– А что, если через песок профильтровать? – предложил Игорек.
– А как?
Он объяснил несложное устройство, для которого требовался всего-то большой пласт бересты.
Мишаню, потерявшего немало крови, потянуло, невзирая на боль, в сон. Его уложили ногами к костерку.
– Только бы заражения крови не было, – сказал Влад Тане, пока Игорек мастерил свое устройство. – Тут же ни антибиотиков, ни чего другого…
– Как-то же они все тогда выживали.
– Плохо они выживали…
– Пойду хоть травы нарву. Чтоб не на голой земле сидеть.
– А я лапника наломаю. Трава поверх лапника – уже ничего.
Они говорили так, будто у них была хоть какая-то надежда выкарабкаться. И каждый знал, что надежды почти нет. Сколько дней может продержаться человек без еды? Городской человек – в лесу? Жаренные на прутиках грибы не спасут. А с ними – раненый, которого не бросишь.
– Пить… – попросил Мишаня.
Устройство в виде большого кулька из бересты, в котором Игорек соорудил многослойный фильтр, уже висело на ветке, вода капала во флягу. Ее там набралось на два глотка, их осторожно выпоили Мишане.
– Кони бы не подцепили какой заразы, – озабоченно сказал Игорек. – А ведь тут должна быть рыба.
– И как ты собираешься ее ловить? – спросила Таня.
Стали вспоминать – кто что знает о рыбной ловле. Меж тем темнело. Влад спохватился – нужно же ставить хоть какой шалаш! Таня возразила – как раз ночью и можно спокойно ехать, авось удастся проскочить и мимо французов, и мимо русских.
И тут их окликнули.
– Ребята, это я, Никита!
– Тебя еще недоставало, – почти не удивившись, сказал Влад.
– Влад, всё в порядке, – сказал, выходя к костру, Никита. – Меня нашли. Меня тут уже ждали. Так что никуда вам прятаться не надо.
Он был уже не в армяке на голое тело, а в ладно сидящем зеленом мундире.
– Тихо! – прикрикнул Влад на Игорька с Таней, уже готовых радоваться. – Нам самим виднее, надо или не надо. Ты другое скажи: эти, которые другие контрольные агенты, имеют при себе аптечку?
– Ну конечно!
– Мишаня ранен. Как минимум нужно обезболивающее и антибиотики.
– Сейчас!
Никиту уже снабдили кое-какой необходимой агенту контроля техникой. Он заговорил в незримый микрофон:
– Рамер, скорее сюда, тут раненый. Нужны носилки. Что? Вот это кстати! Жду.
И, обращаясь к артистам, Никита сообщил:
– Ваше счастье! Сегодняшний хроноклазм отследили по всем параметрам. У него как раз скоро откроется карман. Сейчас у Рамера обозначились координаты. Предполагаемые, но все-таки…
– Как ты нас нашел? – спросил Влад.
– По костру. Вы его на этом берегу развели, а мы с того берега смотрели. Сейчас они сюда подъедут – Рамер, Лео и Каллаш. И мы вас проводим к карману.
– Ты о чем это? – насторожилась Таня.
– О безопасном месте.
Память у Влада была хорошая. Он мог допустить, что Никита не хочет волновать Таню, но к тому, что говорил тогда Никита о кармане хроноклазма, добавилась легонькая такая неестественность в голосе.
– Не бойся, Тань, он мне всё объяснил. Я тебе потом расскажу. Но сперва – Мишаня.
– Да, конечно.
– И поесть. Весь день не жрамши! – добавил Игорек.
– И поесть. Лео нарочно целый вьюк сухих пайков с собой возил.
Четверть часа спустя на берегу был сервирован царский ужин. В саморазогревающихся пластиковых банках были супы, гуляш, жирный и пахучий плов. Мишаня после двух уколов ожил и тоже попросил есть.
Яшка сидел чуть в сторонке от своего коллектива, ближе к Лео, и ждал, когда хоть миролюбивый Игорек к нему обратится. Но даже Игорек выдерживал характер.
– Пробиваться на восток попросту опасно, – объяснял Рамер, сорокалетний лысоватый крепыш с бурыми усами, и тыкал щепочкой в нечеткую карту, которую рисовал на разложенном плаще луч из браслета-коммуникатора. – Хотя Бонапарт и вышел из Москвы, но именно вышел, он еще не бежит. И как раз здесь с одной стороны у нас – Понятовский и Богарне, с другой – Милорадович, вон там – Тарутино, вот тут наш Тарутинский лагерь, а вот тут – Калуга, которую нужно прикрыть… Через несколько дней севернее Тарутина русские разгромят французский авангард, будет большая заварушка…
– Мишаня, ты как? – тихо спросил Влад.
– Да как… Голова немного кружится. И холодно.
– Больно?
– Состояние общей обалделости организма. Мне бы поспать.
– Это понятно.
– Так что ликвидируем ваш бивак и движемся вот сюда, – подытожил Рамер и посмотрел на Никиту. Тот молчал.
– Точнее, сюда. Тут вы будете в безопасности, – завершил Лео.
