сеанса.
— Голос ваш стал куда более уверенным и твердым, глаза уже видят то, что есть, а не того, что нет. — с улыбкой ответил я. — Показываться публике без головного убора, накладной бороды и грима я конечно не советую, но в целом жить вы будете. По крайней мере в ближайшее время.
— Я вижу каких усилий вам стоит удержание меня на этой стороне. — проговорил патриарх. — Так может оно того не стоит? Отпустите меня, ваше высочество. Я устал, да и… разве это жизнь? У меня болит всё, да так что никакие таблетки и уколы не помогают.
— Буду с вами откровенен. Если вы не хотите жить, то и лечение никакое не поможет. Но всегда легче сдаться, отступить и умереть, чем бороться за жизнь, за всё что вы в ней ценили и что еще можете сделать. — серьезно сказал я. — Не только для себя, но и для всех остальных. Для своего народа, для своей паствы.
— Хотите сказать, что я смогу вернуться на свой пост? Таким? — спросил Филарет, красноречиво взглянув на себя в зеркало. — Я не способен больше вести людей за собой. Моя сила обернулась против меня… да и не нужен я вам. Я должен расплатиться за всё содеянное.
— Не говорите глупостей, ваше святейшество. — отмахнулся я.
— Я ответственен за появление Детей господа. Я основал секту. Я готовил армию из капелланов, владеющих диссонансом для захвата власти в стране. — проговорил Филарет. — Я участвовал в экспериментах вашей матери, закрывал глаза на её зверства, и собирался использовать этот скандал в своих целях!
— А ещё вы не из этого мира. Как и я. — усмехнувшись ответил я. — Если так рассуждать, на мне вины и крови не меньше. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Но вы ещё в состоянии исправить свои грехи в этой жизни вместо того, чтобы замаливать их и пытаться подготовиться к страшному суду.
— Как искупить? — с кривой ухмылкой вновь посмотрел на себя в зеркало патриарх. — Я теперь калека, без силы, без влияния и связей. Целой жизни не хватит на то, чтобы исправить сотворенное мной.
— Тут вы не правы. В каком бы виде вы не были — у вас есть главное, душа и стремление сделать этот мир лучше. — возразил я. — Я одолжу вам силу, с горкой. Ваши знания, ваша мудрость и ваши связи — уверен, вы всё ещё в состоянии справится с ролью всероссийского патриарха.
— Я до сих пор слышу его зов. — проговорил Филарет, заставив меня нахмурится. — С каждым днем он становится все сильнее и отчетливей. Пока я могу ему сопротивляться. Да что там, в таком виде я далеко и не уйду. Но на роль патриарха, пастыря для божьих Агнцов, я не гожусь.
— Вылечить можно всё. Даже душу. — помолчав немного произнес я. — Но это зависит лишь от вашего желания.
— В таком случае, я уже всё для себя решил. — с мрачной уверенностью проговорил Филарет. — Вы поможете мне созвать великий собор?
— Хотите участвовать в выборах нового патриарха? — нахмурившись спросил я, и дождавшись кивка ответил: — Я не вправе решать за вас… и конечно я помогу вам, чем сумею.
Удивительно, но чванливые и самоуверенные архиереи, которые даже общаться без «придите, исповедуйтесь мне, сделайте меня вашим духовником, причаститесь у меня» не хотели, при появлении патриарха стали тише воды ниже травы. Вероятно потому что он знал про них такое и столько, что проще было свою кандидатуру с рассмотрения на пост патриарха снять, чем остаться опозоренным, а возможно и сана лишиться.
На эти же мысли меня подталкивала довольная крокодилья улыбка Марии, которой она буквально светилась от счастья после того, как сходила на исповедь к Филарету. А вот решение, которое принял собор оказалось странным и не только для меня. Следующего патриарха выбирать не стали. Церковью стал править совет архиереев.
— Не волнуйся, не передерутся они. — улыбаясь сказала Мария. — А если вдруг начнут выходить за рамки, мы их быстро успокоим. Есть чем.
— Меня больше беспокоит что Филарет готовиться умереть, хотя его жизнь вполне можно спасти. — ответил я, покачав головой. Чуть смущенная Мария на это ничего не ответила, но этого и не требовалось.
За то время пока патриарх разгребал свои «последние дела» Максим сумел собрать ещё два прототипа, мы слетали в зону на испытания и последний из них, по результатам тестирования, был признан рабочим. После этого Краснов занялся его модернизацией, что должно было обеспечить возможность доставки шара, и даже сброса его с парашютом на нашу цель.
