вам совершенно ничего не грозит. — ответил змей. — Моя главная задача — стабилизация положения этого мира. Привнесение порядка.
— Не забудь предупредить, когда цели разойдутся с нашими. — жестко сказал я.
— Не в моих интересах прекращать свое физическое существование. — не стал спорить механоид. — Я согласен на замену донора.
— Отлично. Тогда включайте свои анализаторы и смотрите. — сказал я, и дождавшись пока уран уберут в свинцовый ящик активировал пульсирующий щит, постепенно смещая его в сторону яйцеобразной конструкции.
В начале ничего не вышло. Я держал щит слишком далеко. Затем чуть не сломал всё, забыв о его плоскостной физической составляющей, и наконец, после небольшого ремонта, сумел настроить правильную схему. Позабытый энергетический, без физического плоскостного воплощения, базовый конструкт. То, чем мы зажигали свои камни — резонаторы, только в тысячу раз мощнее и в десятки сложнее.
Энергия пульсировала, податливо обволакивала комнату, и приборы сходили с ума, пока Краснов и Механойд настраивали внутренний резонатор, объединенный с яйцеобразным, дырявым, словно выеденным гусеницами, корпусом. Этакое перекати-поле, из проводящего металла, где сложные, внутренние формы ничуть не напоминали строгие внешние контуры.
— Ваше высочество, у вас всё хорошо? — послышался настойчивый стук и голос Василия. — Ваш коммуникатор вне сети.
— Всё в порядке. — опомнившись сказал я, а затем посмотрел на свой приемник. — Заработались. Пять часов как не бывало.
— Можно констатировать базовое воплощение идеи обратного резонанса. — победно проговорил Максим. — Если в зоне агрегат поведет себя так же — это победа!
— А теперь то же самое, но простыми словами. — попросил я.
— Мы добились полного преобразования энергии резонанса в тепловую. — охотно ответил Краснов. — Если расчёты верны, и мы нигде не ошиблись, то при построение внешнего нагревательного корпуса из вольфрама, нам удастся погасить, перевести в тепло, существенное количество энергии зоны.
— Только в результате будет термоядерный взрыв? — уточнил я.
— Взрыв будет, но не термоядерный. — возразил змей. — Хотя последствия схожи. Названия для этого вида оружия пока нет.
— Ну почему же? — весело спросил Максим. — Резонатор Краснова. Как вам?
— Скромненько, прямо очень. — усмехнувшись ответил я. — Готовьте свои вычисления, и отливку из вольфрама. И еще одно — если при увеличении массы металла и объема конструкции выделение энергии будет в меньшем масштабе, можете рассчитывать на мою поддержку. Если получится уменьшить проблему взрыва — хорошо. Если нет — главное закрыть врата.
— Приоритет понятен, ресурсы никогда не будут лишними. — ответили Максим и змей почти хором. И пусть мне это не нравилось, но пройдясь по ним истинным зрением я мог с уверенностью сказать, что механоид не контролирует Краснова. Просто их желания и мысли во многом совпадают. Как и мои цели.
— Возвращаемся. — сказал я, подхватив китель и выходя из свинцовой коробки. — Уран забрать, проследить чтобы ни грамма не осталось для экспериментов. Не радиоактивные материалы предоставлять по требованию. Даже если запросы покажутся дурацкими или противоречащими логике.
— Даже если он потребует тонну алмазов? — на всякий случай спросил Василий.
— В таких случаях — просить у меня подтверждения. — решил скорректировать я свои указания. — Так же не предоставлять человеческие тела или добровольцев, только рабочих и тоже по согласованию.
— Понял, ваше высочество. Всё сделаем в лучшем виде. — улыбнувшись ответил Строганов, на ходу отдавая распоряжения и строча письма конкретным исполнителям.
Возвращался я, морально готовясь отбиваться от обвинений девушек, которых бросил на середине беседы. Но в результате всё оказалось куда хуже. Они не стали сидеть сложа руки, а потому — стоило мне подняться в гостевые апартаменты, не слушая моих возражений, меня, в начале затолкли в ванную. Затем привели в порядок, высушили, одели в чистый деловой костюм, оказавшийся впритык, похоже я опять раздался в плечах.
А потом меня ждал вечер чехарды, обязательной для каждого политического деятеля, который действительно хоть чего-то стоит. Интервью, беседа с ведущим шоу, пресс-конференция с журналистами, кажется слетевшимися со всей империи. Званый вечер, на который прилетел не только губернатор, но и множество князей из столицы. Как молодых сторонников нашей коалиции, так и членов боярской думы в летах.
