вызывает тот факт, что среди пассажиров значился сенатор от штата Джорджия Ларри Макдональд… — рассказала нам Немецкая волна из Кёльна.
— Уот зэ фак (что за херня)? — нелицеприятно возмутился сенатор, — я живой, почему меня там похоронили?
— Это ко мне вопрос? — пожал плечами, — я не знаю… надо у Рейгана спросить, кто и почему вас посчитал мёртвым…
— Так… — выпрямился по стойке смирно Макдональд, — мне нужна связь с Америкой… или с Кореей… или хоть с чёртом лысым, но из нашего западного мира. Нау (немедленно)!
— Да понял я всё, понял, — спокойно отвечал я, — сейчас удвоим усилия… а кстати, как там поживает господин Лау, который миллиардер?
— Не знаю, — раздражённо ответил сенатор, — я его не видел с тех пор, как нас из салона вывели.
Я кивнул и вышел за дверь — товарищ из органов стоял там, подпирая белёную лиловой краской стенку.
— Слышали? — спросил я у него.
— Угу, — меланхолично ответил он, — слышал. Надо получить инструкции из центра, а потом уже что-то отвечать этому… Макдональду… он, кстати, никак не связан с хозяином американских закусочных?
— Я уже спрашивал, — отвечал я, — никак не связан, просто однофамилец. Да, и что там с богатеньким китайцем, не знаете? Он ещё в самолёте всё рвался в свой Гонконг.
— Случайно знаю, но тебе не скажу, — ухмыльнулся гэбэшник, — потому что у тебя допуска нет.
— Как нет, — возмутился я, — перед экспедицией на Камчатку выдали мне допуск в первом отделе, не по первой, правда, а по второй форме. К сведениям под грифом «Совсекретно».
— Это не то, — поморщился гражданин, — иди, короче говоря, мальчик, не мешай работать.
И мальчик ушёл, чтоб не мешать работать взрослым серьёзным дядям. Сергей обрадовался, увидев меня:
— Я уж думал, тебя насовсем в ряды госбезопасности замели… а я тут без тебя начал уже, больно тоскливо сидеть и ждать, — и он показал опустошенную на треть бутылку «Русской водки».
— Наливай, — скомандовал я, — себе вдвое меньше… водка-то, кстати, какого завода?
— Щас посмотрю, — и он перевернул бутылку задом наперёд, направив её на ближайшую люстру. — Ты будешь смеяться, но завод называется «Кристалл», город Москва, улица Самокатная, дом 4.
— Далековато сюда водку из Москвы везти, — задумался я, махом выцедив полстакана, — цена вдвое должна вырасти.
— Так она и стоит в буфете червонец вместо наших пять-тридцать.
— Ну это не считается, это ресторанно-буфетная наценка…
— Ты бы лучше рассказал последние новости — долго нам тут ещё сидеть-то? Может есть смысл вернуться в наш Приморск и там переждать?
— Не, в Приморск мы пожалуй возвращаться не станем, — отвечал я, выпив вторые полстакана, — а то самое интересное пропустим.
— О, ещё кто-то к нам прилетел, — ответил Сергей, указывая на садящийся ИЛ-62 в раскраске Аэрофлота, — может они разрулят ситуацию.
ИЛ сел весьма профессионально, с первого раза и без подпрыгиваний на полосе. И буквально через десять минут он уже подруливал к зданию аэровокзала. Никаких рукавов в этом времени, конечно, ещё не было, так что пассажиры начали выходить по обычному трапу и пешком двигаться к накопителю.
— Слушай, — вдруг заметил Сергей, он стоял возле панорамного окна и вглядывался в прилетевших товарищей, — а я кажется знаю вон тех двоих.
— Ну и кто это? — присоединился я к нему, — Алла Пугачёва и Михаил Боярский?
— Не совсем… слева это Бовин, а справа Зорин, они оба ведут какие-то программы по телевизору.
— А и точно, похожи, — сказал я, приглядевшись. — Это что же, сейчас они интервью с пассажирами боинга будут делать что ли?
— Похоже на то, — ответил Сергей и добавил, — по сто грамм осталось, надо прикончить пузырёк.
— Я не против, — подставил я ему стакан.
----
А через полчаса я уже сидел загримированный в кабинете начальника аэропорта под прицелом двух телекамер, а рядом был тот самый Зорин Валентин Сергеевич, бессменный ведущий передачи «Международная панорама».
— Итак, тебя зовут Пётр Балашов и ты из Нижнереченска? — так начал он беседу.
— Совершенно верно, — подтвердил я, — мне 23 года и я приехал на Камчатку в составе экспедиции от ИППАНа, это такой институт в Нижнереченске, — зачем-то пояснил я.
— И что за экспедиция, какие её цели? — углубился в вопрос Зорин.
— Гидрофизика, — не стал растекаться мыслями по древу я, — изучаем внутренние волны в океане.
— Хорошо, пошли дальше — как ты оказался замешанным в это громкое дело с боингом?
— Очень просто, — ответил я, — экспедиция закончилась, все улетели, а мы с коллегой задержались на пару дней, неотложные вопросы надо было решить. Вопросы решили и приехали в аэропорт, тут-то я и услышал объявление по трансляции, что нужен человек, знающий корейский язык.
— И откуда же ты так хорошо знаешь корейский?
— От отца, — ответил я, — он у меня этнический кореец с Дальнего Востока, в Нижнереченск переехал в 60-х годах.
— И что произошло далее? — задал главный вопрос Зорин, — когда выяснилось, что ты знаешь этот язык.
— Я провёл переговоры с командиром борта Корейских авиалиний Чон Бенином, а точнее переводил ему то, что говорил главный диспетчер.
— Что выяснилось в результате этих переговоров?
— Выяснилось то, что корейских боингов на самом деле две штуки — первый, с которым я переговаривался, летел по своему маршруту в Тихом океане, а второй такой же свернул на запад и находился над территорией Советского Союза.
— А дальше?
— А дальше у того боинга, который летел правильно, случился пожар на борту и он запросил посадки в Елизово. Когда они сели, я поговорил с экипажем и пассажирами…
— Почему опять ты? — спросил Зорин, — других специалистов не было?
— Получается, что не было, — вздохнул я, — короче говоря, всё закончилось тем, что пассажиры того самого рейса КАЛ-007 все живы и здоровы, включая сенатора Макдональда, и находятся в здании елизовского аэропорта.
Конец первой книги. Вторая стартует приблизительно через 4-5-6 дней
С вами был Цокольный этаж, на котором есть книги. Ищущий да