К сожалению, избавиться от формы шара из паутины не вышло, а тонкие стенки резонатора могли помяться при любом неаккуратном движении. Пришлось создавать дополнительную транспортировочную оболочку, в которой шар мог без повреждений вращаться и даже падать, с небольшой высоты.
— Я должен полететь с вами. — не собираясь сдаваться проговорил Филарет. — Не возьмете — найду помощника и пойду сам.
— Это ваша жизнь, вы взрослый человек. — ответил я, оценив мрачную решимость патриарха. В чем-то он был прав, даже после моего лечения его мучали постоянные боли, из-за тяжелейшего искажения большая часть внутренних органов оказалась повреждена и жила своей жизнью, а стоило насыщению диссонансом уменьшиться, как они отказывали.
Агония. Через которую можно было пройти, но на это потребуется несколько лет, затем придет время трансплантации органов и тканей, и только после этого он сможет вернуться к нормальной жизни. Вероятно. Но он выбрал для себя иной путь.
— Я должен ответить на зов. — в очередной раз проговорил Филарет. — Но хочу сделать это на своих условиях.
— Сделаю что смогу. — ответил я. — В этот раз груза у нас будет меньше, защита продуманней, а курс понятен. К завтрашнему утру мы будем у центра зоны. Так далеко, как сможем залететь.
На это он был согласен. А вот Гаечка, которую я категорически отказался брать с собой — возражала до последнего. Не хотела отпускать Максима одного и сильно возмущалась, когда выяснилось, что Ангелина точно летит.
— Это не увеселительная поездка, а ты в экипаже лишняя. — сказал я, осадив девушку. — У нас есть техник, пилот и боец. Большего нам не нужно.
— Но вы берете с собой калеку! — не сдерживая негодования выкрикнула Гаечка.
— Этот калека будет себя в зоне чувствовать лучше, чем в палате. — ответил я. — А ты при малейшем искажении скорее всего умрешь. Всё, достаточно. Разбирайся со своим супругом, он тоже не хочет тебя брать с собой.
Краснов тоже был непреклонен, так что раздосадованная Гаечка решила пробраться на борт тайно, что учитывая размеры безопасной зоны несколько проблематично, но под вечер внезапно уснула, и по моим расчетам должна была проспать минимум двадцать часов.
— Не рискуй без причины. — попросила Мария. — У ребенка должен быть отец.
— Гхм. Даже я пока не вижу зарождение плода. — ответил я.
— Я уверена, что ребенок зачат. — улыбнулась первая супруга и я понял, что да, будет. Даже если она не беременна, пока что… — У империи будет наследник.
— Всё же ты на голову больная, дорогая моя. — усмехнулся я. — Не волнуйся, я вернусь целым и невредимым. А если узнаю…
— Нет конечно! Как ты мог обо мне такое подумать⁈ — возмущенно хлопнула меня по груди Мария. — Не узнаешь.
— Потрясающе. — пробормотал я, понимая, что если не вернусь, то и в самом деле ничего не узнаю, а если вернусь, то она и делать ничего не будет. Но так или иначе, у дома Романовых будет законный наследник. И даже свидетельница в виде княжны Лугуй найдется, и врач, который всё засвидетельствует.
— Я тоже обещаю тебе, что буду верной до гробовой доски. — с улыбкой отреагировала на мой взгляд Инга.
— Вы поосторожнее со словами, а то Борис тоже вроде как умер пятнадцать лет как, а на самом деле живее всех живых. — сказала Ангелина, заставив двух других моих супруг напрячься. — Кто его знает, что там, в центре зоны? Может как раз бывший император и в курсе?
— Придется план проработать. — в задумчивости сказала Мария, а затем, как ни в чем не бывало, жарко меня поцеловала. — Просто возвращайся. Не выйдет так не выйдет, сто лет зона стояла и ещё сто простоит. Ничего с ней не будет.
— Я за ним прослежу. — уверенно сказала Ангелина, беря меня под руку.
— Даже не сомневалась. — ответила Инга, и подойдя тоже меня поцеловала. В этот раз прощание вышло затянутым, но и цель мы ставили совершенно иную. Разведка была проведена, теперь впереди только бой.
С кем или чем — я не знал, но предвиденье говорило
