Вы идиот! Если бы не я, вы уже были бы мертвы! — зло бросил Скорцени ему. — Слюнтяй! Я добьюсь вашего перевода на фронт! — а потом приказал Ване. — За мной, унтерштурмфюрер Краузе.
Иван пожал плечами, подмигнул амбалам и спокойно вышел из камеры.
По дороге молчал, задал вопрос уже в машине:
— Что это было, оберштурмбанфюрер?
— В некотором роде недоразумение, — торопливо ответил Скорцени. — Инцидент исчерпан, ваши слова полностью подтверждены. Ваша верность тоже подтверждена. Рекомендую, как можно быстрее забыть случившееся и начать готовиться к новой операции.
Ваня вопросительно посмотрел на Скорцени.
— Новая операция?
— Да, новая. Сегодня советую хорошенько напиться и отдохнуть, — эсэсовец улыбнулся. — Все подробности завтра.
«Деньги все-таки нашли на счетах, — расшифровал для себя Иван. — Я прошел очередную проверку и меня планируют опять использовать. Но явно не на поприще уничтожения генералитета пендосов. Опять бабло переводить? Таких бухгалтеров как Фромм у Гиммлера пруд пруди. Ну что же, пусть так. Один вопрос, а если бесноватый наркоман вспомнит обо мне и поинтересуется, сколько я уже отправил трехзвездных генералов на тот свет? Кто перед фюрером отдуваться будет; я или они?»
И закинул пробный шар:
— Я знаю, как рассорить красных с американцами.
— Как? — живо заинтересовался Скорцени.
— Американская резидентура в Берне. Ее уничтожение русскими испортит отношение между Москвой и Вашингтоном надолго.
— С чего бы русским уничтожать своих союзников? Вздор!
— Резидентуру уничтожим мы, — терпеливо пояснил Ваня. — Но так, что подумают на русских. У вас достаточно кадров из России, подобных тем, что я отправил в коммунистический рай? Оставим в живых одного американца, который опознает русскую речь при нападении, а на мертвых телах, нападавших, найдут русские татуировки. Что очень поспособствует нам, если мы соберемся найти общий язык с американцами. Нет? Как вариант, можно предупредить американцев о нападении. Пусть встретят убийц, но, все равно, я смогу сделать так, что им достанутся только трупы.
Скорцени притормозил и прижал машину к обочине, после чего внимательно посмотрел на Ивана и отчеканил.
— Ни в коем случае не предлагайте свой план рейхсфюреру либо кому еще. Это очень деликатный вопрос и им я займусь сам. Вам понятно, Краузе?
Ваня вместо ответа молча кивнул.
Скорцени довез его до отеля и еще раз напомнил, чтобы Ваня держал язык за зубами. Пообещал заехать завтра к обеду и укатил.
Ваня немного поразмыслил и решил последовать совету своего шефа. Нажраться хотелось совершенно невыносимо.
Лемке встретил его с искренне озабоченной мордой:
— Я беспокоился за вас, шеф. Все нормально?
— Нормальней не бывает, — Ваня пожал плечами. — Не составите мне компанию? Я страшно голоден и хочу пить.
— Я сейчас все организую! Я свел знакомство с местным поваром, думаю, он не откажется нас накормить... — унтер-офицер ушел.
Ваня зашел в номер и первым делом отправился в душ: после эсэсовских застенков он чувствовал себя словно извалялся в нечистотах.
Когда он вышел из туалетной комнаты, Лемке уже успел организовать воистину царский стол.
— Вы долго не ели, поэтому первым делом — горячий баварский суп с кнедлями... — унтер-офицер с легким поклоном показал на супницу. — Он готовится на крепком бульоне и подается с чесночными гренками, а на второе я просто нарезал колбасы, сыра и ветчины. Увы, ничего больше на кухне не нашлось. С супом, думаю, будет лучше сочетаться доппелькорн. Но если хотите, я открою коньяк...
Ваня вместо ответа махнул рукой и уселся за стол.
Стукнулся рюмкой со своим секретарем, черпанул ложкой из тарелки и едва не получил когнитивный диссонанс от гастрономического наслаждения — суп оказался на диво вкусным. Сразу махнул вторую стопку, зажевал гренкой и приказал:
— Рассказывайте, что тут случилось, пока меня не было...
— Номер обыскивали, — быстро ответил Лемке. — Перевернули все, но ничего не изымали. А вот машину, на которой вы приехали забрали. Меня тоже допрашивали. Но я ничего нового им не сказал.
— Успокойтесь, — Ваня с намеком посмотрел на бутылку. — Ничего страшного не произошло. Как ваши девочки?
А сам похвалил себя за то, что записи о новых номерах счетов спрятал еще по дороге в Берлин. Банально засунул в бутылку, заткнул пробкой и закопал в приметном месте. Сначала хотел просто запомнить, но очень скоро понял, что ничего не получается.
Лемке достал из бумажника фотографию, на которой Варвара позировала вместе со своими воспитанницами.
Иван едва сдержался, чтобы не отобрать фото у секретаря. По понятным причинам, фотографии жены у него не было и не могло быть, но, когда вокруг сплошные враги, очень хотелось держать у сердца хотя бы фотографию близкого человека.
— Вот видите, в нижнем ряду, это Анке, это Магда, а это Гретхен. А это фройляйн Беккер, я о ней говорил. Удивительная девушка.
«Удивительная, — согласился Ваня. — Еще какая...»
И чтобы заглушить щемящую тоску приказал:
— Наливайте, Лемке!
Сначала унтер-офицер держался подчеркнуто официально, но после первых рюмок официоз растаял.
— Моя жена была замечательной женщиной... — он печально улыбнулся. — А потом ее забрал рак. Я остался один с моими девочками. Нужно было выбирать между службой и детьми. Но началась война и выбора не стало. К счастью, на фронт меня не отправили. Я не боюсь воевать, мне страшно оставить девочек сиротами. А у вас есть... есть та, с кем бы вы хотели связать свою жизнь?
— Увы, пока нет.
— Но она обязательно появится! — убежденно заявил секретарь. — Вы хороший человек, а к таким женщины тянутся. О! Я могу вас познакомить с фройляйн Беккер! Но... — он смутился. — Она очень строгая. Знаете, настоящая ледышка!
«Нихрена она не ледышка! — запротестовал про себя Иван. — Она... она самая лучшая...»
Но ничего не озвучил и согласился:
— Ну что же, можно и познакомиться. Попробую выбить командировку в Кельн. Заодно повидаетесь со своими девочками.
— Господи, помоги вам! — Лемке перекрестился вилкой с ломтиком ветчины. — А еще... если у вас получится... я бы хотел с вами... ну... в командировки. Признаюсь, честно, доплата мне не помешает, но я хотел бы просто быть рядом, чтобы прикрыть вас в случае необходимости. Я прошел спецподготовку и отлично стреляю! Вы не пожалеете.
Ваня воспринял слова секретаря как желание начальства осуществлять контроль не только в Берлине, но и на выезде, но отказывать не стал.
