– за меня будет биться Ольгерд.
Вперёд выступил один из прихвостней Вышеслава – не самый рослый, но крепкий, жилистый и двигающийся, будто хищный зверь.
- Выстави и за себя кого-нибудь… если хочешь, - насмешливо бросил Гедеминович.
Ольга обернулась на своих компаньонок…
Но те неожиданно отвели взгляд и вообще начали потихоньку пятиться.
- София, - сказала принцесса.
- Прошу простить, ваше высочество, но я вынуждена… - пробормотала брюнетка, что, собственно, и заварила всю эту кашу.
- Ясно. Остальные?
Тишина.
Права была Хильда – это просто злобные сучки…
- Вот так, да? – криво усмехнулась Ольга, обнажая перепачканные кровью зубы. – Расценки для предателей прежние – тридцать серебряников?
Романович обвела взглядом всех стоящих вокруг.
- Я буду биться сама, - сказала она. – Но мне интересно – есть ли тут хоть кто-то, кто ещё помнит, что такое честь?
Многие переглянулись между собой, но и только. «Мантикоры» не горели желанием ссориться с мазовским наследником, остальные студенты – тоже.
Мало того, что предстояло поссориться с Гедеминовичем, так ещё и ради бастардки с другого факультета… Неудивительно, что желающих не нашлось.
Ну, почти.
Хильда зарычала и рванула вперёд, но я поймал её за руку и остановил.
Блондинка бешено посмотрела на меня. Стоящая рядом Вилли бросила выжидающий взгляд.
Я вздохнул и улыбнулся.
Отпустил Хильду и сделал свою улыбку как можно более неприятной и злобной.
- Только посмотрите, сёстры, - громко сказал я, выходя вперёд. – Ну что за отвратительное зрелище, а?
Я шагнул вперёд. Расслабленно, держа одну руку в кармане.
И улыбка! Никогда не следует забывать об улыбке.
- Честь, принципы, договоры… - с ленцой произнёс я. - Об этом любят говорить, сидя в тепле, сытости и безопасности. Об этом любят говорить люди, одетые во фраки и платья, пьющие дорогое вино, носящие золото и брильянты… Они думают, что мир таков, каким они себе его представляют. Но они ошибаются – мир всего лишь позволяет им быть такими. До поры, до времени. Но стоит им оказаться на краю… О, стоит им оказаться на краю, как все эти цивилизованные и благородные люди сожрут друг друга в попытке спастись.
Огляделся по сторонам.
- Видите, сёстры мои? – я оскалился. - Это те, кто ещё совсем недавно благодарил принцессу Ольгу за то, что она спасала их. Те, кто клялись, обещали… Но это всего лишь слова. Леди и джентльмены вообще хозяева своим слов: заходят – дадут, захотят – возьмут обратно.
Неторопливо зашагал вперёд.
- Вы знаете, что Ольга – честная, храбрая и благородная леди. Действительно честная, на деле доказавшая это – потом и кровью. Вы знаете, что она скорее бросит вызов на дуэль или попробует поговорить, чем нашлёт на кого-то стаю мелких шавок, что способны лишь слегка куснуть. Вы всё прекрасно знаете, но предпочитаете молчать, боясь… вот его? Я даже не скажу, что презираю вас. Презрение ещё надо заслужить, как и ненависть, а это так – лёгкая жалость пополам с брезгливостью.
Все вокруг, даже Вышеслав, молча выслушали мою тираду – кажется, они слишком ошеломлены, чтобы вставить хоть слово поперёк. Романович так вообще совершенно по-простецки открыла рот от удивления.
- Леди, - я подошёл к Ольге и чуть склонил голову, прижимая правую руку к сердцу. – Винтеры помнят добро. Поэтому - позвольте мне сразиться за вас.
Из всей моей выспренной речи, пожалуй, только это было сказано от чистого сердца. Мне и правда надоело, что с Романович обращаются столь незаслуженно, а ведь она закрыла собой Хильду.
Я добро помню. И по своим счетам всегда платил сполна.
- Ах, ты… - наконец пришёл в себя Гедеминович и начал стремительно багроветь.
- У тебя четыре бойца, верно? – бесцеремонно перебил я мазовца. – Отлично. Тогда – я вызываю ещё троих. И тебя тоже. Ты тут такой смелый был, когда чесал языком – так изволь ответить за слова, граф.
Формально – это было не запрещено. Это одного человека нельзя было вызвать на дуэль несколько раз подряд, а вот бросить вызов сразу нескольким – это возможно.
- Лорд Винтер, я сама прекрасно могу сража… - Ольга снова закашлялась.
- Позвольте мне драться за вас.
- Ха, да так даже лучше, - неожиданно ухмыльнулся Вышеслав. – Двух мух одним ударом!
- Конрад, я… - Романович попыталась унять сбившееся дыхание.
- Позвольте. Мне. Сражаться за вас, - отчеканил я.
Принцесса вздохнула.
- Хорошо. Пусть будет так… Мой поединщик – лорд Конрад Винтер. Мои секунданты…
- Я буду! – Хильда всё-таки вылезла вперёд. – Хильдегарда Винтер будет твоим секундантом!
- Генрих Рейсс, - саксонец, как всегда, появился словно бы из ниоткуда. – Я готов быть вашим секундантом, принцесса.
- А я буду арбитром, - невозмутимо произнесла Анастасия Рюрикович, выступая вперёд и поправляя сбившуюся на глаза прядь волос. – В присутствии многочисленных свидетелей и в отсутствии учителей, я фиксирую эту дуэль и сообщу о ней администрации. Как вызываемая сторона, огласите ваше условия поединка, граф Гедеминович.
- Пять дуэлей в эту пятницу - одна за другой. Оружие – магия. Контроль повреждений – минимальный. Бьёмся до тех пор, пока кто-то не признает поражения, - Вышеслав ухмыльнулся, явно предполагая, что меня скорее порежут на куски, чем я признаю проигрыш.
В общем-то, он даже не ошибался.
Но здесь имелся один нюанс – наверняка верно было и обратное.
- За что ведётся дуэль?
- Ваше высочество?.. – я посмотрел на Ольгу.
- Я требую принесения мне публичный извинений.
- Что ещё? – спросила Анастасия. - Разрыв с Марией Эглитис, сохранение помолвки?
- В пекло, - поморщилась Романович. – Помолвка должна быть расторгнута, а граф Гедеминович не должен ко мне приближаться лишний раз. Видеть его не желаю, а знать – тем более.
- Вы принимаете эти условия, граф?
- Принимаю.
- Тогда – назовите ваши требования.
- Я расторгаю помолвку, Ольга публично кается и покидает Академию, а её прихвостни пусть даже близко не подходят к Марии.
На лице Эглитис читалось почти неприкрытое отчаяние – это явно было не тем, чего она ожидала или хотела.
- Ну, раз уж обе стороны намерены расторгнуть помолвку, то этот пункт можно и убрать… А что насчёт остального? Принцесса?.. – Рюрикович повернулась к Ольге.
