— Пойдем отсюда быстрее, хы-хы-хы, — скомандовал Половецкий.
Мы направились прочь от пристани. На ходу я обернулся. Тролль уселся на землю под стендом и, оттопырив нижнюю губу, мусолил только что полученные раны.
— Пойдем, пойдем живее, — повторил подполковник. — А то этот урод сейчас пуль наковыряет и начнет кидаться ими! Хы-хы-хы! А у нас кожа не такая толстая! О-ха-ха-ха-ха!
— Да уж, сударь, кажется, искать неприятности — ваша профессия! — промолвил господин Швабрин.
Перепуганная Мадлен, похоже, сомневалась в том, что правильно поступила, приняв мое приглашение.
Я еще раз обернулся и увидел, как по знаку бургомистра к троллю направились два дэва с массивными дубинками.
А еще я увидел, что каналья Лепо тащит с собою кота.
— Жак, скотина! — рявкнул я. — А ну брось его!
Путешественника, впервые или вторично, но с приступом амнезии, сошедшего с корабля на пристани Меербурга, поражала красота этого города. Каждый домик представлял собой сказочный дворец, словно местные власти не давали разрешения на строительство, пока архитектор не докажет, что его творение как нельзя лучше подойдет для проживания королевской семьи. Тут и там журчали причудливые фонтаны: то вода струится из пасти льва, а каменный силач разрывает эту самую львиную пасть, опасаясь, наверно, что, если зверь пасть захлопнет, вода хлынет из другого места; то вода бьет из разбитого кувшина, над которым сокрушается точеная красавица; то мощная струя вообще не пойми откуда ударяет, едва наступишь на определенный камень, и бьет вода чуть правее того, кто на этот камень наступил, — ну, это нарочно придумали, чтобы по вине невнимательного кавалера оказалась мокрой с ног до головы его дама. В нашем случае водяной удар пришелся по Лепо. И каналья ко всеобщему веселью опять вымок до нитки, в то время как все остальные уже обсохли — в городе стояла жара.
По аккуратно выложенным мостовым цокали копыта лошадей и осликов, и целая армия крысюков в серо-голубых мундирах следила за тем, чтобы навоз исчезал из виду, едва успев шлепнуться на булыжник. Помимо необыкновенной красоты фонтанов мостовые и площади украшали многоярусные клумбы. Глаза разбегались от буйства красок — таких необычных и красивых цветов мне не приходилось встречать.
— Что это? — спросил я Половецкого.
— А, это, хы-хы, — оглянулся он. — Да конь их знает! Цветы какие-то! Гы-гы-гы!
— Это декоративная капуста, сударь, — просветила меня Мадлен.
— Да? — удивился я. — А мне казалось, что из капусты варят щи.
— Ха-ха-ха! — откликнулся подполковник.
Город поражал красотой и великолепием. И казалось, что своих обитателей он завораживал так, что они напрочь забыли все международческие распри. Еще никогда в жизни не доводилось мне встречать такую мешанину. Кого здесь только не было! Над толпой возвышались зеленые головы троллей. Их росту уступали мрачноватые гоблины и дэвы. Последние расхаживали с важным видом, уверенные, что своим благополучием город обязан именно им. Отчасти так оно и было. Каждый дэв был опоясан широким кожаным ремнем, к каждому ремню была пристегнута черная каучуковая дубинка. Под неусыпными взорами стражей порядка суетились народцы поменьше: люди, эльфы, корриганы (с такими же плоскими, как у мосье Дюпара, лицами), карлики (почти все бородатые и в колпачках), крысюки с черными мешками для сбора мусора, высокомерные кентавры и воздушные феи и Лели. Попадались бультерьеры с отвратительными мордами, запряженные в небольшие экипажи. Пассажирами были гномы, которые передвигались в собачьих упряжках из опасения, что иначе их растопчут. Пару раз замечал я стайки пикси, перелетавшие с места на место.
И вся эта публика, разодетая в легкие, праздничные наряды, шумела и смеялась, занимаясь своими делами. Я не встретил ни одного угрюмого лица, если не считать гоблинов, дэвов и троллей. Гоблины всегда отличались суровым нравом, дэвы считали неуместным веселиться на службе, а тролли вообще-то все-таки улыбались, отчего на их лицах выражение радости сменялось выражением дебильности.
Невозможно было не проникнуться атмосферой праздника. Незнакомцы, столкнувшись взглядами, с улыбкой приподнимали шляпы и раскланивались, а незнакомки улыбались столь обворожительно, что каждую встречную хотелось подхватить под руку и сплясать с нею круга три или даже пять, прежде чем разойтись в стороны по своим делам. Половецкий чувствовал себя как дома, Мадлен то и дело раскланивалась с другими эльфами, а мосье Дюпар обменивался короткими репликами с корриганами. Господин Швабрин и Федор, как и я, вертели без устали головами, а каналья Лепо время от времени подавал какие-то подозрительные знаки. Мелькавшее в некотором удалении от нас рыжее пушистое пятно вызывало у меня смутное беспокойство.
