– Однако ж, а где же тати?
– А пойдем, поглядим.
Два воза… Пара стреноженных лошадей… И хныкающий мальчонка лет семи под телегой. И никаких татей!
– Дите, ты чего плачешь-то?
– Уе-е-еха-ахали все-е-е… Меня с собой не взяли-и-и-и…
– Уехали? Когда?
– Ночью еще… у-у-у… – Малыш растер по щекам слезы. – Обещали с собой взять, а сами бросили-и-и… А вдруг бы волки-и-и-и…
– Не реви, паря! Ты чей?
– Из Кулевки… Матрены-оброчницы сын. Три дня уж тут, в полоне…
– Ого, знатный полоняник! Поди, большой выкуп за тебя ждали! – Ополченцы весело загоготали.
Солнышко уже встало, сверкало, ярко так, весело, и оттого в душах людей вдруг стало теплее, радостнее. От солнышка, от чистого прозрачно-голубого неба, от внезапно нахлынувшего вдруг осознания того, что все кончилось – так, в общем-то и не начавшись – что-то, что могло бы случиться, не случилось, что все живы, что…
– Гляньте-ка сюда, братцы!
Сдернув рогожку с первого попавшегося воза, словно ужаленный змеей, вскричал вдруг какой-то артельщик. Остальные вмиг подбежали ближе… И ахнули!
Было – отчего!
Вся телега была заполнена награбленным добром – неразмотанными штуками добротного немецкого сукна, аксамитовыми шапками, зипунами, кафтанами, какими-то узорчатыми золотыми тарелками, поверх всего лежала крытая желтой блестящей парчой соболья шуба, а на ней – с распахнутой крышкой ларец, доверху наполненный густо-молочным жемчугом и разноцветными драгоценными камнями – смарагдами, рубинами, лалами…
Упавший на драгоценности солнечный луч отразился в глазах ополченцев волшебным сиянием невзначай свалившегося на голову богатства. Лешка усмехнулся – уж, конечно, ни о каком преследовании врагов сейчас не могло идти и речи! А они не дураки, эти лесные тати…
– Мужик какой-то вечером прискакал, страшной, – вдруг произнес мальчик. – Вот тати-то и засобирались… Меж собой говорили – в Елец собралися… Неча, грят, тут больше шататься – больно опасно стало.
– Вот, значит, как… в Елец… – не отрывая взгляда от разбойничьего добра, тихо повторил Епифан.
– Мужика одного среди полоняников не было? – покусав губы, негромко спросил мальца Иван. – Ерофеем звали… Светленький такой, вроде меня…
– Ерофей? – Мальчишка неожиданно улыбнулся. – Вроде бы, был такой… С собой его увели, а меня вот бросили, забыли…
– Твое счастье, что забыли…
– Значит, жив тятенька…
Разбойничью добычу поделили по-честному – меж всеми участниками ночного похода. Кому достались драгоценности, кому – сукно, а кому – и конь с телегой – тоже богатство немалое. Богатую соболью шубу, подумав, решили презентовать местному боярину или князю – Лешка не очень-то интересовался – кому. Юноше досталась нарядная, в драгоценных ножнах, сабля – тяжелая, боевая! – и изрядное количество жемчуга. Сабле Лешка обрадовался со всем пылом молодого, но уже бывалого воина, а вот жемчуг… жемчуг он знал – куда деть. Вернее – кому…
Оглянулся на видневшееся за елками болото… Нет, не при всех же… На обратном пути чуть подотстать… Да, еще бы отделаться и от Ваньки…
Отделался…
Как пошли назад, поотстал, потом схватился за живот:
– Ты иди, Ваня… Я догоню…
– Давай… – Отрок участливо покачал головой. – Ишь, как тебя пробрало-то!
Дождавшись, когда груженный добычей отряд скроется за деревьями, Лешка рысью метнулся к болоту. Не снимая сапог, юноша бросился в трясину… Едва не засосало, но ничего, Бог миловал, выбрался… Вот и пень… Черт! Точно такой же, как… как и там! Уж не спутаешь… И как такое может быть? Кажется, что ли…
Вытащив из-за пазухи жемчужное ожерелье, юноша спрятал его в углубление в боку пня и тщательно прикрыл мхом. Ну, все… Теперь надобно ждать грозы… А между прочим, через три – нет, уже через два – дня уезжать. Черт… Как и проверить-то? Разве что, потом, через месяцок-другой, сюда же вернуться. А и вернуться! Подрядиться отвезти выкуп за Ванькиного батюшку! Ну, не одному, с кем-нибудь… Елец-то как раз по пути будет. А за месяц – уж всяко – хоть одна гроза да будет, эвон, как парит!
Лешка нагнал своих уже на выходе из леса. Просто шел эдак, не спеша, приглядывался. Многое замечал, чего раньше не видел. Вот, к примеру, поваленные на дорогу деревья – между прочим, спиленные. Значит, не ветром повалило… И, скорее всего, не далее, как нынешней ночью…
– Ну как? – усмехнулся Ваня. – Полегчало?
– Твоими молитвами. – Лешка вздохнул и тут же улыбнулся. Вытащил из ножен новую саблю, с силой махнул в воздухе…
– Ухх! Хороша штучка!
– А тятенька всегда меч предпочитал.
– Меч, конечно, тоже ничего, – согласился юноша. – Одно плохо – тяжеловат больно, с особыми вывертами не помахаешь. Иное дело – сабля!
Лешка еще раз взмахнул клинком: вжик!
Даже староста Епифан оглянулся:
– Ты что это, Алексий, саблюкой машешь?
– Комаров бью! – на полном серьезе отозвался юноша. – Двоих уже зарубил. Прямо – напополам.
Ополченцы захохотали.
Хорошо им всем сейчас было, счастливо. А ведь, когда давеча в бой собирались, многие смурными ходили, молилися… Вот уж, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Что и говорить – нашли-то многонько, на всех хватило.
Впрочем, нет, пока – не на всех. Есть еще одна зловредная бабка на красной «Таврии»…
– Ну, парит как! – Епифан тяжело утер со лба пот. – Как бы грозы к вечеру не нагнало.
Сказал – и как сглазил. После полудня уже в небе стали собираться тучи. Сначала небольшие такие, палевые… А потом – глядь-поглядь – и засверкала серебристо-синею чешуей огроменная угрожающе-мрачная туча.
Сразу сделалось темно, тихо, тревожно…
И сверкнула молния…
И ударил гром…
И застучали по крытой осиновой дранкой крыше тяжелые капли…
– Это хорошо, что хоть с дождиком… – крестился в горнице Епифан. – Все не так страшно. Ты, Алексей, квасок-то пей, пей… Вкусен, квасок-то.
– Твой квасок прямо как джин-тоник какой-то! – одобрительно заметил Лешка. – Убойной силы пойло. Вань, тебе как?
– Уф, хорошо! – Купеческий сын только что вылакал полную кружку. – И еще бы не отказался.
Староста засмеялся:
– Так пей! Наливайте уж сами, все слуги на лугу – сено мечут… Вернее, отметали уже. Дай Бог, до дождя управились…
Напившись квасу, гости пошли на сеновал – отдохнуть… «а то в горнице душно!».
Бегом через двор – дождь! – забрались, улеглись на свежее сено. Хорошо!
Снова сверкнула синяя молния…
– Как бы в сеновал не попала! – перекрестясь, забеспокоился отрок.
– Не попадет, – успокоил его Лешка. – Чай, на дворе-то и повыше строения есть. Вон, хотя бы светлица…
Иван опасливо высунул голову наружу… и улыбнулся:
