тень, видимо, воспоминания были не из приятных. Но задумчивость Флемма длилась недолго. Уже через полминуты он встрепенулся и снова заговорил. – Потом я поехал в ту деревню, Глинки, что под Москвой. У меня было разрешение от ее величества и от владельца поместья, графа Брюса, на проведение еще нескольких опытов.
– Графа Брюса, говоришь, – я медленно повернулся в сторону Большего дворца и нашел взглядом фигуру в военном мундире, которая стояла возле каскада лестниц спиной к нам. Похоже, что «случайный» визит графа в Академию Наук вовсе и не был таким уж и случайным. Александр Романович, не слишком рвется на Аланские острова под знамена генерала Кейта. Ну, главное, чтобы польза была, тогда эту маленькую хитрость можно будет и простить, правда, небольшой узелок в памяти все равно завяжем, чтобы не удивляться в случае чего всяким неожиданностям. – Ну-ну. Продолжай. – Флемм тут же зачастил.
– В деревне все прошло очень хорошо…
– Как ты объяснил жителям, что хочешь сделать им прививку?
– Прививку? – он наморщил лоб, с удивлением глядя на меня, а затем покачал головой. – А ведь суть правильная. Благодарю вас, ваше высочество, за то, что подсказали, как мне назвать мое открытие, потому что я никак не мог уйти дальше животной вариоляции.
– Флемм! Отвечай на вопрос, – рявкнул я, возвращая его с небес на землю.
– А? – он недоуменно посмотрел на меня, сфокусировался и продолжил. – Никак. Я им не говорил. Просто под предлогом, что ранки обрабатываю помещал оспинку. – Заметив мой прищуренный взгляд, он замахал руками. – Это было безопасно, я же на уголовниках проверил все. И на себе.
– Граф Брюс тоже получил свою оспинку?
– Одним из первых, – кивнул Флемм. – Он настоящий исследователь. К тому же недавно овдовел и ему жизненно важно заняться чем-то важным, нужным и грандиозным.
– Понятно, – я кивнул. Ну, теперь хотя бы мотивы графа становятся ясны.
– Так я могу написать статью?
– Конечно, я никогда не запрещал вам, господин медикус, совершенствоваться в своих званиях перед научным сообществом. Вот только, – он замер, ожидая подвоха и я его тут же обеспечил, зачем рушить чьи-то ожидания? – По-моему, будет правильно, если охват подопытных у вас будет гораздо больше, чем тот, что уже есть. И, если среди таких подопытных найдется, ну скажем, один Великий князь, его двор и доверенный ему полк, это укоротит любые злые языки, и никто не сможет сказать вам ни слова против. Как вы думаете?
– Эм, – он растерянно посмотрел почему-то на Федотова, а потом снова на меня. – Ну, если рассматривать с этой точки зрения. Но, ваше высочество…
– Вы только что сами утверждали, что это совершенно безопасно, или мне послышалось? – он замотал головой. – Вот видите. Так что, начинайте готовить статью, да собирайте ваши материалы. На этой неделе начнем прививать оспины мне и моим подданным и подчиненным, к счастью, их пока немного, даже полк неполноценный, так что до бунта вряд ли дойдет, а найдется один-два недовольных, так мы их поймаем и все вместе будем держать, заткнув рот, чтобы вы все смогли сделать в лучшем виде.
– Вы шутите, ваше высочество? – судя по взгляду Федотова, то он вполне разделял точку зрения Флемма.
– А что, разве похоже, что я шучу? – и, развернув коня, я послал его по дороге рысью, полагая, что они меня догонят.
Во дворце я сразу же прошел в спальню, по дороге велев Румбергу приготовить мне таз с теплой водой, чтобы ополоснуться хотя бы пока до пояса.
– Мне нужны тапки, – сказал я вслух, заходя в комнату. – Мягкие пушистые тапки. Меня достало ходить постоянно в сапогах. А в туфлях с этими странными вывернутыми каблуками, я даже стою с трудом, не то что передвигаюсь.
– Впервые слышу, чтобы августейшая особа хотела чего-то подобного, – Турок сидел на низкой лавочке возле моей кровати и гладил ластившуюся к нему Грушу.
– Вот такой я оригинальный, – расстегнув камзол, хоть и немного мною усовершенствованный, но от этого не переставший быть шерстяным и от этого очень жарким, я стянул его и бросил на спинку стула. – Я был почти уверен, что ты сбежишь, – на столе лежало несколько тетрадей в кожаных переплетах открыв одну из них я прочитал на первой странице, что это дневник Миллера. Отлично, мне будет, чем заняться в ближайшие пару дней.
– Куда мне бежать, да и зачем? – Турок пожал плечами. – Это было легко, если вас, ваше высочество интересуют детали.
– Нет, мне важен только результат, во всяком случае, в этом деле, – я потянулся к пуговицам рубашки, чтобы снять уже мокрую тряпку, от прикосновения к коже которой по телу пробегала дрожь отвращения, как в дверь постучали и вошедший гвардеец молча протянул мне запечатанный конверт. По печати было видно, что письмо вскрывали, но это была всего лишь мера безопасности, поэтому я не возражал. Мгновенно забыв про рубашку, я сел за стол и открыл письмо, чтобы как можно скорее прочитать, что же мне пишет Мария Анна София Сабина Ангела Франциска Ксаверия, принцесса Польши и Саксонии.
Глава 7
«Ваше императорское высочество. Если бы Вы только знали, как неудобно обращаться к Вам подобным образом, как это непривычно. Я все же пребываю в надежде, что могу вот так запросто писать Вам, чтобы рассказать о последних новостях, которые заставляют меня беспокоиться все сильнее, и с трепетом ждать, что, возможно, Вы найдете время, чтобы ответить мне, написав в свою очередь, как у Вас дела, все ли хорошо, как живется Вам в огромной, неизвестной мне, но такой притягательной Российской империи.
При дворе моего отца все разговоры только о короле Фридрихе и его противостоянии с Австрией. Пока между ними борьба идет с переменным успехом, но отец уверен, после взятия французами Праги и сожжения австрийцами Шотузица, король Пруссии не успокоится, и вскоре мирный договор, подписанный в Бреслау, по которому Пруссии отходит вся Силезия и графство Глац, не будет стоить даже бумаги, на котором его подписали. Пока неясно, кто именно нарушит мир, наплевав на все договоренности, но отец опасается, что в этом конфликте пострадает прежде всего стоящая на пути у Пруссии Саксония. В связи с этим, к ее императорскому величеству Елизавете
