Татары тоже беседовали. И тоже разбирали случившееся ночью. Только совсем другом ключе…
— Понять бы еще, что этот лесной голос говорил, — раздраженно буркнул самый старый, опытный и уважаемый воин отряда татар.
— Он предупреждал нас не являться сюда со злыми намерениями, — нехотя сказал молодой воин из ногайцев.
— Что? Откуда ты знаешь?
— Его речь похожа на речь моей матери.
— А откуда у тебя мать?
— С востока.
— Из ойратов?
— Да.
— Значит лесной голос говорил с нами на наречии ойрат? — удивился кто-то из воинов.
— О нет, — возразил этот ногаец. — Он другой. Я его речь едва разобрал.
— И что еще он сказал?
— Проклятье. Мне показалось, что это проклятье. Было очень похоже на то. Что-то про разрушение наших сердец и гнев неба.
— Вот шайтан! — воскликнул пробирающийся через заросли кустарника воин. Он в этот момент зацепился за какой-то корешок и чуть не рухнул лицом в траву.
— Что там? — спросили его, ожидающие у лагеря.
— Да ничего!
— Совсем ничего?
— Да. Мы с братом не нашли ни одного следа. Словно ночью там людей и не было.
Старший из татар задумался.
Ойраты граничили с ногайцами на востоке и были, как сказывают, беспокойным племенем. И если бы они не дрались вечно со своими братьями, живущими еще восточнее, то ногайцам досталось бы по полной программе.
Хуже того, воины, которых они преследовали, носили доспехи, со слов этого юного воина, похожие на ойратские. Понятное дело, что уважающие себя татары-воины помнили о старине. Ведь еще их деды воевали в чем-то подобном. Во всяком случае, состоятельные. И кое у кого эти доспехи еще оставались в юртах как семейные реликвии. Но слова об ойратах ничем хорошим не пахли. Скорее они даже пованивали и очень мерзко. Ведь где они, а где ойраты?
С другой стороны, речь была похожей, но другой. И следов людей в лесу не найдено. Опять же это страшный волчий вой. Слишком громкий и жуткий для обычных волков. Все это совокупно не сулило ничего хорошего… и пугало. Нешуточно так пугало.
— Нужно их снова найти, — наконец произнес старший среди татар.
— Может быть подождем? — напряженно переспросил самый младший из воинов, повредивший ночью плечо. — Ты же послал за помощью.
— Найти, а не нападать, — строго ответил ему старший. — А то все зря…
— А если помощь не успеет?
— А может тебе пойти баранов пасти? — хохотнул один из воинов. — Если боишься?
— Сколько у нас коней пало? Сколько людей? А у них? — не унимался парень.
— Они с нами играют, — хмуро произнес старший татарин. — Хотели бы убить — ночью бы мы кровью умылись.
— И что это за игра?
— Я не знаю. — покачал он головой. — Они ведь словно специально каждый раз находятся. Словно крутят перед нашим носом своим хвостом. Дразнят нас.
— Что же они задумали?
— О Великое небо! — рявкнул старший. — У кого ты спрашиваешь? Если бы я знал!
— Крепись, — положил ему на плечо руку предводитель ногайского отряда. — Мы даже не знаем — люди ли они. Вы ведь все слышали, что произошло у курганов. Их вышло едва десяток. И они вырезали вон сколько славных удальцов!
— Большинство из них было обычными пастухами.
— Но их было много!
— Ладно, — перебил их старший из отряда татар. — Теперь пока помощь не подойдет — никакой лихости. Даже если кажется, что они у нас в руках — действуем осторожно. Вы все сами видели — этот с кованым лицом заманил нас в ловушку. Снова.
— Ну и как мы поймем, когда их брать можно?
— Когда я скажу! Понял?! — рявкнул старший.
Глава ногайского отряда хмуро усмехнулся. И дебаты продолжились. Уступать пальму первенства татарину он не желал. Во всяком случае просто так. Ведь он привел не меньше воинов. И если он сейчас со своими ребятами уйдет, ему тут туго придется.