— Жак, шельма ты французская, если в моем доме появится кот, я закажу из него жаркое тебе на ужин, — предупредил я каналью.
— Ну что вы, барррин-с, сударррь вы мой-с, никаких-с кошек-с! Мы же договорррились-с!
На всякий случай я погрозил ему кулаком.
Мы пересекли небольшую площадь, отделявшую пристань от городского рынка, и оказались среди рыбных рядов. Торговцы в кожаных фартуках с обветренными лицами возвышались над прилавками, заваленными белой и красной рыбой. В огромных бочках лениво ворочались громадные лобстеры и крабы. Между прилавками на высоких треножниках стояли чаны с водой. В воде плавали кружочки свежего лимона. Покупатели, накупив рыбы, омывали в чанах руки.
Поскольку рынок находился в непосредственной близости от гавани, здесь уже все знали о трагедии с «Эмералд Джейн» и узнавали в нас потерпевших крушение.
— Господа, отведайте рыбы, на корм которой вас только что чуть не отправили! — кричали нам вслед.
Я надеялся, что Абрикос задержится в рыбных рядах. А там, глядишь, веселые торговцы скормят кота крабам.
Затем шли мясные ряды. Торговали говядиной, бараниной и свининой. Поросячьи головы украшали некоторые туши. Мясники, почти все толстые и усатые, не стесняясь, пожирали домохозяек глазами. Чуть правее торговали дичью и тушами диких животных. Пожалуй, здесь незадачливый охотник мог купить подстреленного кем-то еще секача и дома за семейным ужином рассказать душераздирающую историю о псовой охоте на кабанов.
Возле рядов с фруктами добродушная темная эльфийка подарила нам корзину с огромными красными яблоками и связкой бананов.
— Эй, господа, меня зовут Катрин! Я торгую здесь каждый день! Не забудьте меня, когда разживетесь деньгами! — прокричала она.
Я передал корзину в руки Жаку. Каналья задержался возле прилавка.
— Ждите завтррра с утррра, мадемуазель, — заявил подлый французишка. — Мой хозяин любит свежие фрррукты на завтрррак.
Мадлен пнула его под коленную чашечку.
— Уй! — взвыл каналья. — Ты что, с ума сошла?!
— Пошли, пошли! — скомандовала Мадлен.
— Да я — что?! Я ж пррросто так, — заверещал шельма, ковыляя за девушкой.
— C'est elle qui porte la culotte![57] — крикнула темная эльфийка.
— Ничего подобного! — обиделся Лепо. — С чего это вы так говорррите?
— Но она ведь действительно в штанах, — усмехнулась Катрин.
Одежда на Мадлен почти совсем высохла, и, одетая в матросские шаровары, она опять стала похожа на белокурого медвежонка.
Последними оказались цветочные ряды. Юные цветочницы составляли композиции, не уступавшие красотой и буйством красок декоративной капусте. Я решил, что как только найду Аннет, обязательно преподнесу ей букет.
Рынок остался позади. Мы оказались перед резиденцией бургомистра. Обогнув ее, мы вышли на площадь. Справа находилось двухэтажное здание из серого камня с круглыми башенками, над парадным подъездом которого красовалась вывеска «Меербургбанк».
— И сколько этот тролль с тебя потребовал, хы-хы-хы? — спросил Половецкий.
— Десять талеров, — ответил я. — Настоящий грабеж!
— Ха-ха-ха! Тролли ничего не делают бесплатно. Хы-хы-хы! Они неимоверно тупы, но что касается денег, тут у них железная хватка, хы-хы-хы! Они крепко держатся друг за друга, у них такое своеобразное братство троллей. Хо-хо-хо!
— Ты хочешь сказать, что теперь каждый тролль сочтет своим долгом огреть меня дубинкой, пока я не отдам десять талеров этому Грэмблу? — спросил я.
— О-хо-хо-хо! — разразился Половецкий хохотом. — Серж, ты здорово соображаешь! Гы-гы-гы! Именно так дела и обстоят! Ха-ха-ха! Тебе лучше отдать им десять талеров, хо-хо-хо!
— Но это самый настоящий шантаж! — возмутился я.
— Гы-гы-гы! — закивал Половецкий. — Есть и другой выход, хо-хо-хо! Создать ситуацию, чтобы какой-нибудь тролль оказался тебе должен! Ха-ха-ха!
Я повернулся к подполковнику, и синяя стрекоза чуть не врезалась мне в глаз. Я едва успел отмахнуться от глупого насекомого.
