том, и ясно представляешь, на какие мучения ты тысячи людей обрекал, зачастую невинных. И отплата за это последует, от нее ты не увернешься!
Выдохнув воздух, Алексей раскрыл портсигар с папиросами, и подкурил одну от зажигалки, жестом предложил Петру сделать тоже самое. Царя его вспышка с откровенным признанием ошеломила — он взял папиросу, закурил и молча сидел за столом, под густыми клубами идущего вверх дыма.
— Твоя придумка?! Как и все остальное?!
— Моя, — кивнул Алексей, — многое чего знаю, малость воплотил уже, еще многое сделать нужно. Да, если замыслил что, то драгун своих пожалей — перебьют их быстрее, чем они до нас доберутся. Всех убьют — у моих людей оружие, что в будущих временах только появится. На слово поверь. Или, давай на поле выйдем, я там тебе его продемонстрирую. Охране твоей будет над чем сразу помыслить, да и тебе самому.
— А чего же не посмотреть, — царь легко поднялся с лавки во весь свой большой рост. Алексей встал, и посмотрел глаза в глаза, сам был высокий, на ладонь всего уступал. И предупредил:
— Если худое замыслил — убью собственноручно!
Нервы были натянуты струной — Алексей ежеминутно ожидал какой-нибудь подлянки, на которую так щедра судьба-злодейка. И что самое плохое — категорически не хотелось убивать Петра, что неожиданно повел себя совсем не так, как прежде, даже добродушие появилось, улыбаться стал, причем без натянутой на лицо маски.
Не мог пойти на убийство царя, великого и в делах и в грехах своих, первого императора, что остался в памяти всех потомков по делам. А потому Алексей боялся только одного — чтобы никто из его людей не воспылал жаждой праведной мести — вполне обоснованной. Или не выполнил тайное поручение кого-то из приближенных, да того же князя Долгорукова, ведь у многих были личные счеты к царю.
«Петр соблюл все условия, у него сотня людей, не больше. А с ним всего пятеро сюда приехали. Меншиков мрачен, скособочен до сих пор и взгляд печальный — будто всех своих богатств разом лишился и теперь оплакивает горестную судьбу.
Капитан Румянцев, старый знакомец, стоит хмурый, на меня посматривает с неприкрытой враждебностью, еще бы — это его людей мы с Огневым убили на болоте. Трое гвардейцев держаться на отдалении, все при пистолетах, при шпагах — не придерешься, кондиции выполнены.
Это я их сам в тайне нарушаю — со мной пятеро рынд, так есть еще две бабенки, парень, мужик и дед с бабкой, да пятеро деток, что роль местных жителей выполняют. И весьма успешно, я бы сам поверил, если бы не знал, кто они на самом деле — Ромодановский умеет работать с кадрами, как сказали бы в двадцатом веке. Четверка рынд — головорезы натасканные, да и Никита профессионал каких поискать. И два схрона поблизости, а там еще две дюжины бойцов притаились.
Я, конечно, в который раз перестраховался, но лучше перебдеть, чем потом перебздеть от страха. И ошибок допускать уже не намерен — и так могли убить несколько раз».
Алексей сел на бревно, предложил царю жестом — тот, нисколько не чинясь, уселся, с немым вопросом посмотрел на него.
— Скажи, можно из обычного пистолета попасть в стенку вон того дальнего сарая?!
— Какого пистолета?! Не смеши! Туда из фузеи попасть невозможно, пуля просто не долетит. Тут шагов пятьсот, не меньше.
— Смотря какие пистолеты и пули, — хмыкнул Алексей, — мои долетят. Там простыня у стены лежит — отправь кого-нибудь из своих, пусть ее на стену натянет, там мальчишка крутится — поможет. Да, ты своих драгун предупредил, что будет сделано быстро три выстрела? А то среди них беспокойство начнется, суматоха напрасная, за оружие какой-нибудь дурак схватится. Мои стрельцы ответят, и пойдет схватка. А оно нам надо, герр Петер, если мы решили провести маленькие испытания?
— Не беспокойся, предупредил. Алексашка, сходи туда, натяни на стенку полотно, пащенок поможет. И стой там рядом, смотри!
Алексей удивился, но пошел не Меншиков, которому явно нездоровилось, а Румянцев. Путь туда не близкий, и занял у Петра одну выкуренную папиросу — царь сумел непринужденно прихватить коробку с зажигалкой. Но сам Алексей не дымил — он никогда уже не делал этого на людях, только в одиночестве, или сейчас для демонстрации.
— Майор, начинай.
По приказу Алексея Никита Огнев поднял пистолет, взял деревянную кобуру и вставил ее пазами с торца в рукоятку. Получился штуцер с прикладом — отдаленное подобие легендарного «маузера», только в примитивном исполнении. Затем прицелился и выстрелил, быстро зарядил штуцер, орудуя шомполом, снова вскинул оружие — пальнул. И вновь перезарядка, пауза и выстрел — и всего за полминуты, никак не больше — командующий Лейб-Кампанией сам стрелял великолепно, и других мог научить.
Румянцев снял полотно со стены сарая и быстрым шагом пошел обратно, к ним — было видно, что гвардеец просто поражен результатами. Да и Петр с оторопью в глазах посмотрел на полотно, где с небольшим разлетом, примерно в половину аршина, красовались три пробоины прямо по линейке — практически снайперская стрельба.
— Пойдем, у тебя будут ко мне вопросы, и я отвечу на них, — Алексей дернул Петра за рукав, он не хотел, чтобы тот потребовал при всех показать пулю Минье, которую ему, понятное дело, никто бы в руки не дал. Все рынды приносили особую присягу, получали штуцера с пулями только на выходе в поход, подобный нынешнему, или прямо на стрельбище, где все уже извели прорву бумажных патронов.
Зашли снова в дом — на столе, освещенном керосиновой лампой, стоял штоф зеленого стекла, две серебряных стопки, кусок отварного мяса, пучок зеленого лука и ломоть хлеба — чрезвычайно скромно для угощения и вполне достаточно для закуски.
— Дай пулю посмотреть!
— Не дам, и никто из моих людей тебе ее в руки не даст, из стены сами ковырять будут. Эта тайна в течение десяти лет сохраняться будет, пока все русские полки таким оружием перевооружены будут. Раньше никак — в Туле за месяц только сотню таких пистолетов сделали. С изготовлением дорнов у мастеров трудности немалые, инструментальная сталь требуется прочная — пока еще научаться.
— С чем, чем?
— С приспособлением для нарезки пистолетных стволов. После нее они в штуцера превращаются, укороченное нарезное оружие. Об этой технологии никому кроме нас знать не надобно — мастера в закрытом цеху работают, под охраной. Но лучше завод близ Уральских гор поставить, от Перми триста верст, есть там одно местечко — Ижевском