– Тут, стало быть… – пробормотал Влад. – Ну, ладно…
Сборы были недолгие, одно мешало – объевшиеся после голодного дня артисты еле двигались. И уже на конях, мерно шагавших вслед за гнедой кобылой Рамера, клевали носами и, кажется, пытались смотреть сны. Мишаня – тот вообще после медицинских процедур был в непрерывной полудреме. Рамер обещал, что часа через три очухается и будет свеж, как майская роза, а шрам на плече превратится в тоненькую ниточку.
Влад придержал коня и оказался рядом с Никитой.
– Значит, к карману двигаемся? – спросил он. – А оттуда – куда денемся?
– Оттуда вас заберут, – Никита подрегулировал крошечный фонарик, зеленоватый луч которого давал бледное пятно как раз перед конскими копытами.
– Кто и когда?
– Влад, чтобы ты понял, нужно целую лекцию о природе хроноклазмов прочитать. Я же говорил, хроноклазм волнообразен, и в движении кармана тоже есть эта волнообразность, но компенсационная…
– Никита, я вопрос поставил прямо, а ты отвечай так же прямо, – предложил Влад. – Мы выйдем из кармана в нашем времени? Или в каком-то другом?
– Вы сами не выйдете, вас заберут. Но даже если вы там пробудете триста лет, вы этого не ощутите.
– А если не заберут? Никита, вспомни, что ты говорил тогда о карманах? Что иногда получается оттуда забрать, а иногда – нет? Вы там уже действительно научились забирать людей из этих проклятых карманов? Или ты мне голову морочишь?
– Влад, я же этим не занимаюсь! Я всего только агент!
– Значит, это по факту – безболезненная смерть?
– Да нет же!
– Ты видел хоть одного человека, которого забрали из кармана?
– Я и не должен был видеть.
– Хоть один такой случай знаешь?
Никита не ответил.
Тогда Влад послал коня вперед и догнал Яшку. Поскольку наездники с Яшкой не разговаривали (Мишане было не до бесед, Таня выдерживала характер, а Игорек побаивался Тани), то вниманию Влада Яшка был только рад.
– Яша, что тебе сказали про карман? – спросил Влад. – Нас туда поместят вместе с лошадьми?
– Конечно!
– Значит, они там поместятся?
– Должны поместиться. Влад, ты нас больше с толку не сбивай. Рамер сказал – другого способа нет, понимаешь?
– Яша, они ведь не нас спасают. Они какую-то свою историческую неприкосновенность от нас спасают.
– Ну и что?
Кавалькада вышла из леса.
– Теперь уже недалеко, – сказал Лео. – Зона смещения – возле усадьбы, где самый верхний пруд. Интересно, почему хроноклазм всегда с водой увязывается, и карман тоже обязательно воду захватывает?
– Не обязательно, – возразил Рамер. – Вода – проводник, это все знают, но вот Карасайский хроноклазм – там-то воды нет, одни горы. Или Яранский…
– Яранский – это водяная жила. Уже доказано. Там их две, одна под другой. А Марсельский? Там вообще море. И в обе стороны работает консеквентно…
– Там не только в море дело! Гарленд приводит графики…
– Смотрите! – воскликнул Влад. – Ведь усадьба сгорела!
– Точно, – согласился Рамер. – Она и должна была сгореть. Теперь хоть известно, когда это случилось. Но хозяина успели вытащить.
Черный силуэт уцелевших стропил четко рисовался на фоне ночного неба. Луна как будто застряла в них, и от этого делалось жутковато.
– Что датчики? – спросил, подъехав к Рамеру, Никита.
Рамер отцепил от портупеи пульт с двумя крошечными экранами.
– Пульсация в норме, – сказал он. – Пик близок. Часа не пройдет, как карман откроется.
Влад оглядел артистов.
Вид у них был жалкий. Игорьку дали солдатскую шинель, Тане – армяк; надо полагать, Никитин. Мишаня поверх искалеченного гусарского костюма кутался в какое-то старое одеяло, Яшка отстегнул вальтрап и завернулся в него. Влад покачал головой и назло холоду расправил плечи, подтянулся.
Под ним был Серый – конь, комичным образом повторявший его собственный характер: спокойный, но упрямый, если в дурную башку вступит какая блажь – топором ее оттуда не выбьешь. Влад похлопал его по шее и послал по косогору вверх – к сгоревшей усадьбе. Никита, забеспокоившись, поехал следом. Вид у них был странноватый: едут рядышком рядовой четвертого конноегерского армии Бонапарта и фантастический гусар несуществующей армии…
– Влад, оттуда ничего нельзя брать, – предупредил Никита.
– Я и не собираюсь.
За то время, что Влад не видел усадьбы, возле нее случилось побоище. Надо думать, крестьяне всё же напали на французских пехотинцев, и вилы оказались ненамного хуже винтовок. Никита, увидев, что на широкой белой лестнице, ведущей под портик с колоннами, непременную принадлежность российской барской архитектуры, лежат тела, прогулялся зеленоватым лучом фонарика по ступеням. Влад узнал огромного парня, у которого отнял тесак, узнал попа, отца Онуфрия. Немало их полегло – и врагов прихватили они с собой на тот свет немало…
