первых лежащих на земле трупов, когда сверху донесся шум, и я едва успел залечь. На высоте появился «ганомаг», рядом стояли повозки, запряженные лошадьми с бульбашами. Амбец! Хорошо, что бэтээр один, других пока не видно, да и что-то же взорвали в селе!
Лежать среди трупов то еще удовольствие, хорошо еще теплые, десяти минут не прошло. А вот плохо в том, что некоторые оказались ранеными. Если их живые товарищи начнут осматривать павших, меня найдут.
Перевалив на нашу сторону склона, немцы из бэтээра заметили наши позиции и начали обстрел из пулемета. Разом захлопали винтовки и автоматы пехоты. Все это происходило в десятке метров от меня, и стало жутко. А ведь сейчас тот командир, который хотел поднять отряд в атаку, может решиться на это вновь.
Пользуясь стрельбой противника в своих целях, я пытался укрыться от случайного обнаружения. Медленно подполз под ближайший труп какого-то мужика в черной форме полицая. Он удачно лежал на еще одном таком же, поэтому образовалась небольшая куча из тел. Бэтээр находился пока выше и правее меня, вряд ли наедет, только если начнет активно маневрировать. Но орудий у партизан нет, поэтому немцы за броней пока не паникуют. Постреливают себе в нашу сторону, бульбаши залегли рядом и также поливают нашу траншею огнем. Пат. Немцы не лезут, имея преимущество по расположению на высоте, а наши почти не отвечают, так как голову не высунуть. А я предлагал занять позиции дальше, возле обочины и леса, но меня не послушали. Да и вряд ли стали бы.
Наконец, от немцев раздалась какая-то команда, и бульбаши, поднявшись, но пригибаясь к земле, начали спускаться. Бэтээр поддерживал, пехота шла в атаку. Справа от меня, только теперь сзади, а не спереди, внезапно раздался негромкий хлопок, кажется, я даже расслышал, как что-то засвистело неподалеку.
«Да ладно, наши минометы подтащили к дороге?» – а больше и неоткуда им тут стрелять.
В бэтээре напряглись, миномет для них опасен, и принялись обшаривать местность на предмет укрытия минометчиков. Бульбаши залегли и медленно продолжали свой путь к нашим траншеям. Минометный выстрел раздался еще раз, а затем еще и еще. Нацисты уже перестали думать, как до нас добраться, а пытались вжаться в землю, бэтээр при этом начал откатываться назад, скрываясь от миномета. В какой-то момент между мной и бронированной машиной оказалось пространство в несколько метров и никого из бандитов-нацистов. Раздумывать не стал, у меня в карманах сразу две ребристые тушки Ф-1. Вытащив обе, по очереди выдернул кольца и, поднявшись, рванул со всей ненавистью к бэтээру. Нет, я не сошел с ума, просто бульбаши уже побежали, минометами их накрыли серьезно, мне наши мины уже не угрожали, так как бойцы перенесли огонь, накрывая отходящего противника. Опасен был только сам бэтээр, точнее, пулеметчик в кузове, но я так быстро пробежал несколько метров, сокращая дистанцию, что он, кажется, даже не заметил моего броска. Будучи в метре от грохочущей траками боевой машины, даже не стал заходить сзади, кузов открыт сверху, я еще издали приметил, как хорошо видно солдат, сидящих в нем. Навесом отправляю одну гранату и сразу за ней вторую. Бросок в сторону, а то еще решит развернуться водитель этого гроба. Не успев залечь, слышу, как хлопнула одна, а за ней и вторая «эфка». Выхватив пистолет, я так и гоняю с «люгером», тороплюсь назад. Из бэтээра никто не торопится вылезать, да и двигается он точно так же, как и до этого. Водилу мне не достать, он заперт внутри, а в кузов не попасть, пат. Но вот то, что пулеметчик больше не стреляет, тоже факт. Я на всякий случай все же залег, ожидая продолжения, и словно чувствовал, что сейчас что-то произойдет. Наши минометчики возобновили огонь по бэтээру, перестав кидать на обратный склон, там же не видно, а корректировщика нет. Мины, сначала одна, а затем сразу две, рванули в пяти метрах от бэтээра справа.
«Интересно, а их предупредили о моих кульбитах? Или меня вообще никто не видел?» – пронеслось в голове, и вдруг рядом рванула мина. Боли никакой я не почувствовал, ударило по ушам, и я поплыл. Вырубиться помешало чувство самосохранения, я быстро сообразил вновь укрыться за ближайшим трупом. Но слава богу, в мою сторону больше ничего не прилетало.
– Эй, малец, ты где? Живой, нет? – донеслось до меня, как мне кажется, через очень большой промежуток времени.
– Хрен его знает, – кричу и пытаюсь вылезти из-под трупа, даже не заметил, как выбрал в клочья изодранный труп бульбаша. Будучи в крови, он и меня залил всего с ног до головы.
Ко мне кто-то подскочил, помогли выбраться, ага, двое сразу, начали осматривать, но я отмахнулся, заявив, что все нормально. Ребята подхватили меня под руки и потянули к нашим окопам. Там мной быстренько занялся врач, а я, наконец, пришел в себя.
– Да нормально все, доктор, – сморщился я, когда тот подсунул мне под нос что-то ужасно вонючее, даже слезу выбило.
– Мина рванула, говорят, прямо рядом с тобой, а тебе ничего! – восхищенно проголосил доктор, сияя улыбкой.
– Бывает, – скромно заметил я. – Наши дальше пошли? Отступающие…
– Да все хорошо, полковник с фланга так вломил гитлеровцам, что уже в село входят, а наши отсюда дали указание минометчикам, и те раздолбали бегущих бульбашей. Бой заканчивается, скоро возьмем село, отдыхай давай, я сейчас скажу, чтобы телегу прислали, вывезут тебя в лагерь.
– Да нормальный я, товарищ военврач, отпустите меня! – взбунтовался я.
– Это мне решать, – став в одно мгновение строгим командиром, военврач нахмурил брови, – я сказал в лагерь, значит, в лагерь.
– Но… – хотел было продолжить я, но врач так же резко подобрел и заявил, что в селе и без меня справятся, самое тяжелое позади.
И я успокоился, и дал возможность бойцам поухаживать. Меня бережно уложили на подъехавшую телегу, даже чуточку смешно было, я ж целый совсем, только в голове гудит, и куда-то повезли.
А увезли довольно далеко от места боя. Как убедился чуть позже, сюда свозили раненых, доктор и помощники из возрастных бойцов старались успеть вывезти всех. Здесь, в лесу, под кронами деревьев, за ранеными ухаживали сразу три женщины. Медсестры оказались чересчур заботливыми, принялись кудахтать на украинском, ласково поглаживая меня по голове. Еле отбрехался, пришлось быстро встать и убедить их, что я не ранен, а сюда меня притащили целиком и полностью по воле доктора. Чтобы не казаться лентяем, подрядился помогать женщинам с по-настоящему ранеными бойцами. Многого уже насмотрелся за то