Ангелина сумела настоять на своем, а потому на всю империю было рассказано о том что нам удалось построить воздушное судно, позволяющее без угрозы для жизни погружаться глубоко в зоны диссонанса, что открывало не только военные, но и коммерческие возможности.
Добыча полезных ископаемых — проводящего железа, искаженной кости и дерева. Разработка активных алмазных месторождений — всё это становилось возможным благодаря новым разработкам. Да, это стоило просто безумных денег, но единоразовые вложения многократно окупятся в будущем. К слову, об этом очень просила сказать Инга.
В результате мы постарались обосновать требование новых налогов, привлечение средств на обогащение всей нации, и конкретных лиц что будут участвовать в практически бесконечных, хоть и ранее недоступных ресурсов. И тем подмигнули, и тем намекнули… увы, но политикой приходилось заниматься. Иначе она занялась бы нами.
Под конец вечера, который закончился часа в три ночи, я вымотался так, будто провел несколько смертельных поединков с противниками равными себе по силам. Но когда мы вернулись в номер, и я уже решил отоспаться за все прошедшее время, стало понятно, что мои «мучения» на сегодня далеко не закончены.
— Ты говорил, что мы можем зачать ребенка в любой момент. — максимально серьезно спросила Мария, прижав меня к стенке. — Так?
— Дай угадаю, у тебя сегодня достаточно удачные для зачатия дни, и ты хочешь этим воспользоваться? — поинтересовался я.
— Нет. Я хочу от тебя ребенка. Наследника. — жестко проговорила Мария. — Завтра, или через неделю, ты вновь отправишься на самоубийственную миссию. И я верю в тебя больше, чем в себя саму. Мы все верим. Но, что, если ты ошибешься? Противник окажется сильнее, быстрее, умнее… удачливей? Ты готов ввергнуть страну в новую смуту, не оставив наследника?
— Это было грубо. — заметила Инга. — Но я поддерживаю Машу. Одна из нас должна забеременеть. И желательно всё же от законного мужа, и до того, как он сгинет в очередном безумном приключении.
— А я тебя просто никуда одного не отпущу, так что никуда не спешу. — улыбнувшись сказала Ангелина, когда я перевел взгляд на неё. — Но девочки правы. Мы все уже совершеннолетние, так что пора всерьез подумать о будущем. А я всегда буду рядом, так что ты можешь не беспокоиться об остальном…
Несмотря на то, что умирать я не собирался. Ни сейчас, ни в ближайшем или отдаленном будущем, но спорить не стал. Во многом они правы. И законный наследник империи, который всегда может объединить или успокоить народ, просто своим наличием, это достаточно важно.
Так что следующие несколько часов мы занимались очень приятным делом государственной важности. И Ангелину в этом вопросе я обходить не стал, хотя мы оба прекрасно понимали, что, если она не захочет, чтобы ребенок появился сейчас — я с этим ничего не сделаю.
Как говорится: если девушка хочет ребенка, а мужчина не хочет, то она будет рожать… а он рожать не будет. Результат от этого не изменится.
К следующему утру силы я сумел восстановить только соответствующей медитацией, а на завтрак съел кажется половину быка. Впрочем, девушки тоже не щипали как птички. У всех нас организмы были разогнаны, у меня и Ангелины — до предела. У Марии чуть меньше, но она уже контролировала собственные стихийные чакры. Больше всех всё так же отставала Инга, но уже не так существенно.
— Что будем делать с патриархом? — спросила после завтрака и обязательных совещаний Ангелина. — Ты сможешь поставить его на ноги?
— Разве что на одну. Отрастить вторую быстро не выйдет. — усмехнувшись сказал я. — Но попробовать можно. У нас есть время, пока Краснов собирает резонатор собственного имени. Потратим его с пользой.
Филарету было плохо. Он не умирал, нет, хотя к этому состоянию было близко. Его искаженные органы с трудом поддавались правке через меридианы. Его чакры были нестабильны и требовали постоянной стабилизации и коррекции. Но хуже всего были продолжающиеся изменения. Одновременно с этим накопленная энергия диссонанса поддерживала в нем жизнь, подпитывала искаженные ткани, которые в ином случае должны были начать отмирать.
Я решил не спешить с операцией и отсечением всего лишнего и неподдающегося лечению. Нет, ошибки с Красновым я повторять не собирался, а поэтому Филарет был под моим строги присмотром. К тому же он всё же был большей частью живым, то есть по моему профилю.
— Скажите прямо, ваше высочество, я буду жить? — спросил он меня после
