собирался тратить на них своё время, как никак на судне полно молодых и очень хорошеньких девушек, а также потенциальных объектов для того, чтобы расписать пульку. Но Николай Степанович оказался очень хорошим рассказчиком и просто умным и эрудированным человеком. С ним очень приятно дискутировать на самые различные темы. Настолько приятно, что девушки-красавицы и дела подождут.
Правда, его Натуся тоже тут. Лежит в шезлонге и жеманно опахивает себя декоративным китайским веером. Профессор в бытность ещё молодым и перспективным доктором технических наук долгое время проработал в Китае, ещё тогда когда русский с китайцем были братьями навек, помогал поднимать тяжёлую промышленность восточного соседа.
В шестидесятом году Великанов, как и остальные советские специалисты, был отозван из Китая, устроился на работу в Московский государственный институт стали и сплавов и вскоре женился на своей студентке, как раз на Наталье.
Та в молодости была девушкой исключительной практичности. В это, совершенно неподходящее место для молодой девушки она почти наверняка пошла для того, чтобы захомутать там молодого и перспективного мужа, который после института поедет в какой-нибудь Лениногорск Восточно-Казахстанской области, там получит должность сначала обычного, а потом и главного инженера на горно-обогатительном или ещё каком-то комбинате, приятным дополнением к должности пойдёт новенькая квартира, статус, деньги и спецснабжение. Всё по уму, надёжно и основательно.
Ну а получилось у Натусика ещё лучше, чем она планировала. Вместо будущего инженера ей в сети попался аж целый лауреат Ленинской премии и профессор. Ну чем не исполнение желаний.
Правда, приз оказался с дефектиком, Николай Степанович ну очень охоч до женского пола, настолько, что Натусик просто боится его оставлять одного.
Все эти интимные подробности семейной жизни четы Великановых они мне вывалили буквально в первый же день. Часть в ходе обычного светского разговора за рюмкой, а часть в виде концерта, который закатила профессорская жена своему ненаглядному.
Но это было вчера, а сегодня мы с профессором просто лежим в шезлонгах и поправляем здоровье. Я коктейлем, а он жигулевским в запотевшей кружке.
— А вы, значит, тот самый товарищ Евстигнеев, — раздаётся надо мной низкий мужской голос.
Повернув голову, я вижу капитана нашего славного теплохода. Он стоит и улыбается.
Делать нечего, приходится встать и протянуть руку для приветствия.
— Здравствуйте, товарищ капитан, — улыбаясь отвечаю я, — почему это я тот самый?
— Ну а какой? Самый что ни на есть тот самый. Мне о вас много всего интересного рассказали, пока Грузия в Ялте стояла, не сочтите за наглость, но я хочу с вами поговорить в приватной обстановке.
— Конечно, товарищ капитан, — отвечаю я и натягиваю штаны с футболкой. Не идти же мне за ним, сверкая кубиками пресса.
Капитан Грузии и я вслед за ним прохожу на мостик, а оттуда в свой кабинет, который был смежным помещением с его же каютой.
Попросив вестового принести две кружки чая он садися за свой стол, по-хозяйски развалился в видавшем виды, но, судя по всему, очень удобном кресле и приглашает меня сесть.
Я следую его примеру и тоже с удобством устраиваюсь в массивном кожаном кресле.
— Чем обязан товарищ капитан? — спрашиваю я.
— Видите ли, Фёдор Михайлович, — начинает он, — у меня есть правило, я лично просматриваю списки пассажиров моего теплохода. Завёл себе такую привычку ещё бог знает когда. И что характерно, она меня много раз выручала.
— Это очень предусмотрительно, но, я-то тут причём.
— А при том, что сейчас в Крыму курортный сезон и в Ялте и её окрестностях отдыхают очень многие люди, с которыми у меня, можно сказать, приятельские отношения. С парой таких вот своих добрых знакомых я общался, пока теплоход стоял под загрузкой.
— Я рад, что у вас много друзей, но всё еще не понимаю в чём дело.
— Я не закончил, Федор МИхайлович, — пеняет он мне, — Общался я с Василием Аксёновым и Владимиром Высоцким. И они, не сговариваясь, рассказали мне очень интересную историю, которая недавно произошла в Крыму. Про то, как молодой и вроде как талантливый писатель проявил себя ну очень разносторонней личностью, и буквально оставил без штанов как Высоцкого, так и ещё одного моего знакомого, гроссмейстера Михаила Таля. И вы можете представить себе такое совпадение. Очень знакомые фамилию, имя и отчество я увидел в списке моих пассажиров. Я послал запрос в Ялту и, да. всё подтвердилось, это действительно вы. И у меня резонный вопрос. Что вам нужно на моём корабле?
— Очень интересно. Вы так говорите, как будто я как минимум Джеймс Бонд, или ещё какой шпион из западной бульварной литературы.
— О нет, вы никакой не агент 007, — проявляет капитан широту кругозора, романы Яна Флеминга в СССР не печатались — хотя вас с ним кое-что роднит. Вы тоже успешный карточный игрок. И что-то мне подсказывает, что на борт Грузии вы поднялись именно за этим. Сорвать куш.
— А то что я просто хочу приятно провести время, и вдобавок собрать материал для своей книги вы не допускаете? Например, ваше появление прервало очень интересную беседу с профессором Великановым. А он настоящий кладезь. Там столько материала, что на пять романов хватит.
— Как не допускаю? — в этот момент он прерывается, давешний матрос принёс две кружки крепчайшего чёрного чая и вазочку печенья курабье. И то и то оказалось очень вкусным. Печенье свежим, а чай — не чета пыли с военно-грузинской дороги, которую зачастую продавали в советских магазинах под видом любимого всеми моими соотечественниками продукта, — допускаю. Такая вероятность есть, но не очень высокая. Скорее я поверю в то, что вы решили продолжить свою серию побед за карточным столом.
Он встаёт из-за своего стола заложил руки за спину и делает несколько шагов по кабинету. Я невозмутимо пью чай и жду окончания обвинительной речи.
В то, что она именно такая я не сомневаюсь.
И капитан меня не подводит.
— А этого я допустить никак не могу. У меня на борту почти полторы сотни интуристов. В том
