Купили напитка её изготовления. Нам ещё большая скидка вышла. Ну, как будущим воинам.
Как пить самогон начинали — помню. Дальше — опять темная зона.
Следующий светлый промежуток — дерусь. С теми же парнями, с которыми самогонку пил. Что-то между нами вышло. Зачем, из-за чего? Спросите, что полегче…
Что-то не курится. Лучше уж дальше дрова складывать буду. Быстрее всё в порядок приведу, а то самому сегодня стыдно. С дровами воевал…
Так. А, кто у нас в драке-то победил?
Я как был с поленом в руках, так и замер.
Вроде я. Или меня? Хоть убей, не помню. Нет, вроде я. Парни потом ещё удивлялись.
После этого, как водится, пили мировую. У кого-то в избе. Даже и закусывали. Салом. Вот это сало, почему-то запомнилось. Какая-то у меня на вчерашние события избирательная память…
Потом нас опять на подвиги потянуло. В Окуловку пошли, за две версты. Как, идиоты, вчера не поморозились. Все в сапогах, полушубки нараспашку. Кто уже и без шапки.
Разбегайся народ — рекрут идёт…
Пошли с деревенскими парнями подраться. Кто-то из наших старую обиду вспомнил. Нельзя с ней в армию уходить. Так не делается…
Дорогой ещё пили. Частушки орали.
Тут я где-то в плын и свалился. Со стороны всю нашу честную компанию видеть стал. Идём мы, всю улицу перегородили. Всех дёргает. Ноги невпопад, но твёрдо переступают, ломаная такая походочка. Руки тоже коленца пытаются на пустом месте выделывать… Плечи ходуном ходят. Головы, однако, плавно несём. Рожи дикие, глаза — не лучше.
У кого-то из забора уже колов надёргали.
Тут опять не помню.
Но, видно с окуловскими что-то было. Правое предплечье у меня здорово отбито.
Следующее, что из вчерашнего, вернее, уже из сегодняшнего, в памяти осталось, это как Павел Павлович мне раздеться помогает. Ругает меня последними словами. Я даже и не знал, что фельдшер так выражаться умеет.
Сидел он всю ночь на фельдшерском пункте, домой не ушёл. Надеялся, что я побегаю по улице немного и вернусь. Меня же, вон где ночью носило…
Ближе к обеду Павел Павлович меня растолкал, огуречным рассолом полечил. Велел разрушенные поленницы в порядок привести. Сам в Вятку поехал. Зачем, точно не сказал, но намекнул, что это с моей будущей военной службой связано. Или, сказал? Я просто не разобрал?
Я тогда ещё совсем плох был. Только дикой башкой помотал…
За раз я с поленницами не управился. Ещё почти два дня на них потратил. До самого почти возвращения Павла Павловича с ними возился.
— Очухался? — фельдшер на меня не совсем по-доброму смотрел.
— Извините, Павел Павлович…
— Ладно. Пошли в тепло.
— Помнишь, о чём наш разговор был?
Не стал я старого человека обманывать…
— Приблизительно…
— Во как! Приблизительно! — фельдшер даже по столешнице ладонью хлопнул.
Я молчал. Виноват. Нечего говорить. Однако, причина была…
— Порешал я про тебя. Есть у меня один знакомец…
Тут Павел Павлович куда-то на потолок кивнул. Весьма многозначительно.
— Доброволец Иван Воробьев на Дальний Восток не едет.
Второй раз за последние несколько дней я чуть чаем не подавился. Разговор-то наш с фельдшером за ним шёл.
Во, Павел Павлович дает! Кто бы подумал!
— А, куда? — чай всё же путь в мой желудок нашёл.
— В Москву. Учиться на ротного фельдшера, — гордо произнёс мой наставник по бузе.
Я так с чашкой в руке и замер.
Глава 29 Четыре в одном
Хорошее решение всегда не один, а несколько плюсов имеет. Чем больше, тем лучше.
Павел Павлович сейчас многих переплюнул.
Первый плюс — общество осталось довольно. Вместо кого-то я по частной мобилизации село покидал. Чья-то родная кровиночка под японские пули голову подставлять не будет. Жирный такой, большущий плюс.
Тут, даже к самому Павлу Павловичу никаких претензий от жителей села не должно быть. Так я кумекал.
Второй плюс. У уездного воинского начальника все циферки сойдутся. От волости нужное количество мобилизованных есть? Имеется. Как уж их там распределили после отправки из уезда, у него голова не болит.
