ближнего своего, так что читал «медленно и аккуратно».
— Спасибо. Где и когда встречаемся завтра?
— Ты не дурак, так что в первой половине дня сориентируешься сам. А в обед встретимся во второй столовой, и уже оттуда дойдëм до ближайшего свободного полигона. — Синицын развернулся, не оборачиваясь махнул рукой и бросил: — Бывай! И не сыщи себе проблем!
— Если бы я их ещë и искал…
На том мы и разошлись: чай, не кисейные барышни и не закадычные приятели, что б прощаться иначе.
Спустя половину часа, в предвкушении скорого погружения в мир нового и неизведанного я шагал по широкой тропинке, наслаждаясь видами и сверяясь с «сохранённой» в голове схемой академии и отдельно «общежития», в середине четвёртого ряда которого и находилось моё новое, просторное жилище. И пусть просторы эти мне пока были без надобности, такое отношение приятно грело душу. И даже то, что я по итогу окажусь в том же положении, что и Дмитрий, не слишком портило картину. Всё равно ведь получу то, что мне нужно: знания, возможности и стабильность. А если в будущем мне станет чего-то не хватать, то условия можно будет и изменить.
Достаточно просто стать сверхценным, желательно незаменимым человеком, а остальное приложится.
Прошедший день дал мне чертовски много, так что я был практически полностью погружен в собственные мысли. И потому не сразу заметил неясные шевеления среди деревьев, откуда раздавались ругательства пополам с заливистым ржачем нескольких мужских глоток. И я бы прошёл мимо, если бы не отчётливо шибанувший в голову «аромат» обиды, стыда и отчаяния, исходящий совсем не от выстроившихся полукругом «веселящихся» разумов.
— В академии не происходит ничего из ряда вон, говорила она. Не сыщи себе проблем, говорил он. — Я огляделся, но на всём обозримом пространстве не было никого и ничего кроме вашего покорного слуги и его книг. Последние я, тяжко вздохнув, сгрузил на ближайшую лавочку, понадеявшись на то, что успею, если что, заявить права на своё добро и не дать ему никого утащить. — А камеры — и те поленились поставить! Одни фонари, зато с коваными украшениями…
Кусты и деревья расступились, стоило только сделать несколько шагов вглубь этой слегка запущенной части парка. И увиденная картина полностью совпала с той, что я нарисовал для себя с помощью своего комбинированного восприятия, которое было во многом куда лучше зрения. Правда, последнее было привычнее, но логика требует отказаться от худшего в пользу лучшего.
Решу этот вопрос потом, а пока — дебилы, издевающиеся над неспособным дать им отпор бедолагой. Всего семеро человек, все как один носят тёмно-алые медальоны, что косвенно объясняет природу конфликта: Хельга как-то обмолвилась о том, что «боевики» решают проблемы в основном силовыми методами. Но что б вшестером кидаться на одного…
Впрочем, избиения тут не было, а была обычная травля условных школьников, нашедших среди «одноклассников» беззащитную жертву. В траве валялась сумка с рассыпавшимися книгами и личными вещами, на ветке на высоте пяти метров болтался аккуратный белый пиджачок, а в эпицентре сего безобразия дебилы перебрасывали друг другу некий кейс а-ля пенал для ручки, до которого отчаянно и безо всякого эффекта пытался допрыгнуть невысокий беловолосый паренёк. Или ничерта не паренёк, если судить по забранным в пучок на затылке длинным волосам? Да ну: это каким надо быть животным, что б так издеваться над слабым полом? Так что будем исходить из лучшего, и действовать соответствующе.
Ну а если всё окажется иначе…
— Парни, я, конечно, судить не берусь, но какая-то у вас борьба односторонняя, не находите? — Я уже примерно, — очень, — представлял себе, чем можно впечатлить других псионов, и потому не постеснялся подхватить телекинезом всё честно отнятое у выбранного целью издёвок бедолаги, закружив это над поляной и поочерёдно опустив всё на травку перед ним. — Давайте разойдёмся на этой ноте и не будем создавать друг другу проблем, а?
— Самый смелый, что ли? — На меня воззрился самый приметный, крупный и рыжий, как факел верзила. Ну, как верзила: широтой плеч он похвастаться не мог, но был высоким и довольно крепким парнем. — Новенький тут?
— Можно сказать и так. Но я тут полистал правила этого прекрасного учебного заведения, и издевательства, особенно такого плана, там описаны отдельным пунктом. За свидетеля я сойду, объект издевательств у нас тоже есть… — Я смотрел на хулиганьё лет шестнадцати-семнадцати, и пока не видел никаких попыток огрызнуться. Только рыжий смотрел на меня недобро, но главарю это простительно. — Давайте не будем доводить до крайностей?
