сказать? Рано ещё об этом говорить. Есть ещё несколько заданий в этом профмарафоне.
В следующем кабинете… тоже кабина самолёта, тоже лампочки, но гораздо больше. Если честно, первая мысль была — опять электрический стул. Но всё оказалось не таким уж и страшным. Нелёгким, но не страшным.
Панель с большим количеством лампочек — четыре красные отвечают за ручку управления самолётом, две зелëные — за педали и две белые — за ручку управления двигателем.
— Голубчик, всë здесь просто — вы должны отклонить органы управления в сторону загорающихся лампочек, — проводил инструктаж перед тестом ещё более древний дедушка. — Я помню, как…
Историческая справка затянулась минут на десять. Обычно, про таких дедков у меня говорили, что он ещё Гагарина в космос отправлял! Здесь, даже, не знаю с кем провести параллель. Может с Нестеровым или Чкаловым?
— И слушайте меня внимательно. Приступаем.
Панель начала мигать всеми тремя цветами. Ничего сложного… было до того момента, пока огоньки не стали переключаться быстрее.
Надо сосредоточиться. Ручку отклоняй, педали нажимай — решил я для себя. А тут, как всегда, ещё один сюрприз!
— Называю цифиру, а вы говорите, делиться она на 3 или нет. 17…
Вот что ж так всё сложно! Не могли бы простое что-нибудь придумать? Мало того, что лампочки загорались всё быстрее и быстрее, так ещё сиди, думай и считай.
— А теперь будем отклонять в противоположную сторону…
После прохождения ещё нескольких заданий сил практически не было.
У Артëма такой вид, будто его мозг выключился. Он не мог ничего говорить, а просто смотрел в одну точку.
— Ты как? — спрашивал у него Виталик.
— Ээ, да… нормально, — еле ворочал языком Рыжов. — Я, наверно не пройду. Вчера ошибался, очень знатно.
— Да ты не боись. На медицине скосили много, — сказал Макс, присаживаясь на соседний стул.
— Говорят конкурс меньше в этом году и недобор, может быть. Надеюсь, что… — мялся Артём. Надо бы приободрить парня.
— Не очк… то есть, не переживай, — сказал я. — Поступим, подучимся и в небо.
— Ты прям так жаждешь этого неба! Что тебя туда так тянет? — спросил Виталик.
Как ему ответить, что это мечта? Банально, тут три четверти рядом таких. Что это классная профессия и тебя будут любить девчата? Так они и моряков любят, и десантников, и не только военных. А может…
— Просто, я всегда хотел иметь рабочее место с видом на голубое небо и облака.
Ребята только усмехнулись и продолжили обсуждать профотбор и предстоящие экзамены. И тут как тут, Макс!
— Вы видели Елену Петровну? И зачем она сюда приходила?
— Макс, ну ты чего? Ты прямо-таки решил уцепиться за Майоровой? — спросил я.
— А почему нет? Женщина-то какая! Умная, статная, красивая…
— Ага, и с большими… глазами, — вернулся к нам Артëм. — Так и хочется… заглянуть в них!
— Ха, ха! Смейтесь! Вот увидите, всё у нас будет хорошо, — отмахивался Макс.
Мда, вот зацепило Куркова! На взрослых дамочек потянуло!
И вот, после ещё пары испытаний, Елена Петровна перед строем объявила, что профотбор окончен. Результаты сразу никому не говорят. Это узнаётся уже позже.
— Родин, — позвала она меня, когда все направились на выход. — Подойдите ко мне.
Вот же не успокаивается тëтя? Так и хочет заподозрить подвох в моих тестах.
— Что ж, впечатляет, товарищ Родин. Ваши результаты очень высокие, — сказала Майорова и ушла в другую сторону. — Но не расслабляйтесь. Всё ещё впереди.
— Я предполагал, что эти этапы были самые сложные?
— Сложные, но это не все этапы. Готовитесь к экзаменам? — Елена Петровна остановилась и повернулась ко мне.
— Так точно. Вот, скоро сочинение.
— Тогда, удачи, товарищ Родин, — подытожила этот непонятный разговор Майорова и скрылась в одном из кабинетов.
Настала пора экзаменов. Перед каждым консультация, на которой тебе обрисовывают, что будет. Вот не прям, что именно, но приблизительно.
Как и всегда, есть индивидуумы, которые пытаются как-то себя зарекомендовать в глазах преподавателя. Типо я умный, может, я вообще сдавать не буду? Вспоминаю себя, так ведь такой же был. Умничал по поводу и без. Даже сейчас пробивает иногда выпендриться, но теперь я расчëтливее стал.
Вообще, если годен по медицине и не затупил на профессиональном отборе, можно и с тройками заскочить в училище.
Есть ещё льготные основания, вроде медалистов школ, детей Героев Союза, суворовцы, нахимовцы и так далее. Ну и, конечно, просто ровные ребята, родившиеся в нужной семье. И в Союзе, оказывается, такие были!
С медалью у Родина в школе не получилось, где-то не дотянул в каких-то классах. Да и спасение Анечки Красновой не является пропуском.
Даже сейчас, на экзамене по физике, о бабах думаете, Сергей!
За два этапа ряды моей группы сильно поредели. Из 33 человек осталось 16, а у второй группы, которая тоже сдавала сегодня физику с нами, 23 из 33. Странный разброс, но так всегда происходит с первыми группами. Их доскональнее проверяют.
Списывать со шпаргалки мне было не к чему, а вот мои товарищи, да и большинство присутствующих, такие придумывали ухищрения! Царапали формулы на линейках, писали на подошве, прятали в рукавах «гармошки» шпаргалок, вшивали в воротники пиджаков и так далее. Я уже застал времена, когда телефон стал хранителем всех этих «справочных данных».
— Закон Ома для участка цепи? Пожалуйста, — справа от меня запрашивал помощь Макс.
— Формулу Ньютона подскажи? — шептал Артём, сидя передо мной на физике.
Как им не подсказать? Не по-товарищески будет. Главное не попасться с этим.
На мой стол сзади прилетела небольшая бумажка. Нашли место и время играться. И ещё одна. Что-то не нравится мне это.
— Товарищ преподаватель! Подойдите, пожалуйста, — поднял руку на задней парте Баля.
Высокий, среднего возраста мужчина, в бело-синей клетчатой рубашке и серых брюках, медленно зашагал к ефрейтору, чтобы оказать тому помощь. Однако, это была лишь хитроумная уловка. И как я, старый воин, не усмотрел подставы?!
— Товарищ абитуриент, это ваше? — спросил преподаватель, обращаясь ко мне.
— Никак нет, — ответил я, поднявшись со своего места.
— Это лежало на вашем столе. Посмотрим, — сказал преподаватель, разворачивая шпаргалки. — Так, а теперь дайте свою работу.
Я увидел, как Макс поднял руку, чтобы выступить в мою защиту, как и Артëм. Пришлось сигнализировать им, что это того не стоит. Да и не поможет.
— Товарищ преподаватель, это не моë, — сказал я.
— Это уже неважно, Родин. Оно у вас на столе и этого достаточно для того чтобы у нас возникли вопросы к вам. Это нарушение…, — стал говорить физик, но я был уже готов отстаивать себя.
— А на каком основании, вы
