бросился, уже черкасом одетый, а с ним два казака. Мы думали беглецы, стреляли — один утоп, коня тоже убили. Второго крепко поранили или убили — его лошадь на берег уволокла. А в царевича попали — вот что на берегу нашли, — поручик протянул Меншикову казацкую шапку со шлыком и окровавленные обрывки полотна. «Светлейший» пощупал ткань — полотно было дорогущее, сам такое покупал. И нитью золотой вышита.
— Нательную рубаху на лоскуты рвал — видимо раны перевязывал. А в шлыке пуля свинцовая — чуть расплющилась — в голову попала, не иначе, но уже на излете…
— Жаль, что мозги не вышибла, — пробурчал Меншиков, и злобно ощерился. Он вспомнил с какой лютой ненавистью в глазах на него всегда смотрел царевич, когда думал, что его взгляд никто не видит. Александр Данилович его взор несколько раз замечал, и выводы давно сделал, и на свой счет не заблуждался — стоит Алексею на трон взойти, как его на колесо бросят или на кол посадят. Не простит тех побоев, которые ему он несколько раз выдал, да и ядовитые насмешки ему накрепко в память врубились.
— Как узнали, что царевич?
— Так «стремянного» на берегу поспрашивали, подыхал уже, но успел рассказать, когда я ему требуху вытаскивать стал. А вот черкасы отстреливались и рубились отчаянно — четверых мы убили, а трое в кусты ушли, и в овраг юркнули, как увидели, что их царевич реку переплыл. Попытались там взять, но сами троих потеряли — палят из пистолей метко, ироды.
— А ты через реку поплыл?!
Меншиков тронул рукой мокрый мундир, ткань была воглой на плечах, и мокрехонькой внизу.
— С пятью драгунами сразу бросился — один утонул, вода больно холодная, судорогой тело сводит, а он за коня толком не уцепился. Почти догнали — но уж больно конь у него резвый. На поле выскочили, а там «стремянных» прорва, эскадрона два, и карету князя-кесаря увидел…
Меншиков грязно выругался — расчет на захват Ромодановского провалился. Да и хитер тот, в миг бы затею с «машкерадом» раскусил. Да и охрана у него, как выяснилось, большая, да из отборных стрельцов.
— С ним и драгуны были, с роты две али три — они на нас сразу бросились. Но заметить успел, когда коня своего поворачивал — царевич, как и его черкас в седлах еле держались, лежали, да за гривы хватались. Видел сам, как их на руках снимали.
— От погони ушли?
— Токмо я и еще один драгун через реку обратно переплыли — остальных постреляли, — поручик всхлипнул, мотнул головой. — они ведь тоже через реку переплывать стали, гнались за нами, только на окраине отвязались, когда их гвардейцы залпами встретили.
Меншиков задумался — ситуация складывалась паршивая. Из Звенигорода требовалось удирать как можно быстрее — бригадир Шидловский, тот, что сбежал с консилии, привел несколько сотен своих черкасов на выручку, а с ними до двух батальонов стрельцов. Преображенцы пока отбивались, благо полдюжины пушек с припасами захватили. Но Ромодановский время терять не будет, у него два эскадрона «стремянных», да столько же драгун — если городок обложат крепкими заставами и разъездами, то будет западня. Ведь к вечеру еще пешие стрельцы подойдут, и штурм будет.
— Ладно, поручик, ругать тебя не буду. Наоборот, майорский чин от царя получишь и сотню червонцев. Службу одну выправить нужно!
— Приказывай, господин фельдмаршал!
Меншиков пристально посмотрел на поручика — тот своим видом показывал полную готовность исполнить любое поручение, да и глаза блестели знакомым огоньком — таким и сам был много лет тому назад, когда со шпагой в руке на стены Азова лез, добывая чин и славу.
— Тут генералы, что царя нашего Петра Алексеевича предали, а с ними Бориска Шереметев во главе. Всех к коням привяжи — обрадуем государя подарком эдаким. У тебя служивых сколько в строю?
— Три десятка осталось, господин фельдмаршал!
— Для охраны хватит, — Меншиков усмехнулся, но его глаза сощурились, а улыбка была очень недоброй.
— Из города выйдем — в середине держись. В арьергарде преображенцы пойдут, они на лошадях плохо сидят, но на марше поневоле поторопятся. А мои драгуны из лейб-регимента авангардом станут. Лошадей в городе всех забрать нужно, какие под руку попадут — загнанных бросать будем. Уходить нужно спешно — стрельбу сам слышишь.
Поручик только кивнул, видом мрачен. Опытный воин моментально оценил, что происходит — гвардейцы явно с трудом сдерживали атакующих стрельцов и черкас. А сам Меншиков, прислушавшись к звукам боя, отдал приказ, прекрасно понимая, что предстоит сделать:
— Ежели изменников попытаются отбить, а сохранить их ты не сможешь, то накрепко запомни — делай с ними что хочешь, но живыми ты их отдавать не должен!
— Меншиков решил с заложниками поиграться?! А хрен ему с осетриной! Я ему устрою карамболь!
Алексей пребывал не просто в ярости — впал в бешенство, хотя всячески старался сохранить на лице выражение невозмутимости. «Светлейшему» удалось захватить в плен все командование армией во с фельдмаршалом Шереметевым. Дерзкая до немыслимости безрассудная авантюра с «машкерадом» принесла ему громкий успех.
— Мало провернуть «гоп-стоп», нужно еще успеть скрыться с кушем с места преступления, а это я ему не дам сделать! Никуда он не денется, обложим как волка со всех сторон красными флажками.
Губы сжались, на лбу собрались морщины — после минутного размышления Алексей подозвал к себе бригадира Шидловского, чьи сотни сейчас яростно преследовали отходящий из Звенигорода гвардейский отряд. Тот тут же подбежал — в глазах решимость с исконной казацкой смешинкой, что свидетельствовала, что атаман сам себе на уме.
— Отряд Меншикова нельзя выпускать — у него в плену мои генералы! Ты это понимаешь?!
— Да, государь! А потому своих черкас поперед отправил, они путь перережут, как раз у болот. Гвардейцы на лошадях сидят, прости господи, как собака на заборе, к вечеру коняшкам спины собьют. А утречком мы их тепленькими возьмем!
— Твои слова да Богу в уши! Навалится всеми силами на казаков и пробьет дороги, али хитрость какую удумает — он на них мастак! Да и сил у него не так мало, а у тебя один полк казаков всего…
— Сумцы и острогожцы к вечеру будут — уже поспешают. Пути все отрежем на полночь, а стрельцы твои, государь, с полудня подопрут. Еще бы конницы с полчишко, тогда совсем ладно будет.
— Половину «стремянных» отдам — там сотни три будет, и драгунский полк на подходе! Войск достаточно — Меншиков, как тот волк, не в овчарню залез, а на псарню, — Алексей
