запомнит. И делай ей всё время массаж ладоней, пальцев, особенно кончиков пальцев. Ты удивительно хорошо на нее влияешь!
Инна зашла вечером за Славкой и чуть ли не силой утащила его домой поесть и поспать. На следующее утро Славка приехал с Инной на работу и заступил на дежурство у кровати Эммы до самого вечера. Так потянулись дни за днями. Инна взяла над Славкой шефство, водила на обед в столовую, представляла его коллегам, и вскоре все стали воспринимать его присутствие рядом с Эммой как должное.
Тем временем Мишка успешно сдал экзамены в БИТМ. Все свободное время от экзаменов он проводил на бетонных работах. Прямо выскакивал из аудитории и бежал на ближайший поезд или автобус.
* * *
После работы возвращался с хлебозавода без задних ног с одной мыслью: добраться до койки. Сегодня главный инженер, между собой мы его звали теперь не иначе, как Винни Пух, ходил вдоль свежего бетона и линейкой замерял высоту бетонного слоя. Он оказался очень скользким типом, я как чувствовал, когда в первый раз его увидел, что будут с ним проблемы.
Директор тоже приходил, но он совсем по-другому себя вёл. Спрашивал, всё ли у нас есть для работы, всем ли нас обеспечили? Если бы не он, не видать бы нам шланга, как своих ушей. Таскали бы сейчас воду вёдрами. А так набрали бочку воды и не паримся.
Весь в своих мыслях вошёл в дом и застал у нас целое собрание.
— Что тут такое⁈ — резко спросил я от неожиданности. — Что случилось?
Я оглядывал присутствующих, и по лицам бабушки, Никифоровны, мамы и Клары Васильевны не мог определить, произошло что-то хорошее или наоборот.
— Паша, Эмма очнулась! — сквозь слёзы проговорила Клара Васильевна.
— О, как! А плачете чего?
— Инна звонила, — пояснила мама. — она не узнает никого и ничего не помнит.
— Но она говорит? — уточнил я.
— Вроде, да.
— Всё нормально, — постарался успокоить я женщин. — То, что она чего-то забыла, это не страшно. Главное, что она не овощ! Что-то вспомнит, с чем-то и кем-то заново познакомится. Это всё уже не важно. Главное, она в сознании. Руки-ноги двигаются?
— Инна не сказала… — растерянно ответила мама. — Но она завтра ещё обещала позвонить.
— Интересно, как там Славка? — озабоченно спросил я. — Как бы он поступление не сорвал с такими новостями…
Зная друга, предположил, что он будет пробиваться к Эмке любыми путями.
Даже аппетит пропал. Бабушка вопросительно посмотрела на меня и подвинула ко мне ближе миску с молочной вермишелью. Заставил себя поужинать.
В хате повисло напряжённое молчание, но расходиться никто не спешил. Даже мама не уходила. Ахмад там, что ли, сейчас один Аришку нянчит?
— Ну, что у вас тут за траур? — недоумённо спросил я. — Всё же хорошо! Эмма очнулась! Разговаривает… Это же великолепно! Инна говорила мне, что с каждым днем шансы, что она очнётся, снижаются. Чувствуете разницу с тем, что могло быть? Вот! А со всем остальным можно справиться и можно жить.
Клара Васильевна улыбнулась, шмыгнув носом. Слишком долгое напряжение и состояние неопределённости не отпускало. И информации было слишком мало.
— Надо дождаться завтрашнего звонка Инны, — сказал я. — Мам, расспроси её подробнее о состоянии Эммы. А то, скажи, мы тут не понимаем, радоваться нам или плакать. И спроси, можно ли её навещать? И про Славку спроси, пожалуйста, как он там экзамены сдаёт? Ладно?
Мама кивнула, засобиралась. Вскоре и Клара Васильевна ушла.
Бабушка с Никифоровной остались сидеть за столом и, чтобы чем-то себя занять, взялись перебирать гречку.
Вернулся из Брянска после устной математики Мишка и сразу прибежал ко мне доложить, что Славка всё завалил. Он сам был очень взволнован и расстроен, чувствовал свою вину в том, что не уговорил друга поступать. Не знал, чем помочь и от этого ещё больше расстраивался.
Все стойко держались все месяцы, пока Эмма была в коме, поддерживали Славку, надеялись на лучшее. А как Эмма очнулась, у всех начали сдавать нервы. И у него в первую очередь. Эх, блин, и как он планирует за Эммой ухаживать, если поступление сорвал, и теперь в армию пойдет, едва признают, что годен?
