среди них, сказал:
— Это вы, значит, нас сейчас от преступника спасли, молодой человек? — обратился он ко мне.
— На моём месте так поступил бы каждый, — скромно отвечал я, вручая портфель хозяину.
— Как вас зовут-то? — спросил он.
— Антоном, а это Марина, — представил я подругу.
— Ну что, спасибо вам огромное, в этом портфеле все мои документы и деньги лежали, как мы сможем вас отблагодарить?
— Автограф дайте Марине и больше ничего не надо, — предложил я, толкнув её в бок.
Два раза ей повторять не пришлось, Марина быстро вытащила блокнот с ручкой, и в нём по очереди расписались все четверо, а Муратов даже и добавил «Антону и Марине», режиссёр же приписал свой московский телефон со словами «Обращайся, если что».
— Я тебя запомнил, — неожиданно выступил на первый план Крамаров, — ты спрашивал, пойдёт ли это кино за границей, да?
— Точно, — улыбнулся я, — это я был.
— А кем хоть вы работаете-то? — продолжил Савелий, глаз у него при этом почти не косил, как я невольно отметил.
— Я учителем в школе, а Марина в торговле.
— Какие у нас учителя пошли смелые, — поразился Муратов.
— Ну спасибо ещё раз, — потряс Крамаров нам с Мариной по очереди руку, — приятно было познакомиться.
И они ушли в противоположном направлении, видимо к машине, коя доставит их в гостиницу, а мы с Мариной побрели на Интернациональную улицу.
— Надо ж, приключение какое случилось, — затараторила она, — у меня в жизни ничего подобного никогда не было.
— Повесь автограф Крамарова в рамочку, — посоветовал ей я. — Да, а где ты живёшь-то?
— На Чонгарской, — ответила она, — в частном секторе.
— Недалеко от меня — я тебя провожу?
— Конечно-конечно… а букетик жалко всё-таки, не каждый день мне цветочки дарят.
— Не плачь, Марина, — весело ответил я, — будет у тебя новый букет, и не простой…
— А золотой, — закончила она за меня. — Вон наш автобус подъезжает.
Проводил я, коротко говоря, Марину до порога её избушки на куриных ножках, она чмокнула меня на прощание и на этом всё… жалко конечно, я рассчитывал на некое продолжение банкета, но ладно…
Подняться к себе домой мне удалось не сразу, возле подъезда меня отловил Половинкин, который весь в прыщах и зазвал на разговор.
— Пошли поговорим, конечно, — отвечал я, — почем не поговорить с приличным человеком.
И мы отошли в сторонку, к самому стадиону, где с гиканьем и молодецкими воплями гоняли мячик две дворовые команды.
— Класс игры невысокий, — сказал я, понаблюдав минутку за ходом игры, — никакой культуры паса, все сами за себя. Ну так что там у тебя, Валера?
— Проблема у меня Антон Палыч, — шмыгнул носом он.
— Сейчас у всех есть проблемы, давай конкретику уже.
— Я денег должен… много должен… не знаю, что дальше делать…
— Много это сколько? И кому? — задал я сразу два вопроса.
— Двадцать два рубля, — вторично шмыгнул Половинкин, — Быку должен.
— Это который Волобуев что ли? — уточнил я.
— Угу, — согласился он, — Волобуеву.
— В карты что ли проиграл?
— Не… забились мы по одной теме…
— А чего тогда такая неровная сумма? Обычно спорят на круглые, — спросил я.
— Так это проценты уже пошли, так-то червонец был. В день по два рубля теперь тикает. А если до конца недели не отдам, он меня обещал на перо поставить.
— Ну сказал бы родителям, выдали б они наверно тебе денег, чтоб родного сына спасти, — предложил я. — Почему ко мне-то с таким вопросом?
— Вы не знаете что ли моих родителей? — с недоумением посмотрел на меня Валера, — папаша пьёт без передыху, мать давно на всё рукой махнула, в доме обычно ни копейки. Откуда они двадцать два рубля возьмут, для них и трёшница огромные деньги.
— А чего, он серьёзно тебя зарезать пообещал? — задал я наводящий вопрос.
— Ну до смерти-то наверно нет, — подумав, ответил Половинкин, — но инвалидом вполне сможет сделать.
И тут мне в голову пришла ослепительная идея:
— Слушай, Валерыч, а вот у Дубина из восьмого-Б какие отношения с твоим Быком?
— Дубин… — взял паузу он, — Дубин пацан в авторитете… его все в нашем микрорайоне уважают.
— Не знаешь, чего у него на меня зуб такой вырос?
— Точно не скажу, — опять шмыгнул Валера, насморк что ли у него хронический, — но по слухам вы с его папашей когда-то что-то не поделили, а он про это узнал и обиделся.
— Бред какой-то, — помотал головой я, — с его папашей мы вот только вчера хоккей с канадцами смотрели, всё у нас ровно и прямо было, — нет, подумал я, идея явно не та.
— Ну тогда не знаю… а с моей-то проблемой поможете?
— Тогда уж ещё на один вопрос ответь, друг ты мой насморочный — почему ты именно ко мне с этим вопросом обратился?
— Хы, — вылетело у него изо рта, — да я же видел, как вы с Быком разобрались, когда вас Алла попросила. Один раз если получилось, так и во второй должно…
— Подсматривал, значит…
— Одним глазом, Антон Палыч, интересно ж было, куда вы направились, вот я и проследил.
— Тут сложнее, Валера, — вздохнул я, — тут деньги замешаны… ладно, помогу я тебе, но за это ты будешь должен мне одну услугу.
— Согласен, — мигом вылетело из Валеры, — даже на две согласен.
— Когда и где у вас встреча назначена?
— В восемь между стадионом и парком.
— Без десяти восемь подходи сюда, вместе пойдём.
Глянул по дороге на часы — время ещё есть до часа Ч, надо хоть поесть-помыться что ли между делом. Но не тут-то было, на лестничной площадке между вторым и моим третьим этажом меня ждала англичанка Софья. Павловна.
— Вот нечаянная встреча, — пробормотал я, — уж кого-кого, а тебя я тут никак не ожидал увидеть.
— Понимаешь, Антон, — с каким-то отчаянием в голосе отвечала она, — я тут всю ночь думала-думала над твоим предложением и решила
