я, — что естественно, то не безобразно. Двигайся ближе, нам простывать никак нельзя.
Майя пододвинулась ещё на пару сантиметров, тогда я просто сгрёб её в охапку и прижал к себе. Она только ойкнула. Её же кителем накрыл нас сверху, а под ним укрыл девушку с боков своим.
— Вот так не замёрзнем, — я ещё поправил наше укрытие, чтобы щелей не было. — Наваливайся и расслабься, не съем.
Мы помолчали. Майя навалилась, и правда расслабилась немного. Я её пристойно обнимал за талию. Как будто на мотоцикле едем, только я пассажиром.
— Ну что такое? — не выдержал я минут через пять такого молчания. — Переживаешь?
— Угу, — буркнула Майя.
— Слушай, ну мы слушали приятную музыку, немного увлеклись, с кем не бывает. Ничего же не было, в конце концов!
— Угу.
— Тебе было неприятно находиться рядом со мной? — я спрашивал негромко, мало ли, вдруг камеры со звуком. — Может, и сейчас неприятно?
— Приятно… — призналась она, — это и пугает.
— Ну дак если приятно, — я улыбнулся своим мыслям, — расслабься и получай удовольствие!
— Это как-то…
— Странно? Поспешно? Неправильно? — предложил я ей варианты.
— Неожиданно, — уточнила она и, наконец, расслабилась, откинув голову мне на грудь. — Неожиданно и уютно.
— Ну и что мы будем с этим делать? — спросил я спустя минуту.
— Ты же сам сказал расслабиться! — Майя повернула голову, я и увидел, что она улыбается. — Тебе удобно? А то я тяжёлая ведь.
— Вполне удобно, и ты совсем не тяжёлая. И вообще, — я наклонился к самому её уху и продолжил шёпотом, — остался наедине с такой обворожительной красоткой, так что грех жаловаться.
Майя вздрогнула.
— Как-то мне вдруг жарко стало, — сказала она.
А я почувствовал себя в тупике. Как себя вести? Не удивляюсь, если при благоприятных условиях мне удастся её уболтать. Но это правда всё усложнит. С другой стороны, отказывать себе в небольших удовольствиях тоже как-то глупо. Девушке любопытно, она не против… кажется.
— Ты, наверное, первая, кому здесь жарко стало, — прошептал я ей на ушко.
— Прекрати, не делай так, — попросила она едва слышно.
— Не делать как? — спросил я, направляя дыхание чуть ниже, на шею.
— Вот так, пожалуйста, не дыши, — она глубоко вздохнула, — это слишком приятно, у меня мурашки по всему телу!
— А так? — я провёл пальцами ей по животу, через футболку, едва касаясь.
— Садист… — ответила она, — нельзя так над бедной девушкой издеваться! Я докладную напишу!
— Скажешь, что пристаю? — усмехнулся я.
— Нет, об этом не скажу, — она повела плечами, — могут же у нас быть свои маленькие тайны?
— Могут, конечно, — я коснулся губами мочки её уха, и она дёрнулась, как от электрического разряда. — Например, что у тебя очень чувствительные ушки.
— Я тебя убью, Неверов, — прошептала она. — Прекращай, иначе я за себя не отвечаю!
Ага! Вот оказывается, как!
— Хорошо, как скажешь, — я дотронулся губами до шеи и слегка царапнул её зубами. — Раз ты так уверена…
Протяжный стон…
— Сволочь ты, Неверов…
Не знаю, до чего мы бы добрались, но загрохотал засов, открылось окошко, и нам передали одеяло. Майя подскочила, приняла передачку.
— Благодарю! — крикнул я невидимому посыльному.
— Не за что, — ответил незнакомый голос, и окошко опять закрыли на засов.
Мы уселись также, как сидели до этого, только теперь ещё одеялом укрылись. Вроде ничего не изменилось, но момент ушёл.
— Кто-то нас, мне кажется, сдал, — сказала вдруг Майя.
— Почему ты так думаешь? — удивился я.
— Очень уж вовремя ротный прискакал, почти сразу после отбоя, да ещё и остановился прямо напротив нас.
— А может быть, — согласился я. — Но тогда у кого-то тоже есть телефон?
— Необязательно современный, может быть и тапок, — предположила Майя. — Сообщение отправить и с кнопочного можно.
— Надо будет присмотреться, — согласился я. — Даже в нашем отделении есть подозрительные личности. Эти четверо молчунов, например, давят мне на нервы.
— Ладно, слушай, надо всё же постараться подремать, — напомнила напарница. — Утром нам вряд ли выспаться дадут.
— Согласен, — кивнул я. — Спи, я тоже попробую…
Заснуть, правда, получилось далеко не сразу. Майя ворочалась, устраиваясь поудобнее. Вот кто вообще придумал такое издевательство, скамейки вместо кроватей ставить.
За ночь я несколько раз просыпался. В неудобной сидячей позе затекло всё тело, но мне не хотелось будить свою напарницу. Она как-то умудрилась устроиться, правда, при этом моя рука оказалась у неё на груди почему-то, но она не возражала, а я не стал убирать.
Проснулись от грохота открываемой двери. Подскочили, вытянулись по струнке.
Но внутрь зашёл всего лишь сержант Рысев.
— Как спалось, молодёжь? — приветствовал он нас.
— Да как на перине, — осклабился я.
— То-то всё проспали! — хмыкнул сержант. — Телефон ротный вернул, был при этом очень бледным. Сказал, что персонально разрешает тебе им пользоваться. Вечером отдам. А сейчас бегом в столовую марш! Куда идти сообразите, или проводить?
— Сообразим, Игнат Ильич! — ответили мы в голос, и я добавил: — Спасибо за одеяло!
— Будьте осторожнее, — поглядев на меня неожиданно строго, выдал вдруг Ильич. — Кому-то вы поперёк горла, похоже.
— Мы стараемся, — пошутил я, не вдаваясь в детали, стараемся быть осторожнее, или стараемся встать поперёк горла.
По дороге в столовую мне стало совестно, что я полночи лапал Майю, пока она спала, и я решил извиниться.
— Слушай, тут такое дело… кажется, ночью у меня руки… как-то сами собой…
— Я заметила, — при свете дня было хорошо видно, как девушка покраснела. — Можешь мне об этом не напоминать?
— Что было в карцере, остаётся в карцере? — хмыкнул я.
— Ага. Но мне понравилось, — она закрыла лицо руками, чуть не запнувшись. — Всё, ты этого не слышал, я ничего не говорила, тебе всё приснилось!
Вечером мы зашли к профессору Завельеву.
— Ну что, у меня есть результаты, — не стал он ходить вокруг да около. — У Майи с симбиозом всё в порядке, что мы, впрочем, прошлый раз определили на опыте. ПЦР-тест показал наличие соответствующих микроорганизмов, при этом иммунная система воспринимает их как своих.
— Это хорошо? — спросила Майя.
— Безусловно, — кивнул профессор. — Один раз получилось — скорее всего и снова получится. А вот у вас, кажется, очень реактивная иммунная система. Болеете часто?
— Вообще не болею, — пожал я плечами. — Максимум насморк если какой, температура подскакивает, так рюмка водки на ночь, и утром как огурчик. А что, это плохо?
— В обычной жизни это хорошо, — Завельев присел на краешек стола и начал объяснять. — Но не в аномальной зоне. Там, как ни берегись, а контакт с иномирными бактериями неизбежен. Не будете же вы всё время в ОЗК бегать, да и от когтей и зубов он не защищает. И
