А по телевизору как раз детектив какой-то шёл. И слышит бомж такие слова:
"- Придётся нам её отпустить."
"- Как же так, товарищ майор? Она же убийца, все улики против неё!"
"- Всё, конечно, так, но мы никак не можем установить её личность. А по закону мы не имеем права удерживать человека, чья личность не установлена."
Бомж, как это услышал, аж подпрыгнул. Думает, ага, раз если личность не установлена, то менты, значит, ничего и сделать не могут. А мою-то личность поди установи – ни родных, ни паспорта – ничего нет! То есть, если я, к примеру, колбасу украду, мне никто ничего не сделает – закон не разрешает. Да что там колбаса, я банки могу грабить без маски – никто не накажет!!! Да я себе на эти деньги себе дом с бассейном куплю, и актрису себе в жёны возьму самую красивую!!! Во жизнь начинается!!!
Дождался бомж, пока крытый рынок откроется, и пошёл свою безнаказанность проверять: колбасу красть. Приходит он на рынок и, прямо на глазах у изумлённой продавщицы, берёт водку из холодильника, затем колбасу с прилавка и со спокойной улыбкой уходит.
"- Куда? – заорала продавщица. – Я щас милицию вызову!"
"- Да вызывай." – ответил бомж, отошёл на несколько метров, сел на лавку и начал водку пить и колбасой закусывать.
Вскоре и менты подъехали. Подходят они к бомжу и говорят:
"- Ну что, алкаш, с нами поедешь."
А бомж отвечает:
"- Не имеете права, пока мою личность не установите!"
Менты на него посмотрели так внимательно и избили его, а награбленное отняли и вернули продавщице. Даже колбасу забрали.
Бомж через некоторое время поднялся, в себя пришёл и пошёл своей дорогой. Что ж, думает, провалился мой план. Задержать они меня не могут, а вот избить – так пожалуйста! Зря только губу раскатал! Во фигня!
И пошёл бомж на вокзал ночевать. Идёт он через тот же двор, что вчера шёл. И видит – опять в той же квартире кто-то детектив смотрит. Думает, что теперь делать, хоть телевизор послушаю. Ну и подсел под окном.
На этот раз по телевизору показывали фильм про пацана, который ювелирный магазин ограбил. Его догнали, побили и в обезьянник затолкали. Всё бы хорошо, но у пацана оказались очень богатые родители, которые наняли хорошего адвоката. И говорил адвокат на суде так:
"- Взгляните, люди, на милицейский произвол! Что же сделали наши добросовестные милиционеры, когда схватили моего подзащитного? Они начали его бить! БИТЬ!!! Они не имели на это права, даже если бы мой подзащитный был виновен! Презумпция невиновности гласит, что вину человека определяет суд, а не кулаки милиционеров!!!"
В итоге милиционеров уволили, а парня выпустили на свободу.
Бомж просиял. Выходит, менты даже бить его не имели права!!! Вот пожалуюсь на них, так их быстро с работы уволят!
И никто мне больше не помешает!!!
Собрался бомж, оделся по-приличнее и пошёл в 5-й отдел. Пришёл туда, подошёл к одному менту и говорит:
"- Меня ваши коллеги вчера ни за что-ни про что избили. Пожаловаться на них хочу."
"- Пожалуйста, – отвечает мент, – Берите ручку, бумагу – пишите."
Бомж остолбенел.
"- Что… что писать?"
"- Ну, для начала, своё имя и фамилию."
"- З-з… З-зачем-м имя?! Зачем фамилию?!!"
"- Ну как, мы же должны установить вашу личность, что бы вам помочь."
И засмеялся бомж. И смеялся он долго, несмотря на слёзы, ручьём текущих из его серых глаз…
…его бездыханное тело наутро нашли дворники под всё тем же злополучным окном. Он умер от разрыва сердца, правда, это мало кого интересовало. Он просто сидел под окном и, казалось, к чему-то прислушивался, стараясь уловить что-то, что раз и навсегда изменит его никудышную жизнь. Но по телевизору из окна передавали лишь прогноз погоды…
Был обычный солнечный яркий весенний день. Елена Петровна не спеша шагала по залитому солнцем парку. Путь её лежал к дому Плотникова Сергея Сергеевича, отца её ученика Филиппа.
Жара обволакивала Елену Петровну и других случайных прохожих. Солнце слепило глаза. Радостно щебетали птицы.
" – Всё должно пройти хорошо, – подумала учительница. – Если я, конечно, не расплавлюсь в пути от лучей солнца".
Вскоре она достигла моста. Огромный белый мост перебрасывал её путь с одного берега на другой.
Елена Петровна поднималась по ступенькам моста неторопливо, боясь совершить лишнее движение, так как оно могло, казалось, и впрямь могло расплавить несчастную учительницу. По озарённому солнцем мосту Елена Петровна перешла на другой берег.
