Проблема выбора - Олеся Шеллина

– Нет, не уверен. Просто сейчас бульон будет самым лучшим блюдом, – Криббе поклонился, и настолько быстро, насколько позволяла все еще покачивающаяся палуба, пошел в направлении вотчины кока, дабы заставить его зарезать ни в чем не повинную курицу. Я же повернулся к Георгу. – Вы хотели поговорить со мной наедине, поэтому вышли на палубу?

– Да, ваше высочество, вы очень проницательны. Я думал, что этот негодяй, этот ваш Криббе, никогда не уйдет. Как хорошо, что вы все поняли и отослали его.

– Георг, пожалуйста, говорите по делу. Иначе скоро Криббе вернется, и вы снова будете ждать, когда же я останусь с вами почти наедине.

– Почему вы говорите, что мы остались почти наедине? Разве кто-то здесь еще есть, кроме нас с вами? – Георг огляделся по сторонам, а я с трудом удержался от того, чтобы глаза не закатить.

– Мы на корабле, здесь никто не может остаться в одиночестве, это невозможно из-за ограничения доступного нам пространства. Так что вы хотели мне сказать?

– Мы столь стремительно уехали из Петербурга, что я не успел сообщить вам о послании, полученном мною накануне отъезда. А на корабле мы с вами, ваше высочество, слегли, страдая морской болезнью, и, естественно, ни одному из нас не было дела ни до кого вокруг, потому что все мысли кружили лишь вокруг желания сохранить обед или ужин, а не выплеснуть его в ведро, вместе с половиной внутренностей. По крайней мере мне казалось, что половина внутренностей покинула свое законное место.

– И кто из нас в большей степени подвержен мистицизму? – пробормотал я, уже начиная сомневаться, что Георг сумеет добраться до сути. – От кого было послание, и что в нем содержалось? – я попытался направить его в нужное русло.

– От Фридриха Вильгельма Гольштейн-Зондербург-Бекского. Ему стало известно, как поступил с вами, ваше высочество, Адольф Фредрик, и он осуждает его, а также предлагает свою посильную помощь, – Георг замолчал, глядя на меня, а я пытался сообразить, кто такой этот Фридрих Вильгельм? Конечно же, очередной родственник, от количества которых у меня скоро крыша поедет, потому что я, хоть убей, без наглядной демонстрации в виде генеалогических таблиц, не могу запомнить, кем мы все друг другу являемся. Единственное, что я наконец запомнил: Адольфик, Георг и Иоганна – мать моей предполагаемой супруги Софии Фредерики, являются родными братьями и сестрой, и всей они кузены моего отца, а, следовательно, троюродные дяди и тетя по отношению ко мне. А вот тут появляется интересный нюанс: если София Фредерика моя четвеюродная сестра, то каким образом православная церковь разрешила этот брак? Такая степень родства считается у наших попов очень близкой. Или им никто о таких нюансах не сказал, а они и не стали интересоваться? Ну, я-то молчать точно не буду, задам простой вопрос кому-нибудь из высшего духовенства, а там посмотрим. У церкви существовали так называемые исключения из правил, но для их рассмотрения необходимо было ходатайство, в данном случае от тетушки. Было оно или нет, вот в чем вопрос. – Ваше высочество, что вы скажете на это предложение? Фридрих Вильгельм обладает определенным влиянием, особенно в войсках, его помощь может нам пригодиться, – я даже вздрогнул. Так глубоко ушел в свои мысли, что негромкий вопрос Георга меня немного взбодрил.

– Я пытаюсь понять, что он хочет за столь щедрое предложение? Деньги? Нет, это слишком вульгарно, не станет же герцог требовать такую пошлость, как деньги, за восстановление справедливости.

– Нет, разумеется, нет, – отрицательно покачал головой Георг. – Фридрих Вильгельм не отказался бы от денег, тем более, что в его карманах ветер гуляет, но на этот раз речь идет не о деньгах. Как вам известно, титул герцога Гольштейн-Зондербург-Бекский имеет титулярное значение. Он не обеспечен теми землями, которые закреплены за этим титулом. Потомки герцогов вынуждены наниматься работать к самым разным правителям, чтобы свести концы с концами. Фридрих Вильгельм хочет вам помочь, ваше высочество, и сделал бы это бескорыстно, – ню-ню, таких благородных герцогов даже в сказках не бывает, – но более всего на свете он хочет, чтобы его титул обрел определенный вес и стал чем-то более значимым, чем сейчас.

– Я не могу раздавать обещания подобного рода, – если честно, то Георг застал меня врасплох подобными откровениями. – Я могу лишь пообещать, что сделаю все от меня зависящее, чтобы эта просьба была удовлетворена.

– А ему большего и не надо, – Георг улыбнулся. – Достаточно вашего слова о том, что вы приложите максимальное количество усилий.

Корабль качнуло, и Георг закрыл ладонью рот, сглатывая тягучую слюну.

– Что с вами? – я испугался. Если с ним что-то случится, то придется искать всех родственников и определяться, кто из них готов стать герцогом Гольштенй- Готторпским. Ведь один из них в этом случае станет не только моим ставленником в Гольштинии, но и наследников шведского престола. – Вам дурно?

– Кажется, я несколько переоценил свои возможности. Разрешите мне покинуть вас, дабы своим видом не показывать, насколько гнусная все-таки эта болезнь, прозванная морской, которую Господь послал нам не иначе, как в наказание за… – он недоговорил, а метнулся к входу в каюту, откуда совсем недавно вышел, оставив меня рассуждать, как именно мне может помочь пресловутый титулярный герцог, да еще и так, чтобы хватило на полновесный титул в качестве награды.

Шторм больше не возвращался. Капитан с радостью говорил каждый день, что наш поход проходит исключительно спокойно. Тошнота возвращалась ко мне еще несколько раз, но, по крайней мере, я мог полноценно питаться. В общем, в начале сентября мы, к всеобщей радости, вошли в воды Кильской бухты. Скоро я сойду на берег и больше никогда никто не заставит меня ступить на борт корабля, разве только яхты для освежающей морской прогулки, потому что моряк из меня явно не получился.