знаю…
А от кухни тем временем донеслись первые аккорды зажигательной музыки — кассетник с двумя колонками с собой народ привёз. Это была, если не ошибаюсь, композиция группы Стив-Миллер-Бенд (кто такие, откуда взялись и куда потом исчезли, хэ его зэ) Абракадабра. Лидер дискотек 82 года.
— Ай хит ап, ай кант кул даун, ю гот ми спинин раунд энд раунд, — надрывался солист группы, — эбра, эбра-кадэбра, хочу, если коротко, украсть тебя.
— Ну пойдём плясать, — вздохнул Аскольд, — спиртику только сначала накатим.
— Слушай, а Зина из 110 отдела это кто? — спросил я его в спину.
— Зинка-то? Дура конкретная… но даёт почти всем подряд, — коротко охарактеризовал он её и открыл литровую бутыль со спиртом.
— А про Олю что скажешь? — продолжил я расспросы, вылив в рот сто грамм.
— Анекдот про поручика Ржевского знаешь?
— Про него много анекдотов, который?
— Ну там, где «е..у и плачу»… вот это про Олю.
— Понятно, — ответил я, не совсем, впрочем, поняв суть, — пошли плясать.
-----
Там ещё много чего было записано на кассете, которую привёзли вместе с магнитофоном — и Триллер Майкла Джексона, и Билет на Луну Электрик-Лайт-Оркестра, и чего-то там Депеш Мод. А в конце была подборка медляков Машины времени, у которой как раз случился пик популярности в стране. После того, как их раздраконили в Комсомолке, «Рагу из синей птицы» — народ у нас любит гонимое и запрещённое.
Вот под песенку «Вот новый поворот» меня и пригласила на танец Нина.
— А чего, белый же танец объявили, — оправдалась она, хотя я лично и не слышал такого.
И она тесно прижалась ко мне всем телом, такие дела…
— А ты где живёшь-то? — спросил я, чтобы не молчать.
— На окраине, — с грустью отозвалась она, — час езды до института.
— А заканчивала что?
— Тот же политех, что и ты…
— Что-то я не припоминаю тебя, — сказал я, — за пять лет ни разу, кажется, не видел.
— Так я на химфаке училась, в основном в Калининске у нас занятия проходили.
Но в этот момент случились неприятности — краем глаза я заметил, как со стороны дороги к нам спустилась группа граждан явно местного происхождения.
Пять человек их было, в основном молодняк, но один из них, который смотрелся руководителем этой шайки, явно выглядел постарше. В неверном свете фонаря на том столбе, где рельса висела, я разглядел у него на руках многочисленные татуировки. Один молодой подошёл прямиком к магнитофону и выдернул шнур из розетки.
— Кто такие? — негромко спросил этот старший, — почему шумим?
— Из города мы приехали, — выдвинулся на первый план Али-Баба, — помогать вашему колхозу. А ты кто?
— Я Вася Синий, — усмехнулся тот, — смотрящий за этим колхозом. Слышал?
Тут меня толкнул в бок Аскольд и тихо сказал: — Я про него слышал, в прошлом году он ещё сидел, а щас, значит, освободился.
— Тихо там, — прикрикнул в толпу уголовник, — значит, слушаем все сюда — вы живёте теперь по моим правилам, сидеть смирно, работать ударно, после девяти вечера не шуметь, самогон кому понадобится, всё через него (и он ткнул пальцем в одного из своей свиты), звать его Ромкой, перед отъездом четверть заработанного отдаёте нам в общак — и не мухлевать, я в бухгалтерии проверю. Всё ясно?
— А если мы откажемся? — угрюмо спросил Али-Баба.
— Я бы не советовал, — ответил Вася Синий, ощерив в улыбке рот, в котором было штуки три металлических зуба, — ну пока, работнички.
И они все вместе покинули наш импровизированный танцпол. А я невольно подумал — что за беспредел, не 90-е же годы на дворе, чтобы так крыши бесконтрольно ставить.
— Что делать будем? — спросил один из наших ребят у Али-Бабы.
— Думать будем, — угрюмо отвечал тот, — а пока танцам конец, расходитесь по своим местам. Завтра подъём в семь часов… а дежурные по кухне встают в шесть.
А я попенял Оле, которая подошла к нам поближе:
— А ты говорила, что местные приставать не будут, а тут вон оно чего…
— В прошлом году всё спокойно было, — пожала плечами она, — но вы же нас защитите, мальчики? В случае чего…
— Куда ж мы денемся, — вздохнул Аскольд, — ясен пень защитим… и даже не по одному разу. Тут наподалёку куча лагерей, еще от сталинского Гулага остались, — добавил он, — вон за тем леском узкоколейка к ним идёт от главного пути на Киров. Я слышал, беглых зэков тут иногда отлавливают… а этот Вася видимо честно освободился, теперь тут свои порядки устанавливает.
— Слушай, Аскольд, — сказал я ему, — а что милиция? Колхозные власти? Их всё это устраивает?
— Да тут все повязаны, — хмуро отвечал он, — и очень много народу тоже сидело там же, где и Вася.
— В милицию же с судимостью не берут, — проявил я знание предмета.
— Если погашенная, то берут, — уверенно парировал он, — да и тут свои законы, немного не такие, как у нас в городе.
Бой быков в колхозе «Заветы Ильича»
Ночь прошла спокойно, а утром я таки вспомнил своё обещание, данное Нине на берегу реки, и подтянулся к кухне где-то после шести часов утра. Зина, кстати, оказалась вполне себе миловидной девушкой в сиреневом сарафане.
— Привет, — буркнул я им обеим сразу, — я вам «Кулинарию» принёс, — и я выложил на стол изрядно потрёпанное издание 1959 года, уж и не знаю, как она у нас в семье образовалась.
— Спасибо, Камак, — обрадовалась Нина, а я вспомнил слова Аскольда, что она и без книг готовит отлично, но обнародовать их не поспешил, тут либо она играет роль, как хорошая актриса, либо Аскольд мне наврал, одно из двух.
— Нам сейчас пшённую кашу варить надо, — это уже Зина сказала, — открывай нужный раздел и зачитывай. А ты, Камак, — вдруг она обратилась прямо ко мне, — сбегал бы за водой, раз уж пришёл, вот ведро, вон колонка.
Припахали, мысленно усмехнулся я, вот и делай людям добрые дела после этого.
