Здесь пришлось задержаться еще почти на неделю, пока не спала вода, преграждающая дорогу.
Я уже начал подумывать, что бездарно трачу время, можно бы смотаться на своем противогрязевом коне в какие-то интересные места, хотя, конечно, полководцу надлежит быть с армией, да еще в такое время, когда он всерьез нацелился на королевскую корону.
Меганвэйл как чувствует, что могу улизнуть, почти не оставляет меня наедине, сейчас начал рассказывать про бурные протесты Гиксии насчет набегов Торстейна, но прервал себя на полуслове, в сторону нашего лагеря мчится на взмыленном коне всадник, по одежде и снаряжению один из легких разведчиков, у которых даже кони не подкованы, чтобы не таскали лишнюю тяжесть и могли бежать чуть быстрее.
Мы дождались в молчании, когда он приблизился, навстречу бросились воины, ухватили за повод шатающегося от изнеможения коня и повели по кругу, постепенно охлаждая, а то падет замертво, а разведчик соскочил на землю и на подгибающихся ногах подбежал к нам.
— Ваше высочество, — крикнул он сиплым голосом, — мы обнаружили большую группу рыцарей, что на удивительно легких быстроногих конях продвигаются в нашу сторону со стороны севера!
— По такой распутице? — спросил я.
— У них удивительные кони, — сказал он горячо. — Нам бы таких!.. Я сам видел, как легко одолевают топи, болота и даже разлившиеся половодьем реки!
— Герои, — сказал я заинтересованно. — Чьи знамена?
— Ваши, — выпалил он. — Они остановились на ночной отдых, а я погнал коня к вам, но, думаю, несмотря на их ночевку, они вот-вот догонят...
— Вы успели с ними пообщаться? — спросил я.
— Да, — ответил он. — Это барон Норберт с его людьми и граф Альбрехт!
Я невольно широко заулыбался, чувствуя, как теплая волна счастья хлынула в меня, словно река в ущелье.
Меганвэйл тоже улыбнулся, он дружен с обоими, но спросил на всякий случай:
— Армия без них обойдется?
— Армия возвращается с победой, — ответил я. — Боев впереди не предвидится. Во всяком случае, серьезных. Вплоть до Сен-Мари.
Он переспросил с некоторым удивлением:
— Сен-Мари?
— Разве мы не обойдемся здесь без северной армии? — спросил я.
Он широко заулыбался.
— Ваше высочество, мы обошлись бы даже без привлеченных вами армий Пекланда, Ирама и Бриттии!
— И Гиксии, — сказал я. — Я создаю интернационал королей, тружеников пера и топора... Но как же я люблю, когда друзья рядом! Да побольше, побольше.
Он кивнул понимающе.
— Мне иногда кажется, наше лучшее завоевание в этом мире, это друзья... Ого, разведчик был прав!
Я повернулся в ту сторону, куда он вперил взгляд. По талой воде, лихо разбрызгивая ее, словно по теплой речной отмели, мчатся в нашу сторону всадники на прекрасных белых конях, изящных, с изысканно обрисованными мышцами под тонкой кожей.
Впереди Норберт и Альбрехт, и по мере того, как приближались, я видел их измученные лица и настолько забрызганную грязью одежду, что не рассмотреть ни гербов, ни золотого шитья.
Я пустил коня навстречу и, едва поднялись на пригорок, принял одного за другим в объятия, прижал к груди, чувствуя несвойственную мне нежность.
— Чувствовали, что я по вам соскучился?
Норберт сдержанно, но широко улыбался, Альбрехт сказал весело:
— Долго здесь торчите?.. Тут среди вонючих болот и по Мунтвигу можно соскучиться!
Я насторожился.
— Что-то слышно?
Он покачал головой.
— Мир велик. Мы видели только краешек...
Я кивнул слугам и оруженосцам, они уже окружили обоих, готовые тащить героев к бадьям с горячей водой, отпаривать старую грязь и смывать свежую.
— Переведите дух, — велел я. — Вас переоденут в какое-нибудь тряпье... что осталось от троллей, а потом пообщаемся уже без помех.
Альбрехт покрутил головой.
— От троллей?.. А где Растер?
Я не успел ответить, Норберт сказал уверенно:
— Мы промчались мимо в трех милях! Они за тем лесом, где верхушки обгорелые, как вы первым заметили и начали предполагать всякие непристойности...
— Хоть что-то я первым заметил, — пробормотал Альбрехт с сомнением, потом переспросил с недоверием: — а точно, я первым?
— Дорогой Норберт, — сказал я с чувством, — вы только с коня, а уже трудитесь и здесь так, как никто!.. Я недавно сам спрашивал, где мой Растер и как бы с ним повидаться, но никто не знает! А вы вот сразу...
