— У нас есть загранпаспорта? — спросил он вечером жену, уютно уткнувшуюся ему в подмышку.
— У меня есть, я ездила в Чехословакию, — с гордостью ответила Нина. — А ты от поездки отказался, да и по правде денег на это не было совсем.
— А как у тебя с языками?
— Как у всех – со словарем.
— Понятно, «Гитлер капут, шиссен, шиссен».
— Подумаешь, ты тоже со словарем в своих справочниках копаешься.
— Вот как раз по-английски я говорю бегло и по-французски – тоже. Скоро за рубеж будем собираться. К весне прям и двинем, так что займусь документами. Надо там покататься, осмотреться. Машина нужна. У нас права есть?
— Какая машина? Деньги откуда? Да народ за них в очередях душится, переплачивает неимоверно. Как ты на права сдашь при твоем зрении?
— Все решим. И с правами и с деньгами и со зрением. Интересно, когда Норбеков свою книгу напишет?
— Кто это?
— Пока неизвестный человек, а потом очень известный. Спи.
— Ты ничего мне про будущее не рассказываешь. Рак хоть победят?
— Увы. Спи.
Через неделю Виктор принес домой водительские права с двумя категориями.
— Зачем тебе категория «С»?
— А шоб було. Пригодится, поверь. Машины я умею водить. Загранпаспорт будет через месяц, все-таки здесь порядочная глухомань.
— Скажешь тоже. До Москвы – всего ничего.
— Кстати о птичках. Не пора ли нам, мать, подумать о переезде в славную столицу? Здесь долго будет глухо, как в танке.
— Ты серьезно?
— Дальше некуда. Срок – конец 91 года. А пока надо заработать маненько детишкам на молочишко, мужику на машинку, жене на колготки.
— Ты же не работаешь. Откуда все это?
— Точнее я не работаю на дядю, и надеюсь, никогда не буду работать. Нам нужно взять что-нибудь в кредит через два месяца, причем на полную катушку.
— Зачем?
— Верьте мне, люди. Так надо.
Еще через неделю Виктор пришел с новостью.
— Поздравь меня. Я теперь – начальник РСУ при местном управлении бытового обслуживания.
— Виктор, зачем тебе это? Ведь там три алкоголика и три безрукие тетки. И вообще, как ты туда попал, ты же конструктор?
— А на что родня? Пусть сполняет хункции. Дядя-мент помог, да и ребятишки из конторы глубокого бурения настойчиво порекомендовали.
— Господи, а как ты с ними связался? Ведь съедят.
— Им скоро тоже где-то работать надо будет. Пуссяй охраняют мою контору. Кусать хотца всем, а хорошо кусать – тем более.
Еще через неделю Виктора вызвал шеф, начальник управления, бывший участковый, выпертый из органов в свое время за махровый алкоголизм.
— Виктор Егорович, здравствуй, присаживайся, извини за беспорядок.
Беспорядком состояние кабинета начальника можно было с натяжкой. Дверь полированного шифоньера висела на одной петле, на шторах лежал толстый слой пыли, в углу ржавел солидный и заброшенный телефонный коммутатор. Было видно, что начальник бывает здесь нечасто, пожелтевшие бумаги на столе это только подтверждали. Но честь бывшего офицера неукоснительно соблюдалась – шеф был чисто выбрит и слегка пьян.
— Рассказывай, что за революцию ты у себя проводишь. Говорят даже базу восстанавливаешь?
— Так точно, Александр Александрович. Набираю новых людей, штат был укомлектован на четверть, стройматериалы ищу. Вот заявки на цемент, гипс, ДСП, пиломатериалы и прочее. Нам бы бензинчику, электроарматуры. Вот список новых мастеров на согласование.
— Материалы сам на складах посмотри, там черт ногу сломит. Горючки подкину, хоть залейся, ты только план дай по ремонту. Председатель райисполкома всю плешь проел, показатели, говорит, портишь. Как ему объяснить, что на таком фонде зарплаты людей не удержать.
— Александр Александрович, давай я людей с повременки на сдельно-премиальную переведу, а фонд увеличивать не надо. Только своего зама по капстроительству отправь куда-нибудь с повышением, желательно в другую отрасль.
— А кто будет заниматься строительством жилья хозспособом? И так полный швах.
— Отдайте мне и эти функции. И ремонт домов быта тоже заберу.
— Хм. Удивил. Согласен. Чего еще хотел?
— Там у нас стиральный порошок гэдээровский в прачечных списывается. На глаз тонны две. Отдавай его нам и старые слежавшиеся химикаты для фотоателье тоже, ну можно полированной доски на щедрость подкинуть.
— На хрена они тебе?
— Добавки будем делать морозоустойчивые. За счет этого можно будет отделку делать почти при минусовой температуре. А порошком будем с субподрядчиками рассчитываться, в магазинах он на глазах исчезает.
