уже противников и довольно промурлыкал себе под нос, словно кот, объевшийся сметаны:
— Это я вовремя сегодня вас выцепил, вовремя, — потом развернулся к толпе, сдвинул брови и еще раз строго приказал: — Разойтись! Я сказал!
Матросы видя, что драки нет сначала пропустили прапора, потом начали неуверенно разворачиваться и выходить.
За ними стали уходить сержанты. Словно приплюснутый Цеплаков втянул шею в плечи и не поднимая на меня глаз сказал миролюбивым тоном:
— Вы это, смотрите мне тут, без драк. И приведите себя в порядок до отбоя.
Затем он развернулся и вышел.
Я ждал, что горцы и азиаты скажут что-то типа того, что «сочтемся в следующий раз». Как правило такие ребята пытались навязать свое доминирование в мужском коллективе не один раз, но они молча с достоинством покинули помещение.
Не похоже было, что они испугались, «превосходящих сил противника», то есть наших ребят из отделения. Я таких знаю. Так же они вряд ли боялись сержантов с прапорщиком.
Это было что-то типа демонстрации «мы уходим не сломленными, а дальше посмотрим». На всякий случай, ночью лучше не спать.
Я поблагодарил Серёгу за помощь.
— Да о чем ты? Ты же тоже за меня впрягся бы? Откуда сам?
На этом вопросе я понял, что обрел нового друга.
На всякий случай, ночью лучше не спать.
Я поблагодарил Серёгу за помощь.
— Да о чем ты? Ты же тоже за меня впрягся бы? Откуда сам?
На этом вопросе я понял, что обрел нового друга.
* * *
Перед отбоем я успел постираться и отмыться.
Наше отделение столпилось вокруг меня. Кто-то из ребят притащил пачку печенья, у второго была бутылка лимонада «Колокольчик» с серповидным ярлыком, на котором была написана цена без стоимости посуды составляла пятнадцать копеек.
Шут его знает откуда он сумел достать его, а главное, как сохранить. В магазине на территории части такого не продавали.
Молодые матрасы знали, что я не попал на ужин и угощали меня всеми этими яствами, казавшимися в тот вечер пищей богов.
Мы пустили бутылку по кругу и каждый присутствующий делал по небольшому глотку прямо из горла, так, чтобы лимонада хватило на всех.
Здесь не было места брезгливости или жадности, это был древний сакральный солдатский ритуал «преломления хлеба». Мы все чувствовали себя братьями.
Вечернее построение на плацу. Дежурный по роте, построив роту, доложил старшему по званию о построении роты на вечернюю поверку. На этот раз обошлось без головомойки, придирок и нотаций.
Заветная фраза «Рота отбой!», как всегда дополнилась окончанием: «Отдыхайте, мужики, дембель стал на один день ближе», обычно сержанты и старшины смеются на этом моменте.
В этот вечер, никто не смеялся. Я чувствовал, что инструкторы очень злы на нас и на меня в частности, за сегодняшние события.
Ряды коек, расставленных так плотно, что между двумя соседними едва помещалась тумбочка, занимали пространство.
Невыносимо хотелось спать. Ноги и тело ныли от усталости.
Если бы я имел возможность обливаться холодной водой, чтобы привести себя в во взбодренное состояние, то я был бы счастлив. Но ее не было.
Расположившийся через две койки, Серега посмотрел на меня и поняв ситуацию заглянул куда-то в недра своей тумбочки извлек небольшой аптечный пузырек.
Мне его передали. Это было спасением. Нашатырный спирт, выделяющий резкий запах, заставлял извлекать запасные ресурсы нервной системы.
Я открутил крышку и чуть вдохнул. Сон действительно сняло, как рукой. Но это временно, через какое-то время снова потянет спать. Главное выдержать до рассвета, там мозг сам переведёт тело в резервный режим.
Серега, удовлетворенно кивнув головой, откинулся на свою подушку.
Главное не заснуть до следующего занюхивания.
Кроме нашатыря у меня был короткий, сантиметра три в длину, кусок кожаного солдатского ремня, который я раздобыл днем, понимая, что он понадобится ночью.
Закинув его в рот, я начал его жевать, вместо жвачки. Ощущение не из приятных, но это именно то, что нужно.
Обычно я засыпал мгновенно, укрывшись влажной простынёй, немного защищавшей тело от колючего шерстяного солдатского одеяла.
Сегодня я убрал простынь, чтобы дискомфорт от соприкосновения с одеялом тоже помогал бороться со сном.
Остальные матрасы легли в свои койки. Солдаты уже приучились засыпать мгновенно не теряя ни секунды драгоценного сна. Оно и понятно.
В учебке всплывают два постоянных желания: есть и спать.
Как там? Деревья умирают стоя? Это про нас. Спасибо, что хоть в караул не посылают, это был бы полный полярный лис.
По кубрику понеслось посапывание с похрапываниями. Та еще какофония. Как-то я ее раньше не слышал, сразу отрубался.
В первый час ничего не произошло. Матрасы все мирно спали, я пару раз посмотрел в сторону Сереги, по-моему он тоже заснул.
Примерно в половине второго я заметил две тени крадущиеся ко мне. По мере приближения до моего обоняния донесся неприятный запах.
Я притворился спящим. К моей койке подкрался Цеплаков с еще одним сержантом, он подождал некоторое время, чтобы убедится в том, что все, в том числе и я, спят.
Помедлив, он заложил что-то к дальней стенке моей тумбочки и мерзко ухмыляясь удалился на цыпочках.
* * *
— Рота, подъём! Строиться! В коридоре, — я узнал голос Цеплаков, — Быстро, быстро, матрасы!
Пронзительный голос заставил вздрогнуть. Казалось, что ночи и не было. Я все же под утро немного прикорнул. А казалось что и вовсе не спал.
Вроде бы рассвело только что.
Быстро сообразив, где нахожусь и, что сейчас происходит, я откинул одеяло и вскочил на ноги. Но притормозил с одеванием.
Проходы узкие, я видел, как двое бойцов спросонья больно столкнувшись лбами с соседом напротив, к удовольствию, сержантского состава, морщились и терли только что полученные шишки.
Тут же рядом двое других, не уступив дорогу в узких проходах невольно толкались пытаясь протиснуться в коридор.
На неполных двух метрах площади сложно разойтись двум взрослым мужикам, которые хватали с табуреток свои шмотки, и судорожно пытались одеться.
Наконец, матрасы кое-как справились с этим и ринулись в коридор, по дороге уворачиваясь от сержантских сапогов.
Я выходил последним. Получилось так, что я перемешался быстрым шагом застегивая свой ворот. В отличии от тех молодых матросов, что бежали мое движение выглядело неторопливым.
Один из инструкторов решил отсчитать последние пять секунд.
— Сорок, сорок один, сорок два… — ехидные взгляды сержантов
На счете «сорок три», я уже стоял по стойке смирно в шеренге.
В помещение казармы быстрым пружинистым
