Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

Но позади никого не было. Только колонны зала, в котором проходил сентябрьский бал. Резьба тянулась вверх так высоко, как будто не было потолка. Но он же точно был, это ведь зал во дворце!

– Идите, господин барон, – и снова голос оказался за спиной, заставив меня крутиться вокруг своей оси.

Я снова смотрел на ряд спин, разве что цветастость их пиджаков казалась мне не такой яркой, как прежде. Теперь они были словно серыми, но в разных оттенках. Я неуверенно шагнул к ним, собираясь раздвинуть их в стороны. На что они там смотрят?

Стоило мне приблизиться, как люди пропустили меня – я даже не ощутил, что я кого-то толкнул или задел плечом. Мне даже не пришлось никого раздвигать. Как вода, я просочился через них.

– Барон Абрамов! – грянул голос выше колонн и зал даже задрожал от этого грома, загудел и зазвенел настолько неестественно, точно он был ненастоящим.

Но нет же – пол гранитный, витиеватый рисунок на плитке. Колонна рядом, сзади – люди. Все они смотрели почти себе под ноги. Я проследил за их взглядом: на полу лежала темноволосая девушка в бордовом обтягивающем платье.

Лежала, как в нуарном детективе, раскинув руки в стороны, подогнув под себя ноги. Платье чуть задралось. Я шагнул перед и завис над телом – вроде бы это Аня, но в то же время лицо ее не казалось мне знакомым.

Нет, это не Аня. Ее зовут Элен, и она была певичкой на корабле графа Апраксина. Осознание того, что она мертва, заставило меня отшатнуться.

– Господин барон! – насмешливо звал меня кто-то, – может, стоит присмотреться повнимательнее?

Теперь вокруг меня никого не было. Толпа людей расходилась, каждый по своим делам и, как только я смотрел на кого-то другого, предыдущий человек исчезал вдали или за колонной. И так до тех пор, пока рядом не осталось никого.

Левую ногу пронзило неприятное ощущение, точно прикосновение оголенного провода. Я посмотрел на нее – все в порядке. Но она же сломана?

– Барон! – голос стал еще более требовательным и высоким.

Точно! Девушка! Все та же поза, то же бордовое платье, но совсем другое лицо. Лиза? Не может быть. Я захотел подойти ближе, но не смог сдвинуться с места.

– Это не она! Не может быть она!

– Она-она, – уверил меня голос. – Смотрите же. Наклонитесь еще немного.

И тут меня с силой подтолкнули вперед так, что девушка очутилась в сантиметре от моего носа. Изящный нос, пухлые губки, широко раскрыты карие глаза, чуть удивленные и недоверчивые. Точно она тоже не верила в происходящее.

– Максим, – произнесла она вдруг, шевеля одними только губами, а потом повторила по слогам: – Мак-сим!

– Господин барон, он же Абрамов Максим Бернард, – безжизненным и безэмоциональным голосом, – он же Абрамов Максим Леонидович.

Паузу мне предоставили явно для того, чтобы осознать – я раскрыт. А я все еще смотрел на лицо Ани.

– За то, что вы подвергли опасности члена императорской фамилии, а также за то, что по вашей вине вышеобозначенный человек был убит до смерти, – последовал неожиданно шумный вдох, больше похожий на помехи в радио, – вы приговариваетесь к смертной казни через расстрел! Встаньте и примите смерть с достоинством!

Я выпрямился – ряд людей вновь стоял передо мной. Все одеты в полевую форму с коричневыми, серыми и черными точками на ней. Каждый держал в руках по кремневому ружью. Посмотрев влево и вправо, таких стрелков я насчитал с два десятка, а потом и вовсе сбился.

– Я же говорил, тебе не одолеть нас, – один из стрелков приподнял фуражку и сверкнул бритой головой. – Нас слишком много для тебя одного. Цельсь! – скомандовал он же. – Залп!

Что-то больно ударило в грудь. Я отступил на шаг, не нащупал опоры под ногой и начал проваливаться. Люк в подвале. Снова подвал?

Но полет длился слишком долго. Я понял, что еще могу шевелиться и попытался развернуться так, чтобы видеть, куда я падаю. Стоило мне это сделать, как перед лицом тут же возникла волнистая лента Клязьмы. Бульк.

И я оказался в толще ледяной воды. Мокрый, как и следовало ожидать, замерзающий. Попробовал всплыть, выбрав в качестве направления источник слабого света, похожего на полную луну. Загреб руками один раз, второй.

Светлое пятно приближалось, вытягиваясь. Каждый раз, когда я делал взмах руками, я закрывал его, пока наконец не обнаружил, что могу дотронуться до него – и я по-прежнему был под водой.

– Нашел меня! – сказало пятно. На нем тут же появились глаза, нос, губы – я точно смотрелся в зеркало, только искривленное. – А я тебя уже заждался.

Я выпустил воздух изо рта, хотел оттолкнуться от дна, но снова не нащупал его.

– Максим, – снова позвал меня голос, на этот раз женский.

Настоящий барон посмотрел куда-то в сторону и смиренно вздохнул:

– Я подожду еще немного.

В ушах зашумел поток воды, давил на барабанные перепонки так, словно хотел проломить мне череп. И когда давление стало нестерпимым, я втянул в себя воздух, ощутив странную прохладу.

Пальцы скомкали простынь подо мной, левая рука скрябнула по бинту на ноге. Я не открывал глаз, но очень хотел прогнать остатки видения. Таких жутких снов мне еще не доводилось видеть.

Поэтому я постарался прислушаться к звукам, которые есть вокруг. Но стояла полнейшая тишина. Слышалось лишь мое собственное дыхание.

Насколько этот сон правдив? Я отлично помнил, как падал в подвал, но что, если этим я подставил принцессу под удар? Что, если она и вправду мертва? Чтобы это узнать, надо лишь открыть глаза, уговаривал я себя. Просто открыть глаза.

Вместо это воображение представило меня плавающим на поверхности Клязьмы. Лицом вниз и руки раскинуты в стороны – этакая пятиконечная звезда в серой жилетке. Смотреть на себя стороны, от третьего лица увлекательно лишь в видеоиграх. Вот бы и здесь была кнопка «загрузить».

Я поморщился и открыл наконец глаза. К моему удивлению, была не ночь. К еще большему моему удивлению, я находился в последней снятой мной квартирке с большой ванной.

Кровать застелена белоснежными простынями. Нет капельниц, нет цветов, ничего нет, что напоминало бы больницу. Я попытался повернуться так, чтобы посмотреть в окно, но не смог – левую ногу забинтовали так, что она не сгибалась вовсе.

Тогда я попытался приподняться и присесть. Шея тоже была явно не в порядке, но я заставил себя присесть. Увидел стул, столик, газету, раскрытую примерно посередине, и плед.

Снаружи послышалось постукивание трости, и в комнату, опираясь на трость, вошла Виктория. Сперва она направилась к стулу, но остановилась и посмотрела на меня:

– Очнулся наконец, – сказала она так же безэмоционально, что и голос в моих снах.