— Самое страшное позади, — все же попытался успокоить я друга. — Эмма очнулась…
— Да? — воскликнул Мишка.
Он, оказывается, не знал. Сразу после института домой в Святославль вернулся.
— Да. Инна звонила. Правда, Эмма не узнаёт никого и не помнит ничего.
Мишке сразу полегчало, и он, попрощавшись со мной, пошёл домой.
А я поднялся на второй этаж и еле дополз до своей кровати. Это бетонирование меня измотало. А ещё заливать и заливать… Сам не заметил, как провалился в глубокий сон.
Снились счастливые Славка и Эмма. Проснулся в прекрасном настроении. Всё будет хорошо.
Объявил всем на заводе новость про Эмму. В отличие от взрослых, молодежь смотрела на всё гораздо оптимистичнее и встретила моё объявление радостными криками «ура!». Естественно, кричали те, кто был в теме, но остальным быстро все объяснили.
Настроение сразу у всех поднялось, даже у тех, кто лично не знал Эмму. Трудно не радоваться самому, если рядом рады те, с кем сдружился за недели тяжелой работы. И дальнейшие жизненные перспективы для нас сразу окрасились в радужный цвет.Мы искренне радовались за Славку и надеялись, что чёрная полоса в его жизни закончилась. Конечно, всё ещё слишком неопределённо и неясно, но главное — Эмма жива и в сознании. Остальное не важно.
Рабочий день прошёл на одном дыхании. Все признали, что как будто стало легче работать. Точно, настроение хорошее помогло!
Вечером спешил домой в нетерпении, что Инна маме нового рассказала сегодня про Эмму. Узнал, что по ней прогноз положительный. А Славка, как и опасался, поступление завалил. Вот же, балбес. Хреново у него с долгосрочным планированием… Хоть бы сам это понимал и друзьям доверял, но упертый же, как баран. Может, ему и в самом деле неплохо в армию прогуляться, там таким помогают иначе на мир взглянуть.
У Эммы куча нарушений: и памяти, и двигательные, и речевые. Но есть прогресс даже за одни первые сутки. Все надеются, что у неё есть неплохие перспективы. Наверняка сейчас никто из врачей ничего не станет обещать, но доктора хорошие, лечение назначено. Теперь всё зависит от Эммы, от её желания выздороветь. Ей придётся очень много работать, учиться, тренироваться, чтобы восстановиться. Ну, тут я не беспокоюсь: сама не захочет заниматься, Славка заставит.
Просил маму спросить про деньги — Инна сказала, что ничего не надо. Но я все равно решил, что дам ей сотню на Славку. Она за ним фактически теперь ухаживает заодно. Ну хоть стимул готовить научиться хороший. Не будешь же кормить парня, который на твоих глазах самоотверженно сражается за здоровье любимой всякой подгоревшей фигней.
Ещё Инна попросила посмотреть у нас в магазинах детскую мозаику, элементы которой надо втыкать в маленькие отверстия. Сама она зашла в один магазин по дороге домой, но там не было. Если получится купить, то Инна на выходных увезёт её. Для Эммы детские развивашки сейчас самое то, мелкую моторику восстанавливать.
Ну, уже кое-что. Мозаику мы найдём, из-под земли достанем. В воскресенье Инна, по-любому, с ней уедет.
Когда есть чёткая цель, жить гораздо легче. Несмотря на позднее время решил зайти к Галие, попросить её заняться этим вопросом. Заодно повидаться, а то редко встречаемся из-за нашей пахоты. Заканчиваем позже, чем она с работы уходит, так что и проводить ее до дома даже не могу. Несколько раз всего она сама к заводу подходила и провожала меня до дому под завидки всего нашего коллектива. Марат с нами в этих случаях шел, а потом сам домой ее провожал.
Дверь открыл Загит и сразу потащил меня на кухню, где он до этого чаёвничал в одиночестве. К нам присоединились Галия и Оксана. Они от Марата уже узнали, что Эмма очнулась и с интересом ждали продолжения.Доложил им всё во всех подробностях, что сам знал. И выложил свою просьбу про детскую мозаику.
— Нам не обязательно новую, подойдёт и чья-нибудь, — объяснял я. — Может, у кого-то дети уже выросли, не играют.
— Кажется у Анжелкиного Саньки была… — припомнила Галия. — Надо спросить.
— А Марат-то где? — спохватился я.
— Так сегодня же четверг. У него тренировка на заводе у вас, — ответил Загит.
— О, мама родная! — воскликнул
