Дора взглянула на меня с изумлением.
— Но вы же не задавали мне никакой работы!
— Какая разница, задавал или нет. Ты её сделала?
— По-моему, — сказала Дора с некоторым вызовом в голосе, — вы просто ищете повод для того, чтобы суток трое подержать меня в подземелье. Если дело только в этом, то так и скажите. И не надо придумывать мне несуществующие провинности.
— А чего это ты хамишь? Я могу засадить тебя в подземелье и безо всякого повода — тоже мне нашла проблему.
— Вы позволите мне сходить за одеялом и сухарями? — спросила Дора, глядя в пол.
— У тебя всё это должно быть наготове. Лучше сходи за пивом. Сегодня я тебя прощаю.
— Спасибо, — выдавила из себя моя секретарша. — А вы разве не пойдёте на приём посла?
— Без меня всё равно не начнут.
— Я представляю себе эту картину. Их величества беспокойно ёрзают на своих тронах, неммардский посол нетерпеливо топчется за дверью, а вас всё нет и нет.
— Да ты остра на язычок, как я погляжу. Ладно, пойду. Смотри, чтобы пиво было свежее, да попрохладнее.
Кавалеры уже разошлись, впрочем один из них, как видно, самый упрямый, караулил меня по дороге. Я быстренько спустил его по лестнице и помчался в тронный зал, куда уже вошли Франки, Хильда и Берт со своей свитой, после чего растолкал придворных с министрами и уселся на полу по правую руку короля.
* * *
Вскоре распахнулась дверь, затрубили герольды, и в тронный зал ворвался молодой человек в роскошном костюме, при шпаге и с широкополой шляпой в руке.
— Посол его величества короля Неммардии! — громогласно объявил церемониймейстер, хотя мы и без него видели, кто пришёл.
Барон Виде твёрдым шагом промаршировал по ковру, по живому коридору из кавалеров и фрейлин, остановившись в трёх шагах от королевской четы. Видно было, что письмо дошло до адресата — глаза посла метали молнии — и ещё ему очень шёл бы дым из ноздрей, но никто на входе не догадался угостить его табачком. И даже от изысканного поклона барона Виде веяло лютой ненавистью к нашему королевству.
— Приветствую вас, господин посол, — ответил Франки вслух.
— Ваше величество! — взволнованно заговорил барон Виде. — Мы получили от вас письмо! Но ведь это просто неслыханно! Фактически, вы объявили нам войну.
Франк Четвёртый замер на своём месте, на лбу у него появились мелкие бисеринки пота. Вероятно, он припомнил, как я просил у него королевскую печать.
— Разумеется, мой король возмущён, и это ещё мягко сказано, — продолжал барон Виде. — Да он просто пришёл в ярость и хотел немедленно поднимать войска. Но наш военный министр пока что отговорил его величество начинать войну. Как это всё понимать? Ваше величество, я требую объяснений!
Король посмотрел на меня и прошептал:
— Что же ты наделал, сволочь?
В ответ я кинул на него встревоженный взгляд и захныкал:
— Франки, отчего ты такой жестокий? Стоило мне нечаянно тебя рассердить, как ты тут же устраиваешь конкурс на замещение моего места! Дай мне шанс исправиться, я больше не буду кидаться тараканами в господина военного министра.
Несмотря на взрывоопасность ситуации, королева Хильда подозрительно раскашлялась и крепко прикусила губу, а принц Берт, стоявший слева от неё, резко отвернулся в сторону, будто увидел на стене что-то необычайно интересное.
Барон Виде уставился на меня. Рожа в тот момент у него была просто зверская. Изучив меня с ног до головы, он снова обернулся к Франки и заметил:
— Ваше величество, лично я не вижу в сложившейся ситуации ничего смешного. Дело пахнет большим скандалом, если не больше. Я — полномочный представитель Неммардии, а ваш шут откровенно надо мной потешается. Не соизволите ли вы его прогнать?
— Не слушай его, Франки! Сейчас ему угодно прогнать меня, затем он начнёт теряться при кавалерах и фрейлинах, потом застесняется министров…
Грубиян Виде выхватил из ножен шпагу. Охрана, несколько кавалеров и военный министр положили руки на свои эфесы.
— Барон, барон, — заговорил Франки. — Известно ли вам, что означает этот жест на приёме у монарха иностранной державы?
Барон Виде с лязгом загнал шпагу обратно в ножны.
— Я готов дать вам объяснения, — заговорил Франки неожиданно твёрдым голосом. — Дело в том…
— Дело в том, — подхватил я, — что ваши вояки по пьяному делу разграбили и сожгли нашу приграничную деревню. Фактически, вы объявили нам войну. Мы требовали от вас их выдачи для суда, ох как требовали, господин барон. А вы выдали? Что-то не припомню. И кстати, барон, дошли до нас слухи, будто бы их всех наградили. Но ведь это просто неслыханно, как по-вашему? Я думаю, мы квиты.
Теперь неммардский посол избегал смотреть на меня. Выслушав мою речь, он обратился к Франки:
— Ваше величество, у вас государственными делами занимается шут?
— Вы намереваетесь оскорбить меня, господин барон?
— Нисколько, ваше величество. Просто я никогда не видел ничего подобного.
— Мне, господин посол, показалось унизительным для достоинства своего и моего государства самому заниматься подобным делом. Посему я и поручил его Турди.
— Вашему шуту, — уточнил барон Виде.
— Именно, — не стал отпираться Франки.
— Не имеющему даже дворянского титула.
— Возможно, он когда-нибудь его и получит. Если я его раньше не повешу.
— Ваше величество, думается мне, что продолжать нашу беседу в таком ключе не имеет смысла, — на удивление спокойно заметил барон Виде. — Вы позволите отправить офицера для поручений к моему королю за инструкциями, а самому подождать его здесь?
— Это ваше право, господин барон. Буду рад видеть вас своим гостем.
— В таком случае, разрешите откланяться.
Франки хлопнул в ладоши и объявил:
— Аудиенция окончена!
Снова затрубили герольды. Барон Виде поклонился королю с королевой, после чего развернулся и вышел вон.
* * *
— Ваше величество! — пролаял барон Гроссир. — Измена! Ваш шут поставил нас на грань войны!
— Ничего подобного, Франки! Ты же сам слышал, что говорил этот пустоголовый молодчик посол! Их король хоть и взбесился, а всё-таки не решился напасть на нас! И у посла нет полномочий на объявление войны, раз он отправляет в Неммардию своего прихвостня за инструкциями!
Король временно потерял дар речи, поэтому ко мне обратилась королева:
— И что это доказывает?
— То, что неммардцы в себе не уверены. А теперь они и вовсе смущены, ведь Франки не стал плакать и просить прощения. Неммардия на нас не нападёт.
— А я вот думаю иначе, — вмешался барон Гроссир.