Про уездного воинского начальника Павел Павлович мне всё разъяснил. Раньше, до сегодняшнего дня, я о нём и слыхом не слыхивал.
Уездный воинский начальник — это не много не мало, а нестроевая штаб-офицерская должность. В мирное время на него возлагается заведование всеми запасными средствами уезда в людях и имуществе, необходимыми для приведения армии в полную боевую готовность. В военное же время, уездные воинские начальники заведуют призывом чинов запаса, сбором лошадей и отправкой на пополнение войсковых частей.
Он отправил добровольца Ваньку Жукова, по всем документам сейчас — Воробьева? Заполнил все строчки в штатной норме? Да. Всё. Вот и второй плюс нарисовался. Решение моего вопроса Павлом Павловичем на уездном воинском начальнике никак отрицательно не отразилось.
Любой нормальный человек свои проблемы решает. Живёт своей жизнью. Не чужой. Так и Павел Павлович. Он моим устройством в подготовку на ротного фельдшера себе ученика сохраняет. Не сгину я на сопках Маньчжурии. Подготовка ротного фельдшера не один год идёт, а к этому времени война уже закончится. Так Павел Павлович здраво рассудил.
Это третий плюс. Для самого земского фельдшера самый важный.
Москва далеко от фронта. Там японские пушки не стреляют, а бузники есть. Вот и буду я в первопрестольной тренироваться по методике Павла Павловича. На кулачные бои ходить, пусть пока не здесь. Павел Павлович даже может себе позволить в Москве появится время от времени. Поправить, если что не так у меня будет. Денежки у него определенные скоплены. Здесь, в селе ему их некуда было тратить.
Так мне было разъяснено. Не торопясь и обстоятельно.
В третий раз я чаем уже не подавился. Привык, видно, ко всяким-разным уже неожиданностям.
Ещё у решения Павла Павловича четвертый плюс был. Ему совсем не известный.
Золотые фигурки зверей давно уже с огорода Федора в надежное место перепрятаны были. В снегу они и суток не пролежали.
Фельдшер на обучение меня в Москву определил, а мне туда давно надо было. Древний клад в деньги превратить. Причём, не бумажные, а опять же в золотые кругляшики с портретами российских императоров.
Это сейчас они одинаковую покупательную способность имеют — что золото, что бумажные рубли, но скоро-скоро, не пройдёт и десяти лет, всё по-другому будет.
— Ну, что, Ваня, доволен? — Павел Павлович улыбнулся.
Чуть общество и Федор ему все планы не попортило, а он вывернулся…
— Спасибо, Павел Павлович… Слов нет…
Вот как всё повернулось! Кто бы мог подумать!
— Отправка из волости на следующей неделе. Так что, можешь немного ещё порекрутить…
Фельдшер на шкаф кивнул. Ну, где у него емкости со спиртом хранились. Спирт, он сущие копейки стоит, им земство фельдшерский пункт не обижало. Можно, конечно, было его и на другие, не медицинские цели употреблять, но Павел Павлович не пил. Так, только немного по большим престольным праздникам. Чуть-чуть. Не допьяна. Напиток от Шустова.
— Не… Спасибо… Опять потом поленницы складывать… — пошутил я.
Настроение у меня улучшилось, в жизни новая перспектива нарисовалась. Всё равно я не планировал в селе до конца дней своих жить. Одна буза тут меня и держала.
Сейчас же вот, Павел Павлович говорит, что уже по составленному им пособию я где-то в другом месте могу тренироваться. Допускает он такое развитие событий. Всё как-то с войной в ёлочку сложилось.
— Вот и хорошо. Тогда — начали.
Фельдшер принялся по столу ритм ладонью отбивать. Дал мне сигнал начинать ломаться. Плын надо при любой возможности тренировать. Ты спишь, а враг-то качается…
Глава 30 Чему обучают ротного фельдшера
— На сегодня хватит, — объявил Павел Павлович через час.
Ну, хватит, так хватит… Учителю виднее.
— В ладонях сильнее колет?
— Сильнее.
— Так… Значит, мы с тобой на правильном пути…
Кто бы сомневался. Когда рекрутил, троих парней по пьяному делу один побил. А, их тоже не в капусте нашли…
— На. Почитай.
Павел Павлович на стол небольшую книжицу выложил.
«Правила для специального образования для фельдшеров в войсках». Так на её обложке значилось.
Павел Павлович к любому делу серьезно подходил. Вот и сейчас. Вон, даже литературой запасся.
— Почитай, почитай. Что тебя ждёт, узнаешь.
Я и начал читать. Дед
