что ты очнешься сегодня. И я ждала. Хотела тебя напугать как следует, чтобы больше не лез драться один против целого острога.
— Не целого, — ответил я и набросил поверх пижамы халат. — Большинство острожников выступили на моей стороне. Они даже говорили что-то вроде: «Не смейте трогать нашего некроманта»…
Людмила Фёдоровна строго нахмурилась. Я же продолжил:
— И вообще, я не виноват, что в остроге начался бунт. Из-за трупа, который был мне ну очень нужен. Но вам удалось меня проучить.
— Недостаточно, — вздохнула Яблокова. — Надо было додавить. Так, чтобы тебе больше и в голову не пришло настолько себя опустошать! Додуматься ведь…
Она не успела договорить. Дверь распахнулась и на пороге показалась Нечаева. Она коротко охнула и подскочила ко мне с невероятной для человека скоростью. Я рефлекторно качнулся назад, и девушка ухватила меня за плечи, не позволив упасть.
— Никогда больше так не делай! — прошипела она и прижалась ко мне так крепко, что ребра скрипнули.
Меня обволокло силой, от которой по телу прокатилась приятная волна. В голове закружилась приятная легкость, во рту появился мятный привкус, а боль исчезла без следа. Вместо нее тело окутала сладкая нега.
На пороге раздалось деликатное покашливание. Арина Родионовна замерла, а затем отступила от меня и смущенно пробормотала:
— Извините…
— Все в порядке, дорогая, — ласково протянула бабушка, которая подошла ко мне ближе и немного грубовато подцепила пальцем подбородок, чтобы оглядеть лицо. — Если бы не твоя невеста, то я бы задала тебе розог, — строго сказала она. — Да так, чтобы потом неделю не мог сидеть.
— Я вроде бы вырос из того возраста, когда положена порка, — усмехнулся я.
Но тотчас пожалел об этом. Глаза княгини полыхнули полночной тьмой, а сквозь кожу проступили кости черепа.
— Софья Яковлевна, не обращайте внимания, — мягко произнесла Яблокова. — Он еще не до конца отошел от снадобья, которое в него влил Лаврентий Лавович. Сейчас он отопьется чаем и все осознает. И обязательно извинится перед вами за то, что заставил волноваться всю семью.
Бабушка резко кивнула. Развернулась, намереваясь уйти, но уже в дверях остановилась.
— Я горжусь некромантом, которым ты стал, — не оборачиваясь сказала она глухим голосом. И вышла прочь.
Нечаева неловко посмотрела на дверь, и мне показалось, что именно она все это время прикрывала меня от опасности.
— Княгиня места себе не находила, — шепнула она, приглаживая воротник моего халата. — Как и все мы…
— Давайте пройдем на кухню, выпьем-ка чаю, — предложила смущенная Людмила Федоровна. — Заодно Павел успокоит Фому, который решил, что это он чуть не угробил княжича.
— С чего это? — нахмурился я.
— Наш котик винит себя, что не углядел, что позволил вам разойтись не на шутку… Я ему уже пояснила, что с диким некромантом ему было не сладить. Я пыталась убедить его, что виновных в произошедшем нет. Но ты ведь знаешь Питерского!
— Знаю, — глухо ответил я.
Я поймал момент, когда соседка выйдет из комнаты, и поцеловал Арину Родионовну в висок. Мягко попросил:
— Дайте мне пару минут, пожалуйста. Я приведу себя в порядок и выйду.
— Все хорошо? Вы не свалитесь тут без чувств? — обеспокоенно уточнила она, и я улыбнулся:
— С меня уже хватило отдыха.
Девушка нехотя кивнула и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Но тут же сквозь стену вошел Ярослав. Он коротко мне поклонился.
— Яблокова разрешила тебе войти в дом? — удивился я.
— Она велела за вами присмотреть, — важно заявил он. И добавил, оглянувшись: — Странно это, Павел Филиппович. Вроде она больше не призрак, а у меня все равно от нее внутри все холодеет.
— Внутри чего? — усмешкой спросил я, распахнул дверцы шкафа и принялся вынимать одежду.
— У меня хоть и нет тела, но душа все ощущает, — немного обиженно заявил призрак. — И от хозяйки дома мне не по себе. Она и Василия построила.
— Очень вряд ли, — засомневался я. — Козырев — стреляный воробей. Его на мякине не проведешь.
— А чего вы решили приодеться? — полюбопытствовал парень. — Там никого лишнего нет. Все свои.
— Не хочу казаться больным, — пояснил я, выбирая одежду. — Фома наверняка сейчас себе места не находит. Ему не нужно меня видеть в халате и тапочках на босу ногу.
— Вы же у себя дома… — начал было призрак.
Но я его перебил:
— Даже дома я никогда не позволял себе выглядеть как босяк.
— Да что с ним будет? — удивился Ярослав. — Фома Ведович, конечно, ходит хмурый. Но сейчас повеселеет, когда увидит вас в добром здравии.
— Я несу ответственность за свои поступки, — сказал я, переодеваясь. — И не хочу, чтобы мои близкие брали на себя вину за то, что я сделал по своей воле.
— Княгиня держалась достойно, — вдруг признался Ярослав. — Нет, если смотреть со стороны, то она казалась уверенной и спокойной. Приезжала трижды в день, привозила вкусности и какие-то вещи для Яблоковой.
