слил.
— Значит девочек надо посвящать в наши планы? — спросил Аскольд.
— Скормим им усечённую версию… ну допустим, что у тебя мать в КГБ работает, все знают, вот и намекнём, что мы с тобой внештатники этого самого КГБ, а это типа операция по обезвреживанию кое-кого кое-где… должно сработать, — возражений такой план у него не встретил.
— Тогда меня гримируют, я сижу в бане и не отсвечиваю, а то ребятам может показаться странным изменение внешности, потом ждём Фому, и я иду с ним к армянам, а ты сразу же к правлению — послание подсовывать.
— А если не будет УАЗика на месте? Уехал, допустим, Пугачёв куда-то?
— Тогда на крыльцо положишь и камнем сверху придавишь — кто-нибудь да поднимет. Только аккуратнее, чтоб тебя там не срисовали.
— А ты что там будешь говорить армянам?
— Это уж мои проблемы, придумаю, — ответил я, — о, девоньки пожаловали.
Нина была заинтригована ничуть не меньше Оли, но расспрашивать подробности они как-то не стали, а вместо этого усадили меня к окну и начали раскладывать разные баночки и бутылочки на столике.
— Волосы мы тебе лаком сбрызнем, — сообщила Нина, — и вверх зачешем — будет впечатление, что они у тебя дыбом стоят.
— Под щеки можно вот эти прокладки положить, — добавила Оля, — они изменят форму лица.
— И в нос тоже можно вставить вот это, — показала Нина, — нос будет совсем другой.
А когда они закончили все процедуры, Нина, как более смелая, села на мою кровать и заявила:
— А теперь рассказывайте, чего вы там задумали…
----
Историю про внештатников госбезопасности они съели, но по лицам было видно, что до конца в эту байку не поверили. Но вопросов больше не задали.
— Когда всё закончится — могу я это сам смыть? — спросил я перед расставанием.
— Можешь, — уверенно отвечала Нина, — только волосы хорошо бы горячей водой отмывать.
— Где ж я тут найду горячую воду? — озаботился я.
— А вот в своей бане и нагреете, — и они обе испарились, а Аскольд ушёл к дороге караулить Фому.
Отсутствовал он недолго, буквально через десяток минут вернулся и свистом вызвал меня наружу.
— Фома вон за теми кустами стоит, — он показал где, — пройди туда лучше большим кругом, чтобы на глаза никому не попасться.
Я послушался и нарезал круг довольно большого диаметра… за кустами и верно стоял тот самый неразговорчивый напарник Васи Синего.
— Что это с тобой? — удивлённо спросил он, узрев мою новую внешность.
— Конспирация, товарищ Фома, — ответил я, — мне лишние проблемы с армянами не нужны, так что представишь меня им, как Саню Борзова, и он, Саня этот, только что из психушки откинулся.
— А какие дела могут быть у воров в законе с психбольными? — задал он такой простой вопрос.
— И верно, — задумался я, — никаких… если не считать денежных. Тогда давай так — ты идёшь к армянам один, а я прячусь в кустах… у тебя там проходит очередной разговор про отстёгивание доли, придумаешь что-нибудь, а когда он заканчивается, появляюсь я… типа иду из Макарьева в Полосатое. Ты берёшь меня за шиворот и даёшь в морду, потому что я вам денег задолжал и не отдаю. На этом всё, дальше моя роль начинается… только сильно в морду давать не надо, мне ж потом работать ещё…
— Вполсилы заряжу, — согласился Фома, — план мне нравится, пошли… будешь Саней Борзиком из Шаранги, — добавил он.
— А почему из Шаранги? — спросил я.
— Далеко отсюда, не проверят, — логично рассудил он.
Идти тут надо было с пару километров по трассе, которая одним концом шла к Варнакову, а вторым упиралась в станцию на Кировской железной дороге. Разговаривать особо было не о чем, поэтому мы и промолчали всё это время. За пару сот метров до места Фома меня предупредил, и я юркнул в придорожные кусты, а он зашагал далее к армянскому обиталищу. Я проследовал за ним по обочине и остановился в пределах прямой видимости — армяне дружной толпой сидели за столиком во дворе, пили-ели и произносили какие-то тосты на своём языке.
Увидев Фому, они прекратили есть, встал один из них, видимо тот самый старший по имени Ашот, и они отошли в сторонку. Я выждал пару минут и вылез из своих кустов на трассу, взял зачем-то в руки длинную палку и начал весело насвистывать, размахивая палкой из стороны в сторону.
— Стоять! — услышал я командный окрик Фомы, когда приблизился к этой компании. — А ну сюда иди! — продолжил разоряться он.
Я сделал вид, что испугался, выбросил палку и начал несмело приближаться к ним.
— Это ж Борзик из Шаранги, — сообщил больше для Ашота Фома, — я бля его давно ищу.
Ашот закрыл рот на замок и просто наблюдал за дальнейшим развитием событий — ну правильно, конечно, двое выясняют отношения, третий не лезь. А Фома быстро передислоцировался в мою сторону и продолжил:
— Когда бабло вернёшь? — всё таким же громовым голосом вопросил он, а я сделал как можно более жалобный вид и ответил:
— Ты что, Фома, я ж сказал уже — заработаю и верну…
— Время идёт, часики тикают, — сообщил он мне, — долг растёт. Вася больше ждать не будет… на-ка получи пока аванс от него, — и он смачно врезал мне по левой скуле.
Было больно, но терпимо, он и точно не в полную силу приложился. Но это ещё не конец был — далее он пару раз засадил мне ботинком по рёбрам и сказал после все этого:
— Это последнее предупреждение — послезавтра бабла не будет, я тебе руку сломаю, — а потом добавил, повернувшись назад в полоборота, — а с тобой разговор не закончен, завтра продолжим.
И после этого он быстро улетучился в сторону Макарьева, а я с трудом поднялся и проверил состояние организма… терпимо, жить можно.
— Эй, ара, — обратился ко мне Ашот, — помощь нужна?
— Рожу бы обмыть, — отвечал я, — и водички попить, а больше ничего не надо.
— Ну пошли в наш двор, там рукомойник висит, — предложил он.
Компания за столом, умолкнувшая было на период
