наручных часов. Наряд прибыл в течение десяти минут.
— Я не стану свидетельствовать жандармам, что вы замешаны в этой истории. Поэтому предлагаю сказать, что бойцы «Черной Сотни» прибыли в вашу мастерскую, когда мы уже вели беседу, — лениво предложил я. — И о намерениях бандитов вы ничего не знали.
Брагин кивнул, давая понять, что все осознал.
— А теперь вернёмся в магазин, — предложил я, встал со стола и направился в сторону помещения, где нас ждали бойцы «Черной Сотни».
Оглушенные бандиты уже начали приходить в себя. А парень, которого я допрашивал, сидел у стены и смотрел в одну точку.
Через минуту у дверей мастерской остановились две машины патрульной службы жандармерии. И немного погодя, в помещение вошли четверо стражей правопорядка. А за их спинами с обеспокоенным видом маячил Фома.
— Вашество, — осторожно начал было он, но я только улыбнулся:
— Со мной все нормально. Подожди немного на улице.
Слуга нахмурился, но кивнул и исчез. А один из жандармов, с нашивками сержанта на плече и планшетом в руках, ввалился в помещение, но запнулся о порог, упал на пол, растянувшись во весь рост. Затем вскочил и завопил:
— Что у вас тут происходит?
— Вы наш спаситель, — воскликнула Арина Родионовна, выступая ему навстречу и помогая отряхнуть пыль с локтей.
— Меня зовут Павел Филиппович Чехов, я адвокат, — начал я и вынул из кармана удостоверение. — Эти люди ворвались в мастерскую и напали на меня. Пришлось обороняться, а затем произвести задержание, и вызвать наряд.
Сержант прошел к прилавку, положил на нее папку, расстегнул, и вытащил бланк и ручку. И следующие двадцать минут страж правопорядка опрашивал меня, Брагина и Арину, старательно записывая ответы в бланк. А его напарники заковали в наручники бандитов и вывели их из мастерской.
Под протокол я честно поведал сержанту, что прибыл с Ариной Родионовной в лавку к мастеру Брагину для разговора по одному делу. И во время беседы с мастеровым, в помещение ворвались эти люди и напали на меня. Что им от меня было нужно они не сказали.
Сержант записал все в протокол, передал мне бланк и ручку:
— Прочитайте и распишитесь, если все верно.
Я принял бумагу, пробежал глазами по строкам и поставил подпись с пометкой «с протоколом ознакомлен». Вернул документ жандарму, и тот убрал лист в папку.
Брагин показал себя неглупым человеком и подтвердил мои слова. Как и Нечаева. Показания немного расходились, но это было в пределах нормы. Да и смущение девушки весьма впечатлило служителя закона. Сержант несколько раз уточнил, все ли с ней в порядке и не нужна ли помощь лекаря. И лишь убедившись, что девушка не нуждается в его заботе, вышел из мастерской. Уже на злополучном пороге он обернулся и предупредил, что всех нас могут вызвать повесткой в отделение, чтобы еще раз опросить уже у дознавателя. А едва за стражем правопорядка закрылась дверь, как в помещение ворвался Фома. И вид у слуги был очень встревоженным.
— Ох, дела, вашество, — сокрушался он. — Как чуял, что надо было с вами идти. А я, дурак, машину перегонять поехал. Дак, кто ж знал, что за вами душегубы прибудут.
— Все хорошо, Фома, — попытался было успокоить я слугу.
— Да что же хорошего, когда вас белым днем душегубы чуть не порешили? — не унимался тот.
— Ну, я остался жив и даже цел, — ответил я.
Фома открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Арина Родионовна подошла к слуге, взяла его за руку и мягко произнесла:
— Все хорошо, Фома. Идем, подождем мастера Чехова во дворе.
Слуга кивнул и послушно вышел из заведения вслед за секретарем.
— Решите вопрос с Медведевым в ближайшее время, — посоветовал я на прощание Брагину.
— Хорошо, — согласился мастеровой.
— До свидания, мастер Брагин, — бросил я и, не дожидаясь ответа, зашагал наружу.
Уже на пороге, на меня накатила жуткая усталость. Сердце учащенно забилось, голова закружилась, а перед глазами заплясали разноцветные пятна. Я покачнулся, и сделал шаг в сторону, чтобы сохранить равновесие. Накатил эффект выгорания. Слишком уж долго я держал в зале миньонов. По счастью, свежий воздух и прохладный ветерок начал приводить меня в чувство.
Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание. Немного постоял на крыльце, а затем спустился по ступенькам.
Машина оказалась припаркована у арки. Слуга и секретарь уже ждали меня у авто.
— Едем, — прохрипел я, с трудом ворочая языком, и открыл заднюю дверь.
— Куда, вашество? — деловито осведомился слуга.
— Пока домой.
Фома кивнул, обошел машину и сел на водительское сиденье. Я и секретарь заняли места на заднем диванчике, и авто выехало на дорогу.
Арина Родионовна мягко коснулась моего запястья, и я ощутил тонкую ниточку силы, которую она проложила по моей коже. Словно весенний ручей она текла в меня и наполняла свежестью. Я прикрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.
Половина дела было сделано. Брагин совершил ход и подставился. И я смог объяснить ему, что договорённость с Медведевым лучше закрыть в полном объеме. Правда, после моего визита, мастеровой, скорее всего, будет плохо спать. И вздрагивать от любого шороха. А в каждом углу ему будут мерещиться следящие за ним призраки. Но это уже его проблемы. Никто не заставлял мастерового нарушать уговор. Осталось побеседовать со Свиридовой. И попытаться выйти на мировое соглашение. И что-то мне подсказывало, что это будет куда сложнее, чем визит к Брагину.
Почти всю дорогу до офиса я дремал, восстанавливая силу. Нечаева невесомо касалась моей руки, и я не нашел причины отказываться от такого подарка. Несмотря на то, что с каждым мгновением мое тело наливалось странным тягучим жаром. Когда «Империал» свернул к дому, я чувствовал себя практически полностью восстановленным. Но сила внутри меня казалась какой-то странной.
Фома остановил машину у крыльца, и мы с Ариной Родионовной покинули авто. Я поднялся по ступенькам, открыл дверь и хотел было произнести дежурную фразу, но Виноградова меня опередила:
— Вижу, что ты дома, — заявила призрак, зависнув в нескольких шагах напротив меня. А затем склонив голову критически осмотрела меня, и с тревогой уточнила:
— Неважно выглядишь, Павел Филиппович. Случилось чего?
— Выдался очень тяжелый разговор, — не вдаваясь в подробности, ответил я, прошел в приемную и сел в кресло. Виноградова тотчас включила чайник и подлетела к столу:
— С кем беседовать пришлось?
— С монархистами. Как оказалось, у них есть ко мне претензии. Пришлось доказывать, что они несостоятельны.
Чайник вскипел, и я хотел было встать с кресла, но Любовь Федоровна махнула рукой и подлетела к чайному столику:
— Сиди. Рассказывай пока.
Я вздохнул и кратко пересказал визит к Брагину. Сидевшая за своим столом Арина Родионова сперва удивленно нахмурилась и взглянула на меня. Вероятно, она подумала,