Он удовлетворенно улыбнулся.
— Это моя работа, ваше высочество.
Альбрехт спросил живо:
— Навестим?.. Наши кони позволяют!
Я оглянулся на Меганвэйла, он кивнул.
— Ваше высочество, в этой грязи армия утонет. Придется еще недельку выждать. Так что если у вас такие кони...
— Тогда перекусим? — спросил Альбрехт. — Промочим горлы и к Растеру?
Я покачал головой.
— Откуда у вас только силы берутся... Вы же вдвое старше.
— И что? — спросил Альбрехт уязвленно. — Мы с Норбертом в самом расцвете молодости! Хотя, когда я был в пеленках, вот как вы сейчас, тоже считал мой нынешний возраст старостью.
— Убедили, — ответил я. — Так все-таки помоетесь... или сразу промочим глотки?
Норберт пробормотал в недоумении:
— Мыться? Зачем? Подсохнет, само осыплется. А вот вовнутрь принять не мешает, если на то будет ваша высокая воля.
Я указал в сторону моего шатра.
Оба ели за троих и пили за пятерых, что значит, сюда мчались и мчались, перекусывали на ходу и не покидая седел, но оба такие худые и жилистые, сплошная выносливость и выживаемость, что в самом деле не припоминаю их изнуренными или даже усталыми.
Норберт все нахваливал вино, а я создавал пополам с виноградным соком, чтоб не упились, а потерю жидкости восполнить необходимо. Альбрехт ел и пил умеренно, все расспрашивал, как здесь и что, я рассказал обоим вкратце ситуации в Варт Генце и в Скарляндии, что оба восприняли спокойно, ну да, а как же иначе, удивительнее было бы, если бы все осталось, как прежде. Едва кот из комнаты, мыши танцуют на столе...
У Норберта в самом деле чутье, почти вся его разведка осталась там, в Сакранте, но он безошибочно назвал все части Меганвэйла, кто из них где расположился, сообщил о бароне Хельмуте, что довольно неосторожно выдвинулся на восток, ломая порядок войск, но сам же и добавил, что сейчас это неопасно, у Мунтвига совсем нет крупных армий...
Их кони отдохнуть, конечно, не успели, но Альбрехт заверил, что если Норберт не ошибается, то Растер в самом деле недалеко, успеем увидеть его сегодня же вечером.
Бобик завизжал от счастья, когда услышал, что едем к Растеру, у них какое-то родство душ, оба просто влюблены друг в друга, полное взаимопонимание, никаких секретов.
Я на некоторое время усомнился:
— А вы сможете... по такой погоде?
— Погода начинает портиться от возраста, — напомнил Альбрехт.
— Погода, — заметил Норберт, — не бывает хуже настроения.
— Ну вы и орлы, — сказал я с сердцем, — хорошо, едем немедленно.
И все-таки я старался держать арбогастра позади, оба хорохорятся, однако выносливость любого орла имеет пределы.
Лагерь троллей оказался в самом деле за лесом, мимо которого я проскочил в двух-трех милях, но то ли я пронесся, как молния, то ли они маскируются просто замечательно, даже сейчас мы подъехали почти вплотную, а потом вдруг оказались в окружении острых копий.
— Свои, — сказал я бодро. — Свои!
Один из троллей прорычал:
— Мы узнали вас издали, сэр Ричард. Кержак, проведи гостей к шатру Великого Вождя. Идите строго за ним, а то у нас тут есть ловчие ямы...
Альбрехт покрутил головой, молодцы, но ловчие ямы что-то новое, раньше тролли свои лагеря ими не окружали.
Тролли кто спит, кто отдыхает, но все прямо на земле без всяких шатров и даже шалашей, разве что некоторые с удобствами расположились на охапке срубленных веток, есть же такие изнеженные, остальные не делают различия, на чем спят: на камнях, сырой или сухой земле, одного я видел даже спящим в луже.
Где-то на полпути к центру лагеря навстречу вышел гигант в полных рыцарских доспехах и закрытом шлеме, я уже хотел окликнуть как Растера, но засомневался что-то, и тут от костров поднялись еще трое и подошли к первому, такие же широкие гиганты в стальных доспехах, шлемы укрывают лица вместе с подбородками, от всех троих веет свирепой нерассуждающей мощью, как от Растера.
Я вскинул руку и крикнул дружелюбно:
— Ричард Завоеватель приветствует великих воинов!.. А где мой друг Растер?
Воины вскинули топоры, размеры просто чудовищные, проревели грубыми сиплыми голосами:
— Ричард... слава!..
— Ричард — ура!
— Ричард — победа!
— Видите, — сказал я вполголоса Альбрехту, — народ меня любит, хоть еще и зеленый...
Первый из троллей сделал шаг вперед и прорычал страшным голосом:
