на фоне синеватых гор. Мунак разглядел, в стайке подружек, свою любимую дочь Кызле… «Надо распорядиться об отряде и самому проконтролировать подготовку сборов, а старшим конечно Миркена назначить – пусть заслужит своё счастье»: подумал хан. Старшему стражнику тихо приказал, чтобы прислал к реке Миркена, где хану будут брить голову. Брадобрей был из рабов и давно привык к своей сытной спокойной жизни, а иногда и советы давал для хорошего здоровья, из трав делал настои для хозяина, лечил женщин, и семья его была сыта. Миркен прискакал на лошади и, привязав её к кусту, подошёл с приветствием к хану. Его внимательно осмотрел хан и продолжительно посмотрел в глаза. Он начал издалека – расспросил о его отце, матери, планах на будущее. «Миркен, тебе надо быстро собрать отряд из воинов твоего отца, рабов с лопатами – к вечеру отряд должен быть готов и уйдёте, вечером же, к погибшей звезде – надо докопаться до её тела»: сказал хан. Добавил, что дело не простое, но нужно потрудиться на благо наших родов, не взирая на трудности, копать нужно беспрерывно, обкладывая края копа большими камнями. Добавил, чтобы прислал вестника, как найдёте место падения звезды – пришлём тебе всё, что попросишь. «И никому ни слова»: в конце сказал хан. Миркен кивнул и пошёл к лошади. Хан задумчиво и долго смотрел ему в след. Искупавшись в реке, поехал к стойбищу, где его, радостно мурлыча, встретил отпущенный с цепи барс – товарищ верный, не подкупный, он несколько лет охранял его семью, а дочка любила спать, положив головку на его бок.
Когда-то Мунак был крепок и здоров, как будущий зять. Ходил в походы и много людей погибло от его стрел и сабли – он ни о чём не жалел, кроме как об ушедшей безвозвратно молодости и его уважали, и боялись. Женился по любви на Сауле – её бабка была из далёких северных степей у широкой реки Итель – военачальник привёз её девочкой, после набега. Сауле родила семь детей, но живыми остались только трое – два сына получили кочевые уделы и вели самостоятельную жизнь, а для войны объединялись всегда. Войны не случалось уже много лет и это тревожило – не бывает жизни, без войн и она придёт в наши земли, если не упредить врага. Давно не приезжал его купец, соглядатай, Лю. Ему хан платил особую, тайную, плату за нужные вести, и он ни разу не подвёл. Так в раздумье и подъехал к своей летней ставке – зимний дом в городище он не любил, но стены не раз спасали хана от внезапных набегов разбойников кючаней. Как вихрь налетали малыми отрядами и, похитив что смогли ухватить, скакали прочь в горные ущелья. Упреждать их набеги очень трудно, как бороться с ветром. Сегодняшнее событие стоит у начала резких перемен в жизни родов, находящихся в его власти и сомнений в этом не было. Надо подготовиться к большому завтрашнему вечернему совету всей знати родов. От того, как он будет выглядеть, уверенно и твёрдо произнесёт свою речь, будет зависеть успех и сама жизнь его родов…, но вот купец всё не появляется – нельзя собирать войска, не имея сведений о соседних землях, так как это насторожит врага…
Войдя в свои покои, громко позвал молодую наложницу Молге. Последние три года она заменяла всех его жён – пела на непонятном языке, играя на странном инструменте, забавно танцевала, а главное то, что очень хорошо приводила в приятное состояние, уже не молодое, его тело – её ручки и фигурка для него были просто бесценны и подарки ей были регулярны. Без её блеска глаз и смеха он уже просто не мог обходиться. Дочка и барс дружили с ней, но Сауле однажды ткнула её ножом… случайно. Мунак позвал жену и сказал: «Не трогай её… и тебя я любил, и сейчас… ты продолжение меня – занимайся внуками». Очень трудно ладить и жить в ладу с близкими – наказать чужих людей можно походя, но наказывать продолжение своей плоти… Молге тихо вошла и встала у него за спиной – он почувствовал тепло исходящее от всей её фигурки, и не оглядываясь, скинул верхнею одежду, лег животом на ковёр – она знала, что делать. Властно стянув с него тельник, начала втирать настой трав, приготовленный Брадобреем, а затем все части тела долго и тщательно мяла, выворачивала, шлёпала, топтала спину маленькими ступнями – он только кряхтел и улыбался. В такие минуты ему мечталось об уединённой жизни с ней… где-нибудь в горах у озера и эта мечта в нем жила с её появлением, но это не жизнь… Жизнь – непрерывная борьба за малые и большие очень важные ценности, жизнь оставляет огненно-кровавый след в памяти и сердцах людей, разрушенных поселениях. С преклонными годами всё приелось… кому бы передать свою власть, сохранив удобства для тела… Так, вероятно, желают этого все пожившие много лет люди… Закончив с телом, Молге накрыла хозяина лисьей шубой, тихо запела, что-то грустное – хан засопел, и она удалилась. Барс прилёг возле хозяина, положив голову на лапы. Жена заглянула, отодвинув полог, но не стала тревожить спящего.
Пришли подружки Кызле, сообщив, что мужчины молча собираются в поход и все догадались куда. Миркен главный у них и вечером, после совета знати, уедут, и что большая группа рабов на ослах, груженных всем нужным, уже готова к уходу в горы. Они уйдут раньше конных воинов. Жених её, лучшей подруги Нагимы, тоже на коне поедет и от того у подруги нет настроения… и ещё много-много чего рассказали… У Кызле расширились, и без того большие, зеленые глаза – тревога за Миркена поселилась в них. Слуги принесли фрукты и сладости. Возле селения резали баранов и разделывали туши быков – завтра вечером очень большой совет и той в честь родовой знати, а гонцы были посланы ещё с утра. Хан безмятежно спал, пропустив обеденную трапезу, и это был, оздоравливающий разум, сон. Сауле стояла, нервно ломая руки, в жилище у окошка и всё слышала – тревога за дочь стеснила её дыхание и она стала ждать пробуждения мужа. Пройдя мимо Молге, задела туфлёй блюдо со сладостями, а та потупила глаза – в чем её вина… Молге давно могла бы попросить хозяина услать Сауле к сыну, но тогда Кызле на неё обидится – трудно жить молодой женщине без родственников, а хозяин стар… что с ней будет – продадут или