— Голова. Подумывал я об этом, да без проверяющих месяца не обходиться, мы же контора местного подчинения. Больше времени на совместные застолья уходит. Бабы, а пьют как лошади.
— Ну, на халяву и шифер вафля.
— Эт точно. Говорят, совсем не пьешь?
— Почему совсем? По служебной необходимости.
— Ладно. На том и порешим. Ты заходи, если что. Видишь, у нас одни бабы, а мужиков на наши зарплаты не загонишь.
Через два месяца Виктор наполовину укомлектовал штат и вышел на план ремонта квартир для населения. Вторая половина штата как бы тоже числилась в РСУ, однако работала только на Виктора. Шабашникам было все равно, где работать, лишь бы хорошо платили. На первых порах пришлось крепко поцапаться с ними. Не было у удальцов понятия "контроль качества". Теперь же появился специальный человек, знающий и хорошо оплачиваемый. Для особо непонятливых как бы в штате появились пара молодцов, быстро и доходчиво проясняющих заблудшим овцам, кто есть ху.
Злобно матерясь, Виктор осматривал промбазу, на которой базировался. Числившаяся введенной в эксплуатацию, база оскорбляла глаз пустыми глазницами окон, осыпающимися отмостками, электропроводкой, соплями свисающей по серым от потеков стенам. Понятно, что половина материалов была пропита и просто разворована. Шеф не появлялся здесь месяцами. Автотехника находилась в ужасающем состоянии. Техосмотры давно были просрочены. Автокран-восьмитонник, числившийся в штате техники, не просматривался совершенно. По слухам был пропит лично шефом, за копейки. Виктор отделил для себя только два цеха и четыре кабинета, где проводил качественный ремонт. Внешне база оставалась прежней развалюхой.
В стране бушевали страсти, она распадалась на части. Ситуация вышла из-под контроля правящей верхушки. Братья-славяне послали Союз дальше некуда. Компартия теряла штурвал управления, перехватить который было некому. Но СМИ страны безмолвствовали, ввязавшись в мелкие и вонючие разборки и разоблачения. В стране появился президент.
Из магазинов исчезало последнее. Слово «бартер» стало волшебным словом. На улицах появились крутые «девятки» с коротким крылом. Свежевылупленные кооперативы доили государство за просто так почище доильных аппаратов.
— Виктор, а тот, который Михаил был женат?
— Михаил? Был. И не раз. Только счастья не было. С первой прожили 12 лет, детей не было. Опасался он их заводить.
— Почему? Я вижу, как ты с Машкой возишься.
— Пила она. И чем дальше, тем больше.
— А почему столько терпел?
— Понимаешь, женщина держит мужчину не только прелестями, вниманием и отсутствием стервозности. Она должна быть другом в первую очередь, всегда с тобой и когда ты на коне и когда ты в… в общем плохо пахнущей субстанции. И даже когда готова порвать тебя на кусочки, все равно она с тобой. Потому и был с ней до конца. Цирроз печени. А от второй родился сын. Из-за него и терпел ненаглядную. Из всего пыталась дивиденды выжать – из родни, из знакомых, из меня. Развелись. Сын остался у меня. Большенький он был уже, все понимал. Подруге он только мешал в деле накопления барахла. Могла три дня обсуждать, какие цветочки должны быть на новом стуле. А другом она мне не была никогда.
— Извини, может тебе неприятно об этом. Папа твой звонил, уже второй раз. Беспокоится, куда пропал. Ты бы заехал к нему. Одиноко ему сейчас одному. На пенсию его выпихнули из отделения дороги.
— Кем работал?
— Витя, какой ты невнимательный. Все-таки отец.
— Ты права. Вот только у меня на памяти другой отец, которому я и особенно не был нужен.
— Он у тебя в ревизорах ходил, а так – он из бывших военных, до подполковника дослужился. А сейчас какие-то неприятности начались и вот – на заслуженный отдых..
— Приятное приобретение, что ж ты раньше молчала?
— Я все время забываю, что ты ничего не помнишь. А он живет в Александрове. Звони, договаривайся о встрече.
Виктор рассекал пространство на пикапе-«Москвиче» по кличке «сапожок». После своего «Мондео» ощущения были экстремальными. Объезжая колдобины, он постоянно подруливал и ловил дорогу. Агрегат гремел всеми суставами, поскрипывал и повизгивал. Чтобы как-то нивелировать эти проявления, пришлось забросить назад два мешка с песком и пригрузить задний мост. Подъехав к двухэтажной «сталинке», Виктор поднялся на второй этаж и позвонил у обшарпанных дверей. Время дверей из ДВП кончалось, наступала эра бронированных сооружений, сторожевых овчарок и, как минимум, перцовых пшикалок в кармане.