[1] Өдөөд ирвээс өрсөлдөн тэмцэе (мон.) — «Если придете со злым намерением, мы дадим отпор». Строчка из песни «Wolf Totem» монгольской рок-группы «The HU».
Часть 3. Глава 3
Глава 3
1554 год, 25 июля, где-то южнее Тулы
Через день после ночного инцидента к татарам подошли достаточно серьезные подкрепления и преследование возобновилось. Куда более взвешенное и осторожное, чем раньше.
Остросюжетные кинофильмы частенько любят показывать всякие эффектные гонки на лошадях. Один отряд галопом преследует другой. Километр. Другой. Десятый. Сотый.
В знаменитом советском фильме «д’Артаньян и три мушкетера» главный герой гнал на своем «волосатом мопеде» от Парижа до Кале. Галопом. С перерывами на покушать, поспать и оправиться. Без смены лошадей. А это, на минуточку, две с половиной сотни километров по дорогам.
И люди как-то привыкли воспринимать лошадей этакими биологическими аналогами мотоцикла или, в крайнем случае, мопеда. «Залил» в бак сена. Вставил кривой стартер в жопу. Пару раз провернул. И газуя шпорами погнал на встречу ветру.
Через что восприятие конницы, ее возможностей и характера применения у людей идет категорически превратно. К чему все это? К тому, что отряд Андрея преследовали татары. Но как это происходило?
В какой-то мере весь этот процесс напоминал гонку больших кораблей. Медленную. Скучную. Наполненную большим количеством критически важной рутиной в которой имело значение любая мелочь.
И гонка эта происходила ШАГОМ.
Любой отряд идет со скоростью самого медленного своего представителя, поэтому критически важно в таких мероприятиях уделять большое внимание не лучшим, а худшим. И подтягивать низы.
От количества и качества верховых лошадей зависела возможность передвижения верхом. В том числе быстрым аллюром при необходимости. И то, что у Андрея в отряде все были о триконь позволяло примерно каждый километр этой гонки пересаживаться. И не переутомлять при этом животин. Сохраняя возможность пусть и ограниченного, но спринта.
С вьючными конями, сбруей и многим другим тоже все было хорошо. Намного лучше, чем у татар. Готовясь отправиться в прошлое, он изучал армейский и прочие наработки XIX–XX веков, которые проводились не по схеме «так деды делали», а с опорой на научную основу. Из-за чего вьючная сбруя и седла в отряде Андрея были хороши. Как и грамотно изготовленные седельные сумки.
А подковы, которые за время отдыха в вотчине, поставили на всех лошадей, серьезно повышали устойчивость и сцепление с грунтами. Вместе с тем они категорически снижали травматизм и удельную нагрузку мягких грунтов на копыто.
Немаловажным фактором было и прочее снаряжение.
Например, провиант.
Андрей не тащил с собой зерно, сухари или там солонину. Нет. Основой рациона его отряда в походе стал пеммикан. Для его изготовления он измельчал сушеное мясо, ягоды черники и смешивал с салом. В результате чего получалась высокопитательная пища с малым весом и объемом. Изначально ее придумали североамериканские индейцы и использовали во время охоты да военных походов. Но к началу XX века пеммикан стал основным мясным продуктом полярных путешественников, да и вообще путешественников, так как он легко переносил жару месяцами.
Мелочь?
Может быть. Однако использование пеммикана как основы походного рациона, позволило не только кардинально снизить нагрузку на вьючных лошадей. Но и обеспечило отряд относительно адекватным питанием, не грозящим им проблемами с пищеварением. Это ведь чай не сухари. И два-три месяца можно просидеть на нем без последствий.
Впрочем, одним пеммиканом Андрей не обошелся. Он еще наделал знаменитой прусской «гороховой колбасы[1]» в качестве концентрата для супа. Что позволяло быстро готовить на привалах варево желеобразной концентрации. Не самый лучший вариант, конечно, но и далеко не самый худший.
Ничего хитрого в этой колбасе не было. Брали чистую кишку и начиняли фаршем из гороховой муки, свиного сала, говяжьего жира, сушеного лука с морковкой и соли. В такой консистенции, чтобы получался сухой ломкий брикет, жирный на ощупь.
