— И что мне с вами делать? Раньше в райкоме отдел строительства был, дрючил вас и правильно делал, а у меня за все отвечает и работает с вами один первый зам. Распустились, Растрелли хреновы. Вот почему у Жукова крохотное РСУ дает 300 процентов плана, на материалы и людей он не жалуется и идет с ростом. Вот скажи, Александр Александрович, как у тебя это получается?
Виктор чувствовал себя очень неуютно. С шефом у него была договоренность – ни словом не упоминать о Викторе, новой системе оплаты труда и прочих ноу-хау.
— Кадры, энтузиазм, перестройка, хозрасчет, бригадный подряд, — бодро шпарил Жуков, стараясь, чтобы ядовитые выдохи уходили в сторону. Теперь понятно, почему он задержался на этом посту при полном упадке предприятия. А по-большому, шеф не имел ни малейшего понятия, что происходило в РСУ Виктора. В лучшем случае он доходил до сейфа в кабинете Виктора, где всегда стоял флакон с медицинским спиртом.
— Угу, угу, — кивал председатель. Все понимали, что он не верил ни одному слову уважаемого Александра Александровича. — А что скажет новый начальник РСУ? Виктор Егорович, я не ошибся?
Виктор уныло поднялся.
— Товарищ Жуков тут все изложил по полочкам. Наше РСУ целиком зависит от местного бюджета, поэтому в финансировании присутствует своя специфика. Я думаю, это будет не очень интересно нашим застройщикам, которые и формируют лицо города.
Председатель был далеко не дураком и подыграл адекватно.
— Действительно, есть различия, особенно в снабжении. Вот что, задержитесь и зайдите к Борису Петровичу, есть вопросы.
Совещание продолжалось и Виктор среагировал согласно рефлексу – моментально заснул.
С с первым замом они собачились полтора часа.
— Борис Петрович, сейчас меня спрашивали о причинах наших успехов. Если бы вы не расписывали каждый чих подведомственных предприятий, мы бы вдвое больше сделали. Из проверок не вылезаем, хорошо, Жуков взвалил на себя это бремя и честно его несет с ущербом для здоровья. Вы прекрасно знаете, что львиную долю материалов мы получаем через бартер. Мы им – капремонт за счет изыскания унутренних резервов, они нам – пиломатериалы. Заявки составляются за год заранее, а под повышенные объемы материалов нет. Просто нет. Даже я вынужден писать такие фантастические отчеты, дух захватывает. Работать когда?
— Да знаю я, знаю. Честно говоря даже не думал, что машиностроитель сумеет за такой срок так вникнуть в тонкости этого бардака, именуемого строительством. Мы пригласили вас не только про дела поведать. Есть мнение рекомендовать вас начальником управления. Еще год и оно окончательно развалится. Как вы на этот счет? Только не кокетничайте.
— А как же Жуков?
— А, — Борис Петрович досадливо махнул рукой, — кинем на коммуналку, пусть займется очисткой города. То есть вы не возражаете?
— Я думаю, справлюсь при одном условии, что вы не будете меня пасти на короткой привязи.
— Вот и славно. Пошли к председателю, потом смотаешься в область на утверждение. Но это так – формальность.
Вечером позвонил отец.
— Новости смотрел?
— Не до этого было, выкрутили руки на начальника управления. Не согласится было нельзя – Жуков про разговор бы пронюхал и под монастырь подвел. И приустал чего-то, ходил к Нине на ночное дежурство.
— И как впечатления?
— От дежурства?
— От Нины, балбес.
— Ты прав, бледно я смотрюсь на ее фоне. Железная леди. Просто Маргарет Тэтчер. Чувствую, недолго она в рядовых врачах проходит. Там что там произошло в зомбоящике?
— Яшин умер. Но я подожду еще пять дней.
— Жду-с.
Нина Георгиевна тоже не испытала энтузиазма от нового назначения.
— Теперь ты совсем дома не будешь появляться.
— Потерпи, лучше сейчас упереться рогом, чем потом остаться у разбитого корыта. Батя мой от тебя в тихих восторгах. Чем ты его так заворожила?
— Не знаю. Мы с ним редко разговариваем. Что ты так на меня смотришь?
— Как смотрю?
— Загадочно, многозначительно и многообещающе.
— Значит есть на что смотреть.
— Ты опять!
— Да я не про это. Не знаю, какими глазами смотрел прежде на тебя Витя, но мне кажется, что я просто счастлив с тобой.
— И это все?
— Ну что ты, рахат-лукум моего сердца, шербет моей души, ты, как полная луна освещаешь все уголки моего большого любвеобильного сердца, думы о тебе отнимают все время вместе с обеденным перерывом, о луноликая!
