— В первую очередь — губная помада. Ну, женщины же подкрашивают губы, — заметив недоуменный взгляд, пояснил Саша.
— Хорошее название: «Губная помада». А теперь, пожалуйста, состав.
— Какао–масло, воск, глицерин, краситель, размешивается на спирту.
— Отлично! Что еще посоветуете?
Саша вдохновлено начал диктовать состав крема для тела и лица, увлажняющие и корректирующие добавки. Вова с интересом смотрел на брата, подозревая его в явно ненормальном интересе к парфюмерии. Не мог старпом Филиппок рассказать такие нюансы и подробности. Когда же брат перешел на духи, подозрения перешли в уверенность. Брат явно темнил!
— Великолепно! — закончив писать, воскликнул управляющий. — Только нам лучше организовать производство здесь.
— Почему?
— Перевозка готовой продукции намного выгодней, потом… — Ханс Коппель почесал переносицу. — Отсюда секрет состава труднее выкрасть.
Об этом близнецы даже не думали. Хотя как еще в это время можно стать монополистом? Тут же вспомнили первую встречу с венецианцами и принялись наперебой диктовать присадки для осветления стекла и составы для придания цвета. От такого потока важной информации управляющий вспотел, у него затряслись руки. Это многие и многие миллионы! Незамутненное цветное стекло стоит дороже сапфиров и изумрудов! А с добавками свинца оно еще и сверкает! Венецианцы делали стекло на острове Мурано. Мастерам–стекольщикам и членам их семей запрещалось покидать остров под страхом смерти. А здесь? Достаточно найти удобное место, да привезти из Африки рабов.
Ханс Коппель бережно положил тетрадь в стол и восторженно посмотрел на своих хозяев.
— Все вами сказанное я возьму под личный контроль и ограничу доступ посторонних людей. Такие знания не подлежат разглашению!
— Мы хотим ознакомиться со списком товаров, которые вы планируете закупить в Московии.
— Вас интересует только Московия? Или желаете посмотреть планы на Новгород.
— А в северных крепостях закупки планируются? — осторожно спросил Вова.
— Желательно, да кто нам позволит? — вздохнул управляющий. — Иностранцы ограничены немецким двором.
— Какие мы иностранцы! — воскликнул Саша. — Мы русские, и ограничений для наших кораблей быть не может!
— Хорошо бы, — снова вздохнул Ханс Коппель. — Вы останетесь в Америке, а капитанам разбирайся с местной властью.
— Что из особо ценных товаров следует закупить? — закинул удочку Вова.
— Эх, вытяжки из морского зверя взять побольше, — мечтательно закатил глаза управляющий.
— Дорогая эта вытяжка?
— Ну, бочка тюленьей желчи на корабль сахара — хорошая прибыль.
— Еще что?
— Да весь тюлень, считай, сплошная выгода. И желудочный сок, и ласты, и жир. Алхимики и аптекари за тюленью вытяжку душу продадут.
Братья с изумлением смотрели друг на друга. Они впервые об этом услышали. Протесты «зеленых» и прочих «защитников» для них были всего лишь проплаченными акциями. Практически весь тюлень уходил на медицинские и фармакологические цели. Вот нефтехимические компании и мутят воду, дабы протолкнуть на рынок свои заменители. В крайнем случае задрать цены на натуральные препараты и сделать свой химсостав конкурентоспособным.
— Так! — решительно начал Саша. — У нас на Эспаньоле управляющий с тех краев. Срочно на остров толкового человека, а Трофима — на родину.
— Этого мало, — не согласился Вова, — возвращаемся к отцам–наставникам, пусть пишут рекомендательные письма.
— И я надиктую письмо для местного коллеги, — улыбнулся Саша. — Да гостинцы подброшу.
— Дело говоришь. Раз мы свои, значит, и поступать будем по–свойски.
— Послушай, а что такое поташ?
— Нашел кого спросить! — Вова равнодушно пожал плечами.
— Ну ты даешь! В Толедо венецианцы этим поташом все уши прожужжали, здесь стоит в списке чуть ли не первым номером.
— И правда! — оживился Вова. — Я об этом как–то позабыл. Слово знакомое, а что обозначает, не знаю. Вот и выкинул из головы.
— Надо наставников спросить.
— Опять на смех поднимут.
— Куда деваться, «надо вникать в реалии жизни», — тоном директрисы продекламировал Саша.
— Лады, завтра идем договариваться о письмах, заодно смиренно попросим подучить «недорослей».
— Заодно спросим о зеркалах.
— Ты чего это? Хочешь отцов–наставников заинтересовать зеркалами?
— Вспомнил про экскурсию в Эрмитаж. Экскурсовод говорила, что зеркала в России появились при Елизавете Второй.
— Да ну тебя! Все знают про завезенные Петром зеркала.
— Однако тогда их высоко вешали. Надо узнать, это примета или запрет церкви.
— Вроде церковные запреты никогда не менялись, — задумчиво ответил Вова.
— А разоблачение Лжедмитрия?
— Ты прав, он прокололся на телятине. Дела! Запрет на телятину сейчас действует! Не проколоться бы.
— Так что, Вова, завтра с утра от дверей ползем на коленях и смиренно просим обучить нас всяким нужностям.
— Брось ерничать, попросим, деваться некуда. Лучше подкинь дельную мысль о товарах для России.
По дороге в свой дворец братья строили планы выгодной торговли с Россией. Перебирали всевозможные варианты «экспортно–импортных» операций, но быстро угомонились, понимая бессмысленность своих фантазий. Чем больше они вникали в современную жизни, тем больше осознавали собственную ущербность. Их знания ограничивались обрывками школьных воспоминаний, еще кое в чем книгами, если там не присутствовал явный вымысел.
Караван кораблей на русский север отправлялся в торжественной обстановке, были даже напутственные речи и пожелания. Кроме глав и представителей торговых домов на причалах собрался почти весь город. Оно и понятно, на успех путешествия в неведомые дали возлагали надежду практически все жители. Будет успех — город расцветет пышным цветом выгодной торговли. Неудача отразится паутиной на стеллажах и пустынными причалами. Негатив несколько преувеличен, торговцы уже ощутили пользу от заходов пиратских кораблей. Голландцы легко расставались с дублонами и охотно принимали в оплату рубли с кабаньей мордой. Торговля велась к взаимной выгоде и взаимному удовольствию. Продавая трофейный груз, пираты за небольшую мзду говорили порт назначения разграбленного корабля. Как следствие, торговцы без промедления загружали купленные товары на судно под русским флагом и следовали в нужное место.
Произошли изменения и в Эспаньоле. Братья не забыли про речку под названием Хайна. Всего–то двадцать километров от Санто–Доминго, а устье абсолютно безлюдно и с хорошими шансами развиться в удобный порт.
