волнения, которое охватило его при рассмотрении чудесной боевой машинки. — И скоко их привезла?
– Скоко дали, стоко и привезла. — Алиса снова подцепила командующего волонтеров, но он не обратил на это внимания, занимаясь пистолетом: передвигал бочонок, прицеливался, крутил рыжей башкой. Алиса даже поскучнела и продолжила с холодком: — Один. Для командира. И к нему — шесть заряженных бочонков. Опробуем — все увезу обратно. Патронов пока мало. Но у меня не только пистолет.
– А чё ишшо?
– А ишшо, яшкин пёс, — не сдержалась Алиса, — винтовка Мирона Черепанова с патронной лентой на двадцать выстрелов и сменными стволами.
– О как! — крякнул Эмильен. — А стволы сменные для ча?
– Чтобы не тратить время на их чистку. Пять-шесть выстрелов сделал, ствол сменил и снова готов! А чистишь от нагара — потом, после боя.
– И где энта лепота?
– В тороках у седла. Не тащить же на горбу.
– И чё, ты все семьсот верст одноконь пробегла? — не поверил Эмильен.
– Да нет, конечно, яшкин пёс. Индейцы давали проводников и охрану. Последние остались следить за штатовским полком. Перед их атакой сообщат.
На другой день
Ближе к полуночи Эмильен Текумсе собрал военный совет. Представил сотникам посланницу Кускова, познакомил с образцами оружия — все пришли в неописуемый восторг от новых возможностей и пожелали успешных испытаний. Впрочем, пистолет опробовали тут же, в кабинете, шлепнув не ко времени явившегося скорпиона. Хотели пострелять еще, но Алиса не позволила — следовало беречь патроны. Они, кстати, тоже произвели на волонтеров ошеломляющее впечатление своей простотой и удобством.
Бригада по тревоге была поднята перед рассветом. К восходу солнца все отряды заняли назначенные командирами места. Позиции волонтеров располагались так, что образовывали «мешок», в который кавалерийский полк должен был влететь сам и на полном скаку. На «завязку» «горловины мешка» бригадир выделил лучший отряд, и туда же направил было Алису. Однако гостья потребовала, чтобы ее поставили на самое удобное для стрельбы место, и после недолгих препирательств Эмильен, не умеющий спорить с упрямыми женщинами, уступил.
– Становись куды хошь, — сказал он, махнув рукой. — Хучь посередь главной улицы. Мериканы рванут по ней. Но учти: сколь пропустишь мимо себя — столь получишь принародно плетей. Не взыщи — у нас такой закон, держи меня за ноги.
Обступившие командира и посланницу рядовые волонтеры с интересом воззрились на нахальную девицу, возжелавшую встрять в сугубо мужеское дело — войну.
– Закон суров, но это — закон, — ответствовала бой-девица. — Не скажу, что ваше правило меня радует, но, надеюсь, плети не понадобятся. Хотя любой опыт, яшкин пёс, чреват провалом.
Волонтеры покивали, похмыкали и разошлись по своим местам. Эмильен посмотрел им вслед, вздохнул и сказал:
– Ну ты энто… на рожон-от не лезь… Жаль будет таку красу, ежли чёй-то пойдет вперекосяк…
– Смешно, — задумчиво произнесла Алиса. И добавила загадочные для бригадира слова: — Вот как в жизни бывает: вышла с одним заданием, а пришла — с другим. Можно сказать — с прямо противоположным, яшкин пёс. — Встряхнулась и повернулась к бригадиру: — Ну, что, Емелюшка, садись на свою печку и — вперед! Хиромант обещал мне еще лет сорок и прожить их, яшкин пёс, надо так, чтобы не было мучительно больно.
(Откуда было знать Емельяну Епифанцеву, что эти последние слова Алисы станут слоганом книги их общего потомка, ветерана русской монархической революции Николая Заостровцева? Книга будет называться «Закалка стали» и войдет в обязательную гимназическую программу. Ее герой Павел Кольчугин будет жизненным примером для молодежи СНЕГа — Союза Независимых Государств, а цитата попадет в книгу из воспоминаний соратников о прадеде и прабабке автора. Кто-то услышал ее, запомнил, и она, цитата эта, стала кредо жизни соратников.
Правда, без «яшкин пёс». Журналисты, подхватившие фразу, сначала об этом любимом Алисой присловье упоминали, и сам Заостровцев тоже, но редакторы посчитали его вульгарным, принижавшим героический образ предков, и исключили из текста.)
Алиса лежала на плоской крыше одноэтажной пристройки к резиденции бригадира, скрываясь за углом второго этажа. Главная улица была перед ней как на ладони, и уровень прицела открывался весьма хороший — по всадникам в самый раз. Винтовка Черепанова была тяжеловата, и Алиса поставила ее на сошки. (Головастый, однако, парень Мирон, подумала она, все предусмотрел.)
Справа от себя она положила четыре зарядные ленты — весь привезенный боезапас — и четыре же сменных ствола. Стволов, конечно, маловато, всего на тридцать хороших выстрелов, но, даст Бог, в одном бою больше не понадобится.
Алиса даже приготовила тряпку — чтобы не обжечь руку при смене раскаленного выстрелами ствола. Не глупей тебя, Мирон Ефимович, усмехнулась она про себя. Вспомнила, как уговаривала Александра Андреевича Баранова, чтобы на испытание винтовки послали именно ее, поскольку она еще в цирке показала исключительные результаты в стрельбе по летающим тарелочкам (о дальнейшем совершенствовании по этому виду подготовки в специальной школе Алиса умолчала), как не хотел ее отпускать милый друг Антоша Козырев, словно чувствовал, что может потерять обретенную нежданно подругу. А что, есть опасность потерять? — подумала Алиса, почему-то представив себе при этом разбойничью рожу Емельяна Епифанцева. Вздохнула: пожалуй, есть. Произвел на нее впечатление Эмильен Текумсе, один из тех, на кого ее, собственно, и нацелили по окончании спецшколы. Вычислили аналитики фигуры, особо противодействующие далеко идущим планам тех, кто создавал эту школу. А создали ее давненько, и многим уже укоротили жизнь ее выпускники и скольким еще укоротят…
Алиса оборвала ненужные мысли, вернулась к предстоящему испытанию.
– Черепановы настаивают, чтобы ты, прибыв в Росс, обязательно как следует пристреляла винтовку. Хотя бы на половину ленты, — говорил ей Баранов, наставляя перед отъездом. — Конечно, это следовало сделать здесь, но патронов слишком мало, чтобы их впустую тратить — ты же знаешь, сколь трудов они стоили, особенно поджиги, а там мелкие стычки случаются постоянно: бандиты разные шалят, индейцы немирные…
Однако правитель Русской Калифорнии Иван Александрович Кусков так стремительно отправил ее в действующие войска, в русскую бригаду — там, по данным разведки, готовился удар армии США, — что пристреливать оружие в мелких стычках было уже некогда.
Кроме того, всю дорогу от Ново-Архангельска до Росса, маясь на корабле от безделья, она снова и снова задавала себе вопросы, на которые не находила ответа.
Перед выпуском она, как и другие, давала клятву на Библии верой и правдой служить Соединенным Штатам. На торжестве присутствовал сам Генеральный прокурор США Ричард Раш, под чьим крылом школа и находилась. После присяги Алису и ее подругу Оксану Федорчук неожиданно пригласили в кабинет начальника
