Новгороде, но сплавляясь туда через Смоленск. Подворья эти я разрешил полностью расконсервировать с началом летней навигации и сохранить за немцами, но при условии, что подворья новгородских купцов на Готланде и северо — германских городах не будут конфискованы местными властями.
Многочисленная дворня и прочие слуги князя Александра, оставшиеся одни на Ярославовом Дворе, встретили меня очень настороженно. Они явно не знали, чего от меня ожидать, а потому их всех слегка потряхивало от напряжения, особенно многочисленных молодых симпатичных служанок. Всему этому контингенту я прямо с порога объявил, о том, что они являются моим военным трофеем, а потому все они теперь, в полном составе, переходят ко мне на службу. Лично мне вся эта дворня была до фонаря, поэтому передал её в руки Новгородского губернатора. Княжеский терем, моим волевым решением, отныне тоже превращался в резиденцию новгородского губернатора.
