должно решиться.
Тут и произошёл этот момент, который все канадцы считали величайшим моментом в их истории — Курнуайе отдал пас Хендерсону, но тот упал и потерял шайбу, но её подхватил Эспозито, обрулил нашего защитника и влупил со свсей мочи по воротам. Третьяк отбил шайбу прямо перед собой, но на неё накатил оправившийся от падения Хендерсон. Гол! х…! штанга! — завопил я, повторяя мифическую фразу Озерова. Хендерсон в штангу зарядил, шайба отскочила в поле и Харламов выкинул её подальше от своих ворот. Финальная сирена!
Слушай, Антоша, пискнуло откуда-то из глубин одно из полушарий, а ты ведь поменял историю-то. Выиграли походу не канадцы, а Харламов с ребятами.
— А я победила в нашем споре, — гордо заявила Лиля, — теперь с вас по одному желанию…
-----
На первый урок я едва-едва успел, бежать пришлось последние сто метров, но вошёл в класс одновременно со звонком, правда без журнала. Пришлось послать за ним Зою, она ближе к выходу сидела.
— Как наши вчера ихних! — подал голос с места Половинкин, — Мишаков красавец!
— Точно, — согласился с ним я, — но совсем хорошо бы было, если б наши выиграли эту игру, а то на тоненького получилось.
— А люди говорят, вы в Москву ездили, — интригующим голосом задала вопросик Алла, — вроде бы этот матч смотреть. Правда?
— Чистая правда, Алла, — не стал отпираться я, — ездил и смотрел.
— Ну и как оно всё вживую? — продолжила она, — интереснее, чем по телику?
— Никакого сравнения нет, — честно ответил я, — эмоции гораздо ярче, ощущение сопричастности больше.
— А Фил Эспозито какой там в натуре? — спросил Обручев, — такой же как в телевизоре?
— На медведя похож, — ответил я, — когда он в первом периоде шлёпнулся, то сидя отдал честь нашему Леониду Ильичу, а тот ему похлопал.
— А что, и Брежнев на игре был?
— Да, конечно — дело-то серьёзное… и не только он, а ещё и Подгорный с Косыгиным рядом сидели.
— А драку эту… — продолжил интересоваться Обручев, — ну Мишакова с канадцем которая… кто начал?
— Я этот момент пропустил, — честно признался я, — но силовой приём, по-моему, Мишаков провёл, а Жильбер сильно расстроился из-за него. Так и началось кажется…
— Канадец сдрейфил, — подал голос Половинкин, — когда Мишаков его звал один на один.
— Они и так на два штрафа набоксировали, — ответил я, — дали бы каждому по удалению до конца, надо это?
Класс дружно выдохнул, а вопрос задала отличница Зоя:
— А как же вы билеты туда достали? Наверно непросто было?
— Билеты мне случайно достались, — не стал углубляться в подробности я, — по знакомству. Но хватит уже о постороннем, давайте заканчивать тему о производных и переходить к интегралам.
Класс опять дружно выдохнул, но на это раз разочарованно, и мы занялись изучением формулы Ньютона-Лейбница. А на перемене меня опять зазвала к себе директорша, сама для этого в коридор вышла, надо ведь… я в принципе спрогнозировал, для чего ей понадобился, и мой прогноз сбылся процентов на девяносто.
— Я опять о том же, Антон Палыч, — начала она, — о хоккее.
— Опять линейку надо провести?
— Нет, на этот раз лучше бы что-то оригинальное придумать.
— Хорошо, я подумаю до конца дня, а потом сообщу вам свои соображения, — дипломатично ответил я.
И в этот момент грянул телефон у неё на столе — большой, чёрный, как будто сошедший с экрана исторического фильма о гражданской войне.
— Слушаю, — сказала она в трубку, и тут её лицо буквально на глазах побелело, а потом покраснело. — Я всё поняла, — сказала она, выслушав речь невидимого собеседника, — мы всё сделаем, как вы сказали.
— Что случилось? — озабоченно спросил я, — что-то нехорошее?
— Торжества отменяются, — бросила она карандаш на стол, — Брежнев умер…
Да, это был большой удар… я посидел минутку без движения, вспоминая, когда ж он в нашей-то истории скончался… получилось, что в 82-м, через десять лет — ох, и изменил же ты историю, Антоша…
— Сейчас надо будет сделать сообщение во всех классах и отменить уроки, — мёртвым каким-то голосом продолжила директорша. — Похороны завтра наверно будут, тогда траурный митинг проведём…
— Я сообщу учителям, — предложил я, — они сейчас почти все в учительской.
— Да, иди расскажи им… а я пока тут посижу, — и она схватилась за сердце.
— Может врача вызвать? — с тревогой спросил я.
— Не надо, иди — у меня тут валидол есть, — и она бросила таблетку в рот, а я вышел в школьный коридор.
Объявление о смерти вождя сами наверно понимаете, какую реакцию в учительской вызвало. Англичанка Софья даже слезу пустила.
— То есть мы сейчас распускаем всех учеников по домам? Я всё верно поняла? — спросила завуч по воспитательной работе.
— Да, — подтвердил я, — распускаем и возвращаемся сюда обсуждать дальнейшие мероприятия.
— А по радио ничего не передавали, — это подала голос чертёжница Ираида.
— А вы включите, наверно уже передают, — посоветовал ей я.
Она подошла к пластмассовому репродуктору, был у нас и такой, на окне стоял в углу, и повернула рукоятку громкости… оттуда раздалась музыка Чайковского из «Лебединого озера». И одновременно зазвенел звонок.
— Все по классам, — скомандовала завуч, — выполняем распоряжение руководства и возвращаемся сюда.
Первый концерт Чайковского
Первый концерт Чайковского
Я тоже пошёл, следующим уроком у меня геометрия в восьмом-Б значилась, это где Вася Дубин с Ваней Красногоровым сидели. Класс встретил меня настороженно и тихо — слышно было бы, как муха пролетела, если б они у нас тут летали.
— Антон Палыч, — взял инициативу в свои руки Ваня, — а мы уже всё знаем…
— Откуда? — на автомате вырвалось у меня.
— Ребята из параллельного класса рассказали, у них физкультура была, и радио там в тренерской комнате работало, вот они и услышали…
Всё очень просто, подумал я, а вслух сказал так:
— Ну а я ещё раз повторю, на всякий случай — сегодня утром скончался руководитель нашего государства Леонид Ильич Брежнев, поэтому все дальнейшие уроки отменяются. Расходитесь