— Про перерыв было лишнее, а все остальное честное слово приятно. Что ты так раньше не чирикал?
— Какие мои годы? Исправлюсь. Как твой папенька, готов к встрече?
— Витя, ты только с ним не ерничай, ему это со студентами поднадоело.
— Хорошо, буду выдержан, как статуй Командора.
— Виктор, здравствуй. Проходи, совсем ты от рук отбился. А где наша егоза?
— Да вот она, пытается котенка облагодетельствовать.
— Дедушка, бабушка, а вам котенок не нужен, видите потерялся, бедненький.
— Виктор, здравствуй. Проходи.
— Здравствуйте, Алла Юрьевна!
— Машенька, котенка надо вернуть соседям этажом ниже и не корми его этой гадостью!
Родственники встретили Виктора радушно и сразу пригласили пить чай.
— Иваныч, может оскоромимся, — Виктор извлек плоский флакон.
— Что это?
— Текила.
— Любопытно. Мать, давай рюмки. Надо приобщится к произведению догнивающего Запада. Рассказывай, что у тебя на работе? Нина говорит, что резко ушел в руководители. Что-то раньше не замечал в тебе административных наклонностей. И каковы побудительные мотивы?
— Мотивы? Спасибо, Алла Юрьевна. Нет, закусывать это пока не надо. Попробуйте на кончик языка. Лимон есть, соли бы еще. Так, насыпаем соль на тыльную сторону ладони. Вот так. Потом пьем, слизываем соль и заедаем лимоном.
— Необычный вкус и язык немеет. Это навроде самогона?
— Хуже. Это делают из кактуса.
— Лихо, а с другой стороны Остап имел рецепт табуретовки. Вижу, ты не просто так пришел?
— Про мотивы. Централизованная экономика доживает последние годы. А во времена реформ расплачиваются за них простые люди. Так что я только не хочу попасть под паровоз и вам того же желаю.
— То есть ты пришел с готовым предложением? Для этого надо иметь достаточно четкое видение перспектив.
— Считайте, что они есть. Насколько мне известно, вы преподаете информатику, языки программирования, «бейсики» всякие, «фортраны».
— А также «АДА», «Паскаль» на английском, — подключился тесть.
— Так вот, у меня предложение по подготовке к резкому компьютерному буму в любимой стране.
— Кажется, он уже начался.
— Пока он просто бум, а через полтора-два года это будет уже с большой буквы. За рубежом уже разработан протокол HTTP, язык HTML и индентификатор URL.
— Виктор, откуда тебе это известно?
— На завод поступила документация по импортным станкам с ЧПУ, напутали что-то. Естественно, все на аглицком – пришлось вникать. Заодно и прочесать все, что в поле зрения, связанное с компьютерами за рубежом.
— Ты что, читаешь по-английски?
— Обижаете, Георгий Иванович. Пришлось подтянуть знания, уже прочили в начальники отдела.
— Что ж тебе там не сиделось? Впрочем, не важно. Мы отвлеклись от темы.
— То есть, как это не важно, — встряла в разговор теща, — действительно, с таким опытом и знаниями ты вдруг уходишь в сомнительную организацию фактически на уровень строительного мастера.
— Алла Юрьевна, вы не волнуйтесь так. По серьезным слухам, наш завод через год начнет хиреть, финансирование урезается. Заказы, судя по всему, последние. Так что мои действия – просто превентивная мера.
— Извини, Аллочка! Виктор, не отвлекайся. Ни о чем подобном я ничего не читал, хотя держу руку на пульсе.
— Так вот – мир на пороге запуска всемирной информационной системы, а это – ее элементы. Однако речь несколько об ином. Уже сейчас компания «Интел» работает с 16-разрядным микропроцессором, в течение года уже у нас появятся ее первые ПК. Их нужно будет устанавливать, обслуживать и апгрейдить, совершенствуя и программное обеспечение. А комплектующие к ним, а оргтехника – дух захватывает. Очень хотелось бы, чтобы вы этим занялись профессионально. Идеи ваши – деньги мои, организация – тоже.
— Ты намекаешь, что мне пора расстаться с работой?
— Пока нет, но быть готовым, как юный пионер. А пока нам нужно прокатиться к пока еще братьям-демократам, а именно – в ГДР. Ведь вы говорите по-немецки?
— Говорю. И на английском – тоже.
— Тогда выдвигаемся с папой, вами и мной, нам нужны материалы и техдокументация. Там они уже есть в открытой продаже. Мне нужно ваше принципиальное согласие.
— Так это же волокита, беготня, страшно представить.
— Георгий Иванович, это я беру на себя.