— До крайностей доведёшь ты, если будешь и дальше заступаться за эту тварь. Ты хоть её знаешь?
— Её? — Я прищурился, а мои «лишние конечности», казалось, разом налились силой. Я вновь почувствовал воодушевление и правильность в том, что собирался сделать, и решил не спорить с собой. «Боевики» дерутся, порой с использованием своих сил? Дерутся. Их за это не исключают? Не исключают. Значит, можно действовать в неких рамках разумного. До самого далёкого горе-студента как раз осталось всего восемь метров. — Ладно, бедолаги. Переговоры завершены досрочно, выводы сделаны не в вашу пользу…
Сегодня я очень много времени уделил именно менталу, попутно «качая» телекинез под присмотром Синицына. Он настаивал на том, что мне нужно развивать многозадачность, но так и не понял, что в этом плане я уже весьма неплох. Не столько за счёт ускорения сознания, сколько благодаря своему разуму как таковому. Вот и сейчас пласты земли в ногах у всей шестёрки синхронно поползли в стороны, невидимые потоки подхватили падающих и не позволили им обо что-то удариться, а «спущенное с цепи» ментальное поле, направляемое моей волей, аккуратно, даже слишком мягко прошлось по каждому отдельно.
Спокойно, хладнокровно и расчётливо.
Ничего не успело начаться, как уже наступил конец. Поспать отправились абсолютно все, и все же не получили никаких травм. Даже кровотечения из носа не было ни у одной из целей, хоть Дима и предупреждал меня о том, что попервой с слабосилками легко переборщить. И сильных среди них не оказалось, что тоже большой плюс.
— Цела и здорова? — Я наконец-то обратил внимание своих глаз на девушку, которая при ближайшем рассмотрении действительно оказалась девушкой. Просто одевалась почти так же, как Хельга, но не имея столь выдающихся форм. Брюки, рубашка а-ля блузка, пиджачок, который у неё отняли, галстук, туфли с невысоким каблуком и пронзительные ярко-голубые глаза, контрастирующие со светлой кожей и белоснежными, — не седыми! — волосами. Прямо-таки милашка, если не обращать внимания на общую растрёпанность, следы от слёз и припухшее от них же лицо.
— Да. Они не били, просто… шутили.
— За такие шутки их ожидает прекрасное пробуждение в парке посреди ночи. — Я довольно оскалился. Если так можно решать конфликты со всеми псионами значительно слабее меня, — а это абсолютное большинство, — то жизнь не так уж и плоха! — И… почему ты так на меня смотришь?
— Я думала, что ты слепой… — Видимо, вопрос в моём взгляде читался слишком явно, так что малявка поспешила пуститься в объяснения: — Когда ты вышел сюда, ты зрачками не шевелил. А сейчас всё стало нормально…
— Слишком сосредоточился на том, чтобы и вырубить их, и не навредить. Я, знаешь ли, и правда новичок. — Новичок новичком, но я что, реально совсем не полагался на зрение в «критический момент»? И хорошо это или плохо? — Не сочти за грубость, но позволь тебе помочь. Меня зовут Артур, к слову.
Ронять и ловить людей телекинезом я уже потренировался, так что и с очисткой вещей девчонки от налипшей грязи проблем тоже не возникло. Правда, совсем мелкие загрязнения убрать не вышло, но вот веточки, кусочки земли и всё такое я удачно с вещей снял. Зачем? Захотелось! Бывает такое у парней, включая и желание заступиться. И явление, между прочим, нормальное.
Хоть и не всегда правильное, а иногда — последнее в жизни.
— Ксения. — Девушка то ли глубоко кивнула, то ли коротко поклонилась. — А как ты их?..
— Телепатия и немного телекинеза. Тебя проводить?
— Лучше не надо! — Сразу встрепенулась она. — Со мной вообще не стоит общаться. Тоже попадёшь под удар, и всё…
— Под удар я попаду и так. — Философски заметил я. — Так что называй адрес и собирайся. Но не торопись: я никуда не спешу.
Тут-то я и вспомнил про книги, обратил в нужном направлении внимание — и облегчённо выдохнул: моя маленькая личная библиотека находилась в целости и сохранности. Правда, совсем скоро целость и сохранность оказалась под угрозой, так как всего через пять минут серое вечернее небо затянули тяжёлые тучи, каждая из которых грозила утопить мою литературу раз и навсегда.
— Как бы дождь