" – Так, уже недалеко, – подумала учительница. – Судя по всему, пути осталось совсем немного".
И точно. За небольшим холмом показался дом Плотникова. Небольшой двухэтажный домик с красной крышей и жёлтыми стенами, как будто бы сошедший с кадра из какого-нибудь детского мультика.
Дорога, по которой шла учительница, игриво ответвлялась и вела прямо к нему.
" – Наконец-то!" – подумала Елена Петровна, изнывая от жары.
Подойдя к дому, ни капли не колеблясь, учительница позвонила в дверной звонок. Звонок прозвучал ласкающей слух мелодией. Не прошло и нескольких секунд, как дверь открылась. Перед учительницей предстал высокий человек с утончённым лицом в очках. На нём были одеты джинсы и зелёная рубашка.
– Сергей Сергеевич? – спросила Елена Петровна.
– Да, я. – откликнулся мужчина. – С кем имею честь?
– Я – Елена Петровна, классный преподаватель вашего сына, Филиппа, – проговорила учительница. – Разрешите пройти?
– Да, конечно! – расплылся в улыбке Сергей Сергеевич.
Учительница шагнула в комнату и тут же ощутила приятную прохладу.
" – Сразу чувствуется, что в доме кондиционер!" – отметила про себя она, а вслух спросила:
– Филипп дома?
– Нет, он где-то на улице, – ответил Плотников. – Изволите чаю?
– Да уж, не откажусь, – произнесла Елена Петровна, присаживаясь на услужливо пододвинутый к ней стул.
Сергей Сергеевич отлучился на некоторое время и вскоре вернулся с двумя готовыми чашками чая. Одну он отдал классному руководителю, другую взял сам и, присев на стул напротив, стал слушать Елену Петровну.
– Поведение вашего сына в последнее время вызывает у меня опасения, – проговорила учительница. – Он беспрестанно хулиганит. Филипп постоянно дёргает девочек за косички и заламывает им руки. Также он подкладывает учителям кнопки на стулья и даже однажды избил младшеклассника!
Я, конечно, понимаю, растить ребёнка одному очень тяжело, но…
– Нет-нет, я всё учту, – произнёс в ответ Сергей Сергеевич. – Возможно, я чего-то не досмотрел, где-то не доглядел. Вы говорили, что мне, скорее всего, тяжко воспитывать Филиппа одному. Что ж, возможно, это так. Где-то в мелочах я ошибаюсь, но, в общем и целом, я не считаю, что ситуация вышла из-под контроля. Ведь ничего действительно выходящего из ряда вон не произошло. Вы пейте чай, не стесняйтесь.
Елена Петровна выпила пару глотков чаю.
" – Какой интересный вкус!" – про себя отметила она.
– Но это ещё не всё, – продолжила классный руководитель. – Ваш сын наплевательски относится к урокам. Его не привлекает фактически ни один предмет. Учительница русского языка, Марья Леонидовна, даже собирается поставить ему двойку в четверти. Представляете себе, в четверти!
Сергей Сергеевич задумчиво кивнул.
– Я всё прекрасно понимаю, Елена Петровна, – сказал он. – Не доглядел, не доглядел… Уроки и вправду с каждым годом даются Филиппу всё тяжелей. Но я поговорю с сыном. Серьёзно поговорю. И я думаю, что мы решим этот вопрос. Вы пейте, пейте чай.
Елена Петровна глотнула чаю из фарфоровой чашки. Половины чая уже как не бывало.
" – Какой интеллигентный человек! – подумала учительница. – Даже удивительно, что такой отец у этого…"
– Но и это ещё не конец, – проговорила Елена Петровна. – На уроке биологии во время препарации лягушки ваш сын проявил нездоровый интерес к этому процессу. У него просто горели глаза во время всего этого процесса. А когда урок окончился, Филипп сказал, что жаль, что при этом процессе лягушка была уже мёртвой. Вы понимаете, что это уже натуральный садизм?
– Опять моя вина, – печально сказал Плотников. – Да, в наш век с его современными фильмами и так называемыми ужастиками уродуется самое дорогое – душа ребёнка. С этим, конечно, сладить будет трудно, но я постараюсь. А теперь допивайте чай, и пройдёмте в мой подвал.
Елена Петровна допила чай и только тогда задумалась над словами Сергея Сергеевича. Подвал? Какой ещё подвал?!
Классная руководительница хотела что-то возразить, но с губ сорвался лишь стон. Сознание поплыло, и она без памяти свалилась со стула…
…Елена Петровна открыла глаза. В жутком тёмном подвале она была прикована наручниками к железной трубе. Сергей Сергеевич стоял к ней спиной и что-то бормотал.
– И чего она ожидала? – расслышала она. – Ребёнок раздолбай и хулиган с садистскими наклонностями. Кем, она думала, является отец? Интеллигентом в третьем поколении?
