Два доллара - Герман Иванович Романов

команда морских пехотинцев с «Окендо», которых постарались заблаговременно подготовить для захвата военных кораблей, находящихся в гавани. Расчет был сделан правильно — вряд ли кто из американских моряков сообразит, что подошедший по берегу двух сотенный отряд «синих курток» состоит из «южан» и испанцев, и окажет им сопротивление.

Так и случилось — врасплох были застигнуты команды двух миноносцев и канонерской лодки, что совершенно не ожидали «предательского удара в спину». И береговая батарея не смогла бы открыть огонь, хотя она и не собирались этого делать. Затем в гавань вошли испанские корабли и крейсер с говорящим самим за себя именем — «Вирджиния».

И началось то самое «веселье», о котором сами побежденные запоминают надолго, и позже стыдятся о нем вспомнить!

Тампа ведь была выбрана не случайно — здесь было место сбора 1-й пехотной дивизии экспедиционного корпуса, куда свозили как людей, так и огромный объем всевозможных грузов, увезти которые «первым эшелоном» просто не смогли чисто технически. Так что гавань была забита военным снаряжением, боеприпасами и продовольствием, и начнись тут бой, то от городка с шеститысячным населением мало чтобы осталось.

Но захват во время «собачьей вахты» боевых кораблей и береговой батареи свел возможность уничтожения столь ценного имущества к минимуму, а нежелание двух тысяч американских солдат сражаться с 280 мм пушками броненосца окончательно свело сопротивление к нулю. Половина служивых сдалась, другая половина разбежалась, и город полностью перешел под контроль испанского десанта. Далее в своем рапорте Фернандо Вильямиль написал приблизительный перечень трофеев, уточнив, что он неполный, и боеприпасы нужно тщательно сосчитать. Донесение доставил к утру «Плутон», когда власть в Новом Орлеане переменилась в одночасье.

Сопротивляться прибывшей эскадре никто не стал, так что «Инфанта Мария-Терезия» зашла в гавань в сопровождение «Кристобаля Колона» и «Нью-Орлеана», которые составляли костяк эскадры. А еще десяток транспортов, с войсками и снаряжением, с лошадьми и мулами. Здесь же встал вспомогательный крейсер со знаменитым на весь мир именем «Алабама», и миноносец «Фуррор», состоящий при отряде в качестве авизо.

Но это было не все — днем от берегов Кубы пришли, отстав по пути, полдесятка маленьких канонерских лодок, от сорока пяти до ста двадцати тонн, перевооруженные на полевые пушки, все же «гочкисы» для обстрела береговых целей совсем не подходили. Весь этот отряд, усиленный паровыми катерами с митральезами, предназначался для действий на Миссисипи, главной водной артерии САСШ, по которой шел на вывоз хлопок, табак и прочие грузы, предназначенные к экспорту. Именно блокада этого важного порта в период гражданской войны и привела экономику мятежных штатов к удушению знаменитым «кольцом анаконды».

Здесь сейчас стояла не вся испанская эскадра — две яхты с десантом, с каждой из которых для прикрытия шел миноносец, сопровождающий по вооруженному транспорту, отправились к Пенсаколе и к Таллахасси, столице штата Флорида, до которого еще нужно добраться по суше. Известий пока не было, но Рамос не сомневался, что они будут благоприятными. А сейчас он готовился встретить на «Алабаме» губернатора штата Луизиана — от разговора с этим человеком зависело многое, если не все…

_{Последний бой знаменитой «Алабамы»…}

— Я рад вас видеть, господа, на борту своего крейсера «Алабама» — это имя, как я помню, когда-то знали все «южане»!

И хотя на нем был надет мундир испанского контр-адмирала без всяких наград, Сергей Иванович понимал, что в сочетании с его английским, а говорил он на нем немного хуже, чем на двух родных языках, это убойное сочетание. Тем более, что ставили ему именно не классический, а «южный» вариант. А на отсутствие крестов можно было махнуть рукой, самое простое объяснение — он в походе. Пока маршал Бланко до Мадрида не доберется об орденах нужно забыть, тем более не до них сейчас, о другом думать надо. Сейчас к нему в отведенный командиром крейсера салон явились сразу три губернатора, вернее два действующих, от Луизианы и Миссисипи, и один экс-губернатор от первого штата, причем находившийся на своем посту дважды, что о многом говорило.

Характерный такой джентльмен, однорукий и одноногий, причем с левой стороны отсутствовали части конечностей. И с отчетливо видимой, несмотря на пожилой возраст — все же 64 года, военной выправкой. Как же, про него уже поведали — выпускник Вест-Пойнта, в армии Конфедерации дослужился до бригадного генерала, несмотря на то, что из-за ранений стал инвалидом. Волевой и решительный, с упрямым взглядом — сам явился на крейсер, не стал юлить, хотя прекрасно видел поднятый на корабле флаг Конфедерации. А может, явился именно из-за него — притянуло как магнитом. А вот на палубу его шустро подняли матросы — ловко и быстро, отставной командер-лейтенант Королевского Флота Роберт Скотт свое дело знал туго и за три недели прилично так вымуштровал команду крейсера.

Причем, что интересно, с ним каким-то «чудесным образом» оказались еще два десятка англичан, и столько же очутилось на «Вирджинии», причем девятеро с офицерскими чинами, пусть и отставные. И к этой представительной компании офицеров Ройял Нэви добавились еще пятеро «отставников», напросившиеся на службу — три француза, немец и итальянец, и сердце «вещало» вместе с «вопившей» интуицией, что добрая половина этой кодлы с офицерскими патентами состоят на действительной службе в своих флотах, только на время решивших замаскироваться под «штатских». А в Гаване сидело добрых два десятка официальных военных представителей, в том числе трое русских — пара из Генштаба и один моряк в скромном лейтенантском чине, но почему-то хорошо знающий пять европейских языков, включая редкостный для далекой империи испанский.

Но службу на крейсерах Конфедерации (фактически пираты) англичане несли исправно, знали в ней толк, матросы конфедераты, служившие до этого под «звездами и полосами» составили с ними настоящую команду, которую совсем не испортили иностранцы. Тех набралось с половину экипажа, завербовались за оплату, причем не отказались от долларов, взяли ассигнациями и удовлетворились обещанием части добычи.

— Мы тоже рады вас видеть, сэр!

Губернаторы вежливо раскланялись, во все глаза пытливо рассматривали «испанца», про которого уже только глухонемые не знали, что он кэптен Королевского Флота, а в годы войны пиратствовал на знаменитой «Алабаме», хотя сам Рамос о том слова не сказал, игнорируя вопросы. Но слухи множились подобно пожару в сухом лесу, и расползлись очень быстро.

Губернатор Миссисипи Ансельм Маклорин как бы «случайно» оказался в Новом Орлеане, но сложилось впечатление, что он будто специально поджидал появления испанской эскадры. Тоже импозантный, пожилой, повидавший виды, с