не только на звонки домой, но и на сигареты, шоколад, добротные станки для бритья и другие радости жизни. Зато передачки с гражданки были полностью исключены.
Отдав один жетончик сержанту Рысеву, Майя по памяти набрала на старом, ещё дисковом, стационарном телефоне номер своего начальника.
— Сайфутдинов, — прозвучал в трубке знакомый голос.
— Тимур Маратович, здравствуйте! Это Майя!
— О, неожиданно! — голос Маратыча сразу потеплел. — Смотрю, номер незнакомый. Как устроилась?
— Спасибо, всё очень даже неплохо, — Майя усмехнулась, — шампуня только нет.
— Так ты Рысева спроси, он найдёт!
— Хорошо, так и сделаю. Тимур Маратович, спасибо!
— За что это? — тот невольно улыбнулся, прекрасно понимая, о чём речь.
— За всё! — горячо заговорила Майя. — За то, что опекали, за то, что я сюда попала, за распределение. Я вас не подведу!
— Давай уже, непоседа, служи иди! Как-нибудь загляну к вам. Отбой!
Майя ещё немного постояла с трубкой в руке, просто улыбаясь. Но потом нахмурилась. Ведь «не подвести» — значит разобраться с Алексеем, кто он и откуда. Майя положила трубку на место.
— Что там, говоришь, тебе надо, шампунь? — спросил, весело прищурившись, сержант Рысев. — А может, ещё чего? Ты, если что, не стесняйся, у меня внучка твоего возраста.
— Спасибо, товарищ сержант, пока ничего… кроме шампуня, — Майя слегка порозовела, сообразив, что до месячных всего неделя.
— Жетон есть? — Рысев требовательно протянул руку.
— Да, ещё один, — Майя достала из кармана второй жетончик и отдала его сержанту.
— В душевую поставлю, — подмигнул тот, — а то здесь ещё сопрут.
— Спасибо большое, товарищ сержант! — девушка вытянулась в струнку, расплывшись при этом в улыбке от уха до уха.
И вот теперь, дождавшись отбоя, чтобы никому не помешать, она нежилась под горячими струями воды. Уборную заволокло паром так, что при свете едва живой лампочки ничего не было видно, кроме желтоватого круга под потолком. А жизнь-то налаживается! Ещё бы полотенце махровое и фен… и расчёску… и маникюрные кусачки… Ох, сколько же всего надо! Но это мелочи, главное, что она вообще здесь, в учебке!
От полноты чувств Майя неожиданно для самой себя запела.
* * *
Выбираясь из-под одеяла, я был уверен, что троица, а теней было вроде как три, направятся к Майе в душ. Может, она и догадалась запереться изнутри, но это ведь неточно. А дневальный? А что дневальный, вдруг он тоже из их шайки? Когда сегодня сержант Рысев назначал первые наряды, я, убедившись, что моя фамилия не прозвучала, потерял к этому интерес. Так что кто сегодня дневальный, мог только гадать.
От помещения для сна до поста дневального — небольшой коридорчик. Причём с моей кровати как раз этот коридорчик просматривался, поэтому-то я парней и заметил. Но пока я вылезал из-под одеяла, они куда-то делись.
И тут я услышал приглушённый звук удара и ещё один — падения тела. После чего — приглушённую ругань.
Это не из душевой!
Так… что делать? Будить всех? Надо сперва самому глянуть, а то может запнулся кто-нибудь просто, а я тревогу подниму.
В освещённом дверном проёме появилась тень, и я вжался в стену. Кто-то выглянул в коридор, и дверь закрылась.
Чёрт, это же каптёрка сержанта! Точно, он же сказал, что сегодня сам будет дежурить, чтобы мы освоились. У кого-то с ним тайные делишки?
Подкравшись поближе, я прислушался. Ничего слышно не было, тогда я заглянул в замочную скважину.
И офигел.
Сержант лежал на полу, а двое парней пытались влить ему в рот водку из бутылки. Третий стоял рядом и просто наблюдал.
Непохоже, чтобы сержант сопротивлялся. Видимо, его сперва вырубили ударом по голове. Из-за шума чайника не услышал, как к нему зашли?
— Смотрите, чтобы не захлебнулся, — негромко сказал тот, что наблюдал за процессом. — Он должен осознать, что был неправ!
— Не учи учёного, — отмахнулся один из тех, что на коленях.
Ага, так вот в чём дело! Решили подставить сержанта в отместку за какую-то обиду!
И в этот момент я явственно услышал за стенкой пение. Похоже, подельники тоже его услышали. Двое самых здоровых, тот, что наблюдал, и тот, что отмахнулся, переглянулись, и на лице у них появились гадкие улыбки.
— У меня год бабы не было, — сообщил первый.
— И не говори. Надо помочь девушке, спинку помылить, массаж сделать, — оскалился второй.
— Вы придурки, она же вас опознает, — попробовал остановить их третий.
— Не опознает, — первый наклонился и выдернул из ножен на поясе сержанта штык-нож.
— Ээээ, стойте, мы так не договаривались! — третий вскочил на ноги. — Мы должны были только сержанта наказать, за то что он нашего кореша выгнал! А с бабой мы все вышку получим! По ДНК же узнают!
— А мы ей подмыться поможем, — второй встал и вручил «осторожному» початую бутылку водки. — Не хочешь с нами — присмотри за сержантом. У него ж сегодня праздник!
Тааак, дело срань! Самое время поднять всех по тревоге, вот только… Сейчас у сержанта непререкаемый авторитет. Этих троих, конечно, так и так выгонят, но если выяснится, что сержант проспал на посту нападение, ему хана. И авторитету хана, и с должности снять могут.
Ладно, тревогу я в любой момент поднять смогу, это недолго. Попробую сперва сам.
Певица блин, из погорелого театра! Что она там поёт? Миллион алых роз? Серьёзно? Романтичная какая!
Действовать требовалось решительно, и при этом не перебудить всю казарму. Почему? Потому что сержант — человек хороший, и я хороший, а хорошие люди должны друг другу помогать!
С этой мыслью я схватил в руки первое, что попалось мне под руку — железный стул, похожий на школьный, с поста дневального. И аккуратно, но сильно опустил его на голову первого вышедшего из дверей. Крепкая фанера сиденья удар выдержала, голова любителя делать девушкам массаж в душе — тоже. Он покачнулся, загородив собой узкий дверной проход. Ну я ему и всадил бэкфист с правой в переносицу.
Парень отлетел в каптёрку, едва не опрокинув своего подельника, и свалилися кулём. Нокаут.
Немая сцена… две пары глаз смотрят на меня с таким удивлением и обидой, как будто я им в душу плюнул.
Первый у них, кажется, главный, перехватывает штык-нож обратным хватом. Я тихонько ставлю стул на пол. Против ножа он не поможет, только мешаться будет.
В каптёрку не захожу, там их двое и у них будет преимущество, в тесном помещении меня можно просто задавить массой. А вот в коридоре простор. Ну а нож…
Додумать эту мысль не успеваю. Противник, решив, видимо, что меня надо валить сейчас, пока я не